Великая Екатерина - Шоу Бернард Джордж - Страница 11

• Предыдущая
• 11/14
• Следующая

рубля, если смогу поговорить с императрицей. Сержант (радостно). Благослови вас господь, матушка. Пойдемте. (Идет впереди

нее). Это дьявол попутал вашего любезного, что он попортил мне кишки и

чуть дух не вышиб. Мы должны прощать своих ближних.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Треугольный альков, отделенный от огромной дворцовой

бальной залы аркой, завешенной тяжелыми портьерами. Свет

приглушен красными абажурами на свечах. В стене,

примыкающей к той, где прорезана арка. дверь.

Единственный предмет меблировки - очень красивое кресло

у арки. В зале танцуют полонез под звуки военного

оркестра.

В дверь входит Нарышкин, за ним солдаты, несущие

Эдстейстона, все еще привязанного к шесту Измученный,

угрюмый, он не издает ни звука.

Нарышкин. Стой! Снимите арестованного с шеста.

Солдаты плюхают Эдстейстона на пол и вытаскивают шест.

Нарышкин склоняется над ним и говорит издевательски.

Ну, вы готовы к пыткам? Это личный застенок императрицы. Могу я быть

чем-нибудь полезен? Вам стоит только намекнуть. Эдстейстон. У вас все зубы целы? Нарышкин (удивленно). При чем тут?.. Эдстейстон. Его величество король Георг Третий потребует шесть из них, когда

известие о том, что вы сделали со мной, достигнет Лондона. Так что

берегитесь, черт вас подери! Нарышкин (испуганно). О, уверяю вас, я только выполняю приказ. Лично я

ненавижу пытки и спас бы вас, если бы мог. Но императрица горда, а

какая женщина простила бы нанесенное вами оскорбление? Эдстейстон. Будьте вы прокляты! Нарышкин (чуть не со слезами). Право, я не виноват. (Солдатам, грубо.) Вы

получили приказ? Помните, что должны делать, когда императрица отдаст

распоряжение?

Солдаты отдают честь.

Нарышкин выходит, раздвинув на мгновение портьеры и

впустив в альков звуки музыки и яркий свет канделябров

из бальной залы. Когда портьеры смыкаются за ним, свет

исчезает, музыка приглушается. Внезапно оркестр

перестает играть; Нарышкин возвращается, делает

предостерегающий жест; солдаты становятся по стойке

"смирно". Нарышкин отводит портьеры в стороны, чтобы

пропустить внутрь Екатерину. Она в пышном парадном

облачении, при всех императорских регалиях. Екатерина

останавливается с суровым видом у самого входа. Солдаты

падают на колени.

Екатерина. Выполняйте приказ.

Солдаты хватают Эдстейстона и грубо бросают к ногам

императрицы.

Екатерина (холодно глядя на него.) So [Итак (нем.)]. Мне пришлось посылать

за вами дважды. Лучше бы вы пришли в первый раз. Эдстейстон (плаксиво-раздраженным тоном). Я не приходил ни в первый, ни во

второй раз. Меня приносили. Чертовское нахальство, вот как я это

называю. Екатерина. Думайте, прежде чем говорить. Эдстейстон. К чему? Полагаю, что вы очень величественны и красивы, но мне

вас не видно, и я вас не боюсь. Я - англичанин, вы можете похитить

меня, но не запугать. Нарышкин. Не забывайте, к кому вы обращаетесь! Екатерина (в ярости от его вмешательства). Помни, что собаки должны молчать!

Нарышкин съеживается.

А, вы, капитан, помните, что, хоть я и славлюсь своим милосердием, есть

пределы терпению даже у императрицы. Эдстейстон. Как человек может хоть что-нибудь помнить, когда он связан по

рукам и ногам таким дурацким образом? Я с трудом дышу. (Делает

безуспешную попытку освободиться.) Видите? Будьте милосердны, ваше

величество: велите меня развязать. Право, вы должны извиниться передо

мной. Екатерина. Думаете, вам удастся выйти сухим из воды, если будете

апеллировать к моему чувству юмора, как Потемкин? Эдстейстон. Чувству юмора?! Ха-ха-ха! Это мне нравится. Хорошенькое чувство

юмора, превратить человека в чучело и ожидать, что он не отнесется к

этому всерьез. Послушайте, велите распустить веревки; пожалуйста. Екатерина (садясь). С чего бы мне это велеть, скажите на милость? Эдстейстон. С чего бы? Да с того, что они врезаются мне в тело. Екатерина. Страдание многому нас учит. Хорошим манерам, к примеру. Эдстейстон. Конечно, если вы просто злюка и нарочно причиняете мне боль, мне

больше нечего сказать. Екатерина. Монархам, сэр, иногда приходится прибегать к необходимой и даже

целебной строгости... Эдстейстон (прерывая ее, раздраженно). Кря! Кря! Кря! Ква! Ква! Ква! Екатерина. Donnerwetter! [Черт возьми! (нем.)] Эдстейстон (продолжает очертя голову). Это не строгость, это дурачество. И

если вы думаете, что исправляете мой характер или чему-нибудь учите, то

вы ошибаетесь. Возможно, это доставляет вам удовольствие... что ж, если

так, это вам чести не делает. Екатерина (внезапно набрасывается на Нарышкина). Чего ухмыляешься? Нарышкин (в ужасе падает на колени). Смилуйся, матушка, я и так ни жив ни

мертв. Екатерина. Ты будешь не жив, а мертв, и очень скоро, если еще раз забудешь,

в чьем ты находишься присутствии. Ступай вон! И забери своих людей.

Нарышкин крадется к дверям. Солдаты - за ним.

Стоп. Подкатите это (указывая на Эдстейстона) поближе.

Солдаты повинуются.

Не так близко. Я ведь не просила подать мне ножную скамеечку.

(Отпихивает Эдстейстона ногой.) Эдстейстон (внезапно взвизгивает). А-а! Я должен попросить ваше

императорское величество не тыкать меня вашей императорской ножкой под

ребра. Я боюсь щекотки. Екатерина. Вот как? Тем больше оснований относиться ко мне с уважением.

(Остальным.) Ступайте вон! Сколько раз я должна повторять приказание,

прежде чем его выполнят?! Нарышкин. Матушка, мы принесли орудия пытки. Может, понадобятся? Екатерина (негодующе). Как ты смеешь упоминать о таких мерзостях передо

мной, либеральной монархиней?! Ты всегда будешь дураком и дикарем,

Нарышкин. Эти реликвии варварства похоронены, слава богу, в могиле

Петра Великого. У меня более цивилизованные методы. (Протягивает ногу к

Эдстейстону и щекочет его). Эдстейстон (истерически вопит). Ай! Ой! Уй! (В бешенстве.) Если ваше

величество сделает так еще раз, я напишу в лондонский

"Правительственный вестник". Екатерина (солдатам). Пошли вон! Ну! Пять тысяч розог тому, кто будет здесь,

когда я скажу следующее слово!

• Предыдущая
• 11/14
• Следующая