Сны Персефоны (СИ) - Белая Яся - Страница 9

Простые белые одежды дополняли образ, и ничуть не портили нежной красоты. Она подошла и стала рядом с Тотом, вежливо поклонившись гостям.

Тот положил узкую длиннопалую ладонь на плечо девушке и представил:

— Моя жена Сешат. Вот кто настоящая зануда.

Несмотря на эти подначки, Персефоне казалось, что она попала к старым добрым друзьям. Среди блестящих обитателей Олимпа Персефона всегда чувствовала себя так, будто оказалась в комнате со стигийскими чудовищами, надевшими маски красавцев и красавиц. Все юлили, интриговали, строили козни и ненавидели друг друга, скрывая ненависть за высокопарными фразами высшего придворного этикета и ослепительными улыбками.

От Тота и Сешат Персефона не ждала подвоха.

Аид приобнял её за талию и сказал:

— У моей жены недавно был день рождения. Можешь ли сделать ей подарок и позволить выбрать книгу в твоей библиотеке?

Тот повел рукой:

— Все полки в твоём распоряжении, прекрасная царица. Сешат поможет тебе.

Богиня Письменности мягко взяла Персефону под локоть и повела вглубь библиотеки. Богиня Весны поняла — от неё сейчас вежливо избавились, но она не обиделась. Пусть Аида сюда и привело дело, но он показал ей удивительный мир, и сердце юной богини переполняла благодарность.

— Какие тексты интересуют тебя, сестра?

От Сешат веяло мудростью старинного фолианта, а голос её походил на шелест страниц.

— Я хочу знать, может ли зародится жизнь среди мрака и небытия?

Сешат улыбнулась:

— Жизнь и рождается из них. Посмотри.

Тонкий палец указал наверх, и Персефона взглянула на хрустальный свод библиотеки. Там, в абсолютной космической тьме, притягиваясь друг к другу, спрессовываясь, округляясь, крутились частички пыли. Пройдут миллиарды лет — и она станет планетой, на которой потекут реки, вырастут леса, взметнуться горы. И всё это — явится из мрака и небытия.

Но Сешат всё-таки подвела Персефону к одной из полок и достала объёмный свиток.

— Вот, надеюсь, это поможет тебе, сестра. — И прижала узкую ладонь к плоскому животу Персефоны.

Та густо покраснела и тихо проговорила:

— Спасибо.

Ей так редко доводилось произносить это слово.

— Мне нужно вернуться к записям, если ты не против, — сказала Сешат, указывая на высокое бюро, где были разложены папирус и письменные принадлежности.

Персефона кивнула, уселась в кресло в углу, развернула свиток и… потеряла счёт времени.

Сешат мягко коснулась плеча и сообщила: Аид спрашивал её, потому что им пора уходить.

Персефона поднялась, свернула свиток и направилась к выходу.

Но Сешат остановила её:

— Ты должна приложить ладонь сюда, — она указала на панель на стене, где был изображен большой круг и пять кругов поменьше, — чтобы унести эту книгу.

— Но разве это не подарок? — удивилась Персефона.

— Подарок, — подтвердила Сешат, — но книги любят учёт.

Персефона послушно прижала ладонь к панели, ощутив кожей приятное тепло.

Но вдруг стена, которой она коснулась, полыхнула красным.

— Что это значит? — слегка испугалась Богиня Весны, спешно отдергивая руку.

— Библиотека не распознаёт тебя. В тебе — две сущности, две богини. Она не знает, кому из них мы отдаём книгу — Коре или Персефоне.

— И что теперь делать? — она с сожалением посмотрела на свиток. Неужели придётся его оставить?

— Идём к Тоту.

Тот быстро нашёл решение:

— Объединить, — сказал он, — Богиню Весны с Владычицей Подземного мира. Какие будут версии?

— Богиня Подземной Весны, — предложил Аид, глядя на неё чернотой космоса, в которой мерцали звезды. — Она умудряется выращивать розы в аиде.

Эту её новую ипостась Вселенская библиотека распознала и приняла.

Они вернулись домой, и пока Аид отлучился, бросив:

— Сюрпризы не закончились. — Персефона забралась на кровать и погрузилась в чтение. Да так и заснула.

