Леди Артур (СИ) - Осипов Игорь - Страница 32

За волшебницей следовали ещё две женщины, явно только что из боя: одна держалась за окровавленное плечо, вторая на ходу орудовала шомполом в стволе пистолета, при этом половина лица у неё опухла, превратившись в сплошной кровоподтёк.

— Кармен, повозку, — не оборачиваясь, отдала команду Констанция. — Долорес, на тебе чисельник. Мы уходим.

Та, что с разбитым лицом, сорвалась с места и убежала — Кармен, должно быть. Опешивший было Артём проводил её взглядом, собрался с духом и заговорил:

— Сейчас здесь будут воины…

— Они будут мертвы. И мы тоже сдохнем, если не поторопимся, — оборвала его Констанция, обегая взглядом вещи.

— К-как? — часто-часто заморгал профессор. — Вы издеваетесь?

— Это Круг, — скупо ответила волшебница. — Кто-то сообщил им, что вы здесь. И вы им нужны.

— Но почему я?!

— Потому что вы чисельник! Один из хранителей вашего ордена! Этого достаточно?!

— Я… — нахмурился учёный, — наверное. Но…

— Круг в любом случае не прогадает. Он либо захватит носителя знаний, либо убьёт и обвинит в этом Магистрат. Магистрату ни то, ни другое не нужно, поэтому уходим.

В следующее мгновение к сжимающему коробку из-под дрона профессору подбежала окровавленная Долорес, подхватила и закинула на плечо, как мешок.

Перед глазами промелькнули ступеньки, окровавленные стены, трупы. Распахнулась дверь в узкую улочку, где стояла крытая повозка, похожая на примитивный дилижанс, и лежали ещё трупы.

— Долорес! Смотри ворон или крыс по пути. Засаду ищи, — рявкнула Констанция и тут же поцеловала вцепившуюся в мамину одежду девочку: — Всё хорошо, моё сокровище, мама тебя в обиду не даст.

А держащая профессора магичка задрала голову к небу.

— Ратас, ратас, — отрывисто бормотала она, а потом выругалась: — Нет нужных крыс.

Артём сглотнул и выпалил:

— Я помогу, — и, не стесняясь, стал давать команды вслух: — Система, дрона вывести на высоту сто метров, сопровождать меня на заданной высоте.

Брошенный в комнате дрон с жужжанием банды перегруженных шершней-байкеров вырвался из окна и умчался вверх, одновременно перед взглядом профессора разворачивалась городская панорама. Охват становился шире, улочки — всё меньше; ещё через секунду в глаза ему бросилась горящая повозка, на брезентовой крыше которой был нашит знак прогрессоров — специально для поиска с воздуха, и безжизненные тела возле неё. А к Артёму с женщинами бежал отряд, не менее двадцати человек. Не землян, ибо попавшихся на пути стражниц смело в сторону невидимой силой после взмаха пустой руки предводительницы.

— Там террористки, — ткнул он коробкой из-под дрона в сторону уходящей по направлению к базе улочки.

Что такое террористки, Констанция явно не знала, но не понять взволнованного тона учёного было нельзя.

— Бездна! — выругалась она. — Нужно уходить из этого городка.

— Но база… Армия…

— Нет. Вы не дойдёте до неё.

— Но почему не на базу?! Там я буду в безопасности!

— Да не будете вы, господин, в безопасности! — сорвалась тащившая его волшебница. — Если на вас начал охоту Круг, то достанут даже за каменными стенами!

— Ничего вы не поняли, господин чисельник, — устало заключила Констанция, повела кончиком меча, и с окна на втором этаже сорвало ставни, упавшие на мостовую рядом с профессором. — Уходим.

* * *

Я проснулся от головной боли, словно с глубокого похмелья. Перед глазами всё плыло.

— Вы вышли из сна, — вежливо поприветствовал меня голос в голове.

— Система, — пробурчал я. — Диагностика.

— Выявлен сдвиг цикла возбуждения-торможения нервной системы. Приняты первичные меры. Рекомендуется обратиться к медперсоналу.

— Обойдусь, — прошептал я, а потом выполз из-под одеяла. Стало немного зябко спросонья, отчего даже поёжился. Вроде не так холодно, но вставать с нагретой постели на природе — не самое приятное занятие.

Глаза продрать получилось не сразу. Справившись наконец-то, огляделся. Сквозь щель в пологе палатки уже пробивались лучи Небесной Пары, они же создавали играющие на ткани тени от листьев.

