Нокаут (СИ) - Кистяева Марина - Страница 20

И тут просьба Егора.

Два дня спустя вместо того, чтобы натягивать какую-нибудь безликую красотку, он сидит на скамье перед подъездом и понятия не имеет, что делать.

Нет, можно снова наведаться к Баранову. Поговорить с ним. Только о чем…

Вся паскудность ситуации заключалось в том, что Шалый его прекрасно понимал. Парня реально подставили. Пригласили в закрытый клуб отпраздновать победу, а том нет, чтобы поехать домой, зализывать раны и отлеживаться, захотелось покрасоваться. Как же, победа. И какая. Сколько там на кон ставили? Двести штук зелени. Будь Шалову двадцать с небольшим и заработай он такие деньги, тоже бы непонятно, как реагировал. Голову бы малость повело точно. Вот Баранов и пошёл отмечать победу. Галлюциногенную наркоту ему подлили в чай. Спиртное парень не пил.

Как результат… Избил невесту. Хорошо, что его промоутер почуял неладное, позвонил тренеру. Тот остановился на том же этаже в отеле. Только это и спасло Полю. Оттаскивала и успокаивали Баранова вчетвером.

Да, Шалый его прекрасно понимал. Тот зубами вырвал победу, чтобы на следующее утро лишиться всего. Карьеры, девушки, да и в тюрьму мог загреметь, на что, собственно, и рассчитывалось. Опять же промоутер подсуетился. Договорился, видимо, с Полей — этот момент Алексей упустил. Баранова увезли в Мексику, посоветовав не соваться в Россию год, чтобы история стихла. Кстати, шумихи не получилось. Хотели некоторые раздуть скандал. Не вышло. Команда Баранова работала грамотно.

Так что да… Шалый его понимал.

Хреново вернуться домой и понять, что твоя любимая тебя не хочет видеть. Мотивы Полины ещё, кстати, предстояло узнать.

Алексей заскрежетал зубами.

Узнаватель долбанный. Да тебя рвет на части стоит только услышать — СЕРЕЖА. Всё, капец. Перед глазами, как у быка, красная тряпка. И мозги отключаются сразу.

От невеселых дум его отвлек звук открывающейся подъездной двери. Уединению закончилось. Не ради любопытства, а скорее на автомате, Алексей повернул голову, чтобы сразу замереть.

Из подъезда выходила Полина.

И куда, мать вашу, она собралась?

Кто-то там говорил про красную тряпку для быка? Сейчас было ещё хуже.

Алексей весь подобрался. Никуда её не пустит… Вот никуда.

И лишь с опозданием заметил, что на Полине спортивный костюм, наспех одетый и до конца даже не застегнутый и джинсовые тапочки с закрытой пяткой.

Девушка, осторожно ступая, приблизилась к скамье и негромко спросила:

— Можно?

Комок застрял в горле Шалова.

— Садись.

Она опустилась рядом, и сейчас снова напоминала его нахохлившегося воробушка, попавшего под дождь.

— Спасибо, что не уехал.

Чеееерт…

Вот что она творит?!

Почему не пошлет его? Не наорет на него? Откуда в ней это понимание и желание сгладить острые углы?

— У меня была обычная семья, — когда Полина начала говорить, смотря на свои сплетенные вместе руки, Алексей нахмурился. — Мама, папа… Оба работали, то там, то здесь, не имея высшего образования. Жили мы не плохо. Но… папа пил. Сначала редко, потом чаще. Он был добрым. Правда… Меня постоянно жалел, возился со мной. Но стоило ему выпить, его точно подменяли. Очень агрессивным становился. И выплескивал зло на маму, — говоря всё это тихим голосом, Поля не смотрела на него. — В детстве я не могла понять…как так…откуда эта злость…какие-то грубые слова… Но всех больше меня пугало то, что папа бил маму. Бил, чтобы на следующий день валятся у неё в ногах, прося прощение. И мама его прощала. Всегда. Даже после того, как он выгонял нас едва ли не босых на улицу зимой… Сейчас я понимаю, что не мы одни такие были. И знаю, что и сейчас есть множество семей, где существуют домашние тираны. Где обидеть женщину мужчине не составляет труда. Я помню те дни…когда папа пробуждался и видя синяки на маме, едва ли не плакал сам. Чтобы вечером вновь напиться и обвинять её черте в чем.

Она замолчала, переведя дыхание.