Проснулась от аромата. На столике у кровати лежала серебристо-чёрная роза. Она пахла тонко, чуть терпко и немного сладковато. На бархатной подушке красовалась… корона Владычицы. Из червленого серебра, на котором, как капельки крови, блестели рубины. Такой же, рубиново-красный хитон из воздушной мерцающей ткани лежал рядом. Его украшали серебряные ленты, по которым выгибались изящные веточки, вышитые вишнёвым шелком.

Так мир и его хозяин признали её своей царицей в полной мере.

— Мамочка, куда тебя унесло? — Загрей присаживается на корточки возле моей кушетки и заглядывает в глаза.

— В плаванье по реке воспоминаний, сынок, — говорю я и потягиваюсь, понимая, что заснула и отлежала себе всё на свете.

— Как ты относишься к тому, чтобы немного перекусить? — лукавым отцовским тоном интересуется он.

— Сугубо положительно, — отзываюсь я, — если только речь не идёт о нектаре и амброзии.

— Помилуй, — он закатывает глаза, — разве я могу предлагать такое родной матери. Только пицца, только хардкор!

Он подаёт мне руку, я встаю, мы успеваем сделать всего пару шагов в сторону стола, как раздаётся… вернее, ничего не раздаётся. Наоборот, все звуки вмиг исчезают. Хотя с потолка летит штукатурка, искрит аппаратура, что-то кричит мой сын. Он увлекает меня на пол, накрывает собой. И какое-то время мы лежим так, в абсолютной тишине, где я не слышу даже собственного дыхания.

Загрей шевелится, что-то говорит мне, а я вижу, как по его впалой щеке течёт ихор[11]. Стираю душистую жидкость, и чувствую, как изнутри вздымается что-то могучее, хтоническое и очень тёмное.

Нет, убивать может не только чудовище. Убивать может и мать, защищая своё потомство. И я убью, только бы понять — кого…

______________________________________________

[1] Персефона в дословном переводе «Несущая разрушение»

[2] В древнегреческой мифологии — божество мистерий. По одной из версий — сын Зевса и Персефоны, но, поскольку Аида называли также «Зевс Подземный», то не исключено, что он был как раз сыном Персефоны и Аида. Такой версии придерживается и драматург Эсхил, который в «Сисифе-беглеце» называет его сыном Аида. Кроме того, эпитет Загрей использовался и по отношению к самому Аиду.

[3] Древнеегипетский бог мудрости, знаний, Луны, покровитель библиотек, учёных, чиновников, государственного и мирового порядка.

[4] В древнегреческой мифологии — богиня юности, дочь Зевса и Геры, была на Олимпе виночерпием, после того, как Геракл возносится на Олимп и обретает бессмертие, становится его женой в знак примирения Геры и Геракла.

[5] В древнегреческой мифологии божество необходимости, неизбежности, персонификация рока, судьбы и предопределённости свыше.

[6] Коре (Персефоне) соответствует созвездие Девы, следовательно день рождения должен быть в сентябре.

[7] Длинный прямоугольный кусок ткани — плащ, надеваемый поверх хитона.

[8] В Древней Греции — женские покои в доме, занимавшие его заднюю часть или второй этаж.

[9] Огненная река, одна из пяти рек, протекающих в Подземном царстве.

[10] Набедренная повязка из неширокой полосы ткани, которую обертывали вокруг бедер и укрепляли поясом.

[11] Кровь богов, душистая, нетленная, прозрачная.

Женщина, уныло и едва переставляя ноги, брела по пустынной равнине. Земля кругом — высушена и покрыта трещинами. Кажется, будто это льдины весной. Вот-вот задвижется почва, вздыбится, пойдёт земляными валами, сметёт то, что есть на поверхности, — путницу в грязных рваных одеяниях.

Её волосы — некогда огненно-рыжие — сейчас выгорели и сбились, ярко-зелёные глаза потускнели и слезятся. Кожа похожа на пергамент — тонкая, изжелта-бледная, в пятнах и потёках сукровицы. Губы сухи и растрескались, как почва под её босыми, израненными ступнями.