Вчера вечером я только и успел, что распаковать учебники по арифметике и показать их Клэр. Зато до самого поздней ночи Лукреция обучала её игре на лютне, бывшей здесь частью этикета. Как в Японии самурай обязан был уметь слагать трёхстишия-хокку, так здесь благородным надлежало музицировать на лютне и петь песни, желательно тоскливые баллады. Впрочем, Ребекка назвала это дуростью, сказав, что петь не станет даже под угрозой виселицы, ибо лишена слуха и голоса, а на лютне способна только бряцать что-то совсем уж неприметное. Что ж, и самураи не всегда умели писать нормальные стихи, но делать вид, что царапают, приходилось всем.

— Катарина, — позвал я храмовницу, сонно потерев лицо. Как же, однако, болит голова.

Девушка не ответила.

— Андрюха!

Тоже тишина.

Дотянувшись до бриджей и чулок, я быстро их натянул и выполз на белый свет. От брызнувших в лицо лучей зажмурился, а потом потянул носом. Пахло дымом, коровьим дерьмом и чем-то пригоревшим. К аромату зелени и цветов я, к сожалению, уже принюхался и перестал замечать.

Катарина обнаружилась сразу. Она ходила по поляне, глядя под ноги: дойдёт до какого-то места, развернётся и пошагает обратно; в общем, как львица в клетке. Заметив меня, подошла поближе.

— Что-то нехорошее, — произнесла она. — Меня морозит. Совсем не яси.

Я оглядел поляну. Вроде всё нормально, но у костра, где собрались солдатки с тарелками, чувствовалось напряжение. Женщины молчали.

— Не знаю, — неуверенно ответил я и направился к соседней палатке, где обитал лейтенант. — Андрей, ты здесь?

Изнутри раздалось невнятное бормотание.

— Не понял, — я нырнул внутрь и опешил. — Андрей, ты чего?

Товарищ сидел на спальнике и прижимал к щеке кружку, а по лицу бежали слёзы.

— Отцепись, — невнятно пробурчал он, глядя в одну точку.

— Ты бухой, что ли? — удивился я, принюхиваясь. Спиртом не пахло. Но что-то явно было не так.

— Отстань.

— Андрей, ну, нечисть. Но не нажираться же из-за этого.

Я осторожно взялся за кружку и вынул из вялых пальцев. Нет, вообще ни капли спиртного, в кружке просто вода. Но он однозначно в хламину пьяный.

— Так-так-так, — забормотал я и выскочил из палатки. От резкого движения перед глазами поплыло, а к горлу подкатил ком. — Нужно других проверить.

Подбежал к фургону, где жила Лукреция. Та обнаружилась на месте и тоже рыдала.

— Она отняла его у меня. Ты поднимешь? Просто отняла. Она мне жизнь поломала!

Волшебница упала на колени и на четвереньках подползла к краю фургона.

— Юрий… У вас так же? Так же могут указать пальцем, кого любить, а кого нет? — продолжила Лукреция, а потом уронила лицо в ладони, скукожившись на полу. — Никогда не прощу! — она ударила кулаком по доске, и плечи её затряслись от плача.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — стараясь не обращать внимания на истерику, спросил я.

— Она меня как вещь…

— Ясно, — вырвалось у меня. — Без Фрейда не обойтись, но не сейчас. Нужно уводить всех, если это место настолько проклято. Катарина, помоги.

— Не могу, — качнула головой храмовница. — Моя львица — ей плохо. Очень плохо. Я посижу немного.

Она опустилась на траву и прислонилась спиной к колесу фургона.

— Катарина, — наклонился я к девушке. — Что происходит? Тебе помочь?

— Какое-то проклятие. Очень сильное. Сейчас львица успокоится, и я помогу, — пробормотала она, закрыв глаза. — Не могу. Ей больно. Скоро пройдёт, подожди. Просто потерпеть немного, и она справится.

— Некогда ждать, — произнёс я и поцеловал девушку в щеку. — Посиди, я сам попробую.

— Яси.

Когда выпрямился, перед глазами снова поплыло. Это хорошо, что храмовницы вырабатывают иммунитет к проклятиям. Но ждать действительно некогда: мы сейчас как котята, которых голыми руками передушить можно или в ведре утопить, — только мяукнем жалобно напоследок. Неужели это призрак монашка виноват? Что же тогда дальше будет, если это самое простое из проклятых мест? Белые ходоки? Копи Мории? Замок Рэйвенлофт? Может, сразу пятый круг Ада?