— Почему ты говоришь про родителей в прошедшем времени? — Шалов всё же задал этот вопрос, уже заранее зная ответ. Догадываясь.

— Они погибли в автокатастрофе, когда мне было девятнадцать.

— Извини, я не знал.

— Боль утраты уже притихла. Я живу в нашей квартире, — зачем-то уточнила она. — Леша… К чему это я тебе рассказываю. Просто… Просто, наверное, мне стоит объясниться. Почему… Вернее… Черт! Что-то я совсем расклеилась, двух слов связать не могу. Извини, я волнуюсь и…

— Поля, всё хорошо.

Её признание неожиданным образом подействовало на Шалого. Он сразу представил её молоденькой девочкой, оставшейся без родителей. А перед этим ребенком, вынужденным изо дня в день смотреть, как отец избивает мать. И захотелось попасть в прошлое, чтобы всё исправить.

— Ты спросил меня — а так ли мне надо окончательно рвать отношения с Сергеем? Надо, Леш, понимаешь надо…, - наконец, Полина повернула голову в его сторону и посмотрела на него. Лучше бы не делала. В её глазах плескалась боль и отчаяние, резанувшие ножом по сердцу Шалого с новой силой. — Сережа был со мной рядом всегда. Хоронили мы моих родителей вместе. Если бы не его поддержка…помощь… И да, я любила его. Очень сильно любила. Но! Леш, что бы не было между нами в прошлом…это в прошлом. Там. До ночи в отеле. Я его простила. Честно простила. И отпустила. На то есть несколько причин. Первая — я ненавижу бои. Ненавижу всей душой. Вы мужчины, драки, соперничество у вас в крови. Вы рождены с этим. Я же… Меня воротит от вида крови, от того, как вы на ринге избиваете друг друга. Для вас это спорт, работа, жизнь. Для меня… Кровь. Сережа знал об этом. И у нас были кое-какие разногласия, но сейчас не о том… Возможно, мы как-нибудь бы с этим справились. Он готов был уйти из спорта, хотя я знаю, что он без боев будет уже не он, — Полина шумно втянула в себя воздух. — Что касается той ночи… Если я снова сойдусь с Сережей, я знаю — он никогда меня и пальцем не тронет. Не обидит. Только… Только у меня перед глазами всегда будет стоять пример мамы с папой. Как жили они… Будем ссориться с Сергеем, он будет на меня поднимать голос, а я буду видеть перед глазами его разъяренное лицо с ТОГО дня и кулак, врезающийся мне в живот… Ничего не могу с собой поделать, привет из детства, как говорится. Тот, кто ударил один раз, ударит и во второй. Не знаю, Лёша, я просто…я просто хочу исключить эту вероятность. Да и Сереже без меня будет лучше. Будет дальше строить карьеру, встретит девушку, которая будет поддерживать его в стремлении стать чемпионом. А я…я хочу жить тихо. Выйти замуж за мужчину, родить детишек и не думать, вернется ли мой любимый человек с очередного боя живым. Как-то так, Леша. Извини, говорю сумбурно, но, надеюсь, тебе хотя бы немного стали понятны мои мотивы.

Алексей сознательно её не перебивал, хотя и несколько раз возникало такое желание. Ей надо было высказаться, и он ей предоставил такую возможность.

«Выйти замуж, родить детишек»…

Какое хорошее желание.

Не «насосать» на «Кайен» и не раскрутить любовника на поездку на Мальдивы или хотя бы на шубу.

Правильные были желания у девочки Полины. Настоящие.

Она сидела рядом, так больше и не смотря на него, поглощенная в свои невеселые мысли, а, скорее воспоминания.

Чувство паршивости у Шалова никуда не делось, напротив, только увеличилось.

Он поднялся.

— Пошли спать. Время позднее.

Если Поля и удивилась его реакции, то никак не выказала. Поднялась и выдавила из себя улыбку.

Шалову снова захотелось громко и грязно выругаться. Что-то он в последнее время напрочь перестал себя контролировать. Один мат сплошной.

Он без лишних слов взял руку Полины, и потянул её за собой. Поля не сопротивлялась.

Поднимались они в квартиру так же молча.

Возможно, девочка от него ждала какой-то реакции на своё признание, каких-то соболезнований, слов, что он её понимает, что жалеет, сочувствует. Ничего подобного Шалый на данный момент не мог сформировать и вытолкать из себя. Что он мог сказать совсем не придется по душе Полине, поэтому — да, он молчал. Как там говорят — молчание-золото? Его случай.