Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Штемлер Илья Петрович - Страница 39

— Что вы имеете в виду? — недовольным тоном спросил Эссен, догадываясь, что предлагает Хильда.

— Ну, скажем, дорожное происшествие: он попадет под автомобиль. За рулем будет, конечно, не наш агент. Я подыщу человека, который за это возьмется.

— Ив полиции он расскажет, кто его соучастник, — саркастически дополнил Эссен.

— Не расскажет: мы хорошо заплатим.

— Я в этом не уверен. Кому охота садиться в тюрьму, даже за большие деньги? В последнюю минуту он может выдать.

— При желании его можно своевременно устранить.

Резидент пренебрежительно хмыкнул.

— Не слишком ли много происшествий? Нет, не годится. А главное, дорогая Сюззи, неужели вы думаете, что московский Центр так наивен, что поверит, будто это просто несчастный случай, а не злоумышленное убийство? Устранение их человека только усилит подозрения. Центр обязательно пришлет для проверки нового агента. Или, возможно, законсервирует на время группу Кинкеля, что для наших интересов еще хуже.

— Это верно, — поддакнул Адам.

Эссена еще точили сомнения, поэтому, выслушивая весомые аргументы Хильды и Пауля и отвечая им, он, в сущности, убеждал не этих двоих, а самого себя. В возражениях против намечаемого им решения он не нашел такого, чего уже не продумал, забыл бы учесть до начала разговора. Потом, после отъезда агентов с виллы, прежде чем сесть за составление срочного доклада начальнику VI управления СД Шелленбергу с подробным описанием чрезвычайного события и принятых контрмер, дабы в последний раз проверить свою позицию, резидент вновь про себя повторил этот спор, доводы сотрудников и свои ответы. В сжатой, заостренной форме его мысленный диалог с оппонентами выглядел бы так:

— Вы согласны, что московский Центр, как теперь ясно, серьезно обеспокоен снижением ценности информации из Берлина, поэтому и прислал своего представителя для всесторонней проверки?

— Скорее всего это так, — отвечал Эссен.

— Допустим, супруги Кинкель не проболтаются и связной не обнаружит в их доме ничего подозрительного. Тогда он, очевидно, обязан проверить движение информации и ее качество по всей цепочке связи — от курьера до так называемого Хосе, вплоть до господина ИКС или даже дальше, не исключено, что у посланца Центра есть и такие возможности, — и он сразу поймет, в чем дело. А это полный крах операции «Ловушка». Так не лучше ли физически устранить русского сейчас, пока он не предпринял губительных для нас действий?

— Нет, не лучше. Я уже говорил, по каким причинам это опасно, даже вредно для наших интересов: главная цель операции, доверенной нам руководством СД, — выявить и ликвидировать изменников, передающих врагу секретную информацию. Если мы уничтожим русского связного, группу Кинкеля Центр законсервирует, а ее функции поручит другой неизвестной нам законспирированной группе, чего нельзя также исключать, — в этом случае мы совершенно потеряем те нити, которые тянутся отсюда к берлинским источникам и за которые мы пока лишь ухватились. Сейчас мы уткнулись в управление швейцарской контрразведки и топчемся на одном месте. Предоставив же свободу действий Шардону-Ришару, мы, может быть, достигнем искомой цели. Идя следом за ним по цепочке связи, нам удастся засечь все его контакты, выйти на Хосе, а затем на господина ИКС. А это уже ключ к дверям предателей в Берлине, что и является нашей конечной целью. Ибо в возложенной на мою резидентуру контрразведывательной задаче главным является, повторяю, не ликвидация группы Кинкеля и не дезинформация противника — это лишь необходимые сопутствующие меры, — а выкорчевывание всей данной подрывной организации, в особенности берлинских источников. Таким образом, посланец московского Центра может нам даже помочь.

— Но как только Шардон-Ришар вступит в контакт с Хосе, обман сразу обнаружится, и он известит Москву.

— Тут у нас есть два варианта: или ликвидировать русского связного и Хосе, или дать ему свободу действий под нашим контролем. Первый вариант хорош простотой и надежностью. Но он не решает поставленной перед нами задачи до конца. Судя по радиопереписке Центра с Зигфридом, его руководство осуществляет связь с берлинскими информаторами через посредство двух лиц — Хосе и господина ИКС, причем последний держит контакт только с Хосе и так законспирировался, что русские не имеют о нем никаких данных, не знают его подлинного имени и адреса. Это вне сомнений, иначе они, выйдя на прямую связь с ИКСом, давно бы уяснили, что их дезинформируют. Следовательно, если мы устраним Хосе, советская разведка навсегда лишается ценнейших источников в рейхе. Однако и мы полностью теряем надежду вскрыть и обезвредить эту группу подлых предателей, поскольку господин ИКС для нас также инкогнито. Главная цель операции не будет достигнута.

Второй возможный вариант для нас значительно сложнее и рискованней. Что тут может произойти? Получив от своего посланца сообщение о случившемся, Центр потребует от него наладить пересылку информации иным путем, минуя проваленную радиоквартиру Зигфрида. Начнется очень непростая работа. Это займет определенное время и даст нам возможность пронаблюдать за всеми контактами Шардона-Ришара и Хосе. Встречи же Хосе с господином ИКС либо с его связным для получения информации неизбежны. Ну, а остальное уже гораздо проще: стоит только схватить и хорошенько потрясти этого ИКСа, и он выложит своих единомышленников.

Хотя риск есть, так как неизвестно, какие именно защитные меры против нас примет противник, я считаю этот вариант лучшим. Преимущество его в том, что он позволяет добраться до корней подрывной организации, уничтожить ее целиком и тем самым выполнить наш священный долг перед Германией и фюрером. Однако если возникнут серьезные препятствия, прибегнем к первому варианту: к ликвидации вредящих нам лиц.

— А если русский связной узнает о происходящем от Кинкелей?

— Они этого не сделают. Я не верю, что они способны принести в жертву своего ребенка. А спасти девочку мсье Шардон не в силах: шансы его равны нулю. Центр же, безусловно, не позволит ему рисковать собой и провалом задания ради помощи агентам-обманщикам. Кинкели это понимают.

— Да, это верно. Но они также понимают, что скрыть факт провала и дезинформации Центра им не удастся: как только Шардон-Ришар встретится с Хосе, обман обнаружится. Утопающий хватается за соломинку. У Кинкелей почти нет выбора. Чтобы реабилитировать себя и заслужить прощение, они могут рассказать. Разумеется, втайне от нас. Совсем исключать такой ситуации нельзя.

— Я думал и над этим. Чтобы решиться на подобное признание, рискуя, повторяю, жизнью единственного своего ребенка, нужно великое мужество, самоотречение, а господин профессор и его супруга не фанатики, готовые на самосожжение. Однако если все же допустить такое, то есть что они проговорятся, то дело может принять самый неблагоприятный для нас оборот. Узнав, что радиоквартира Зигфрида провалена, а его посланец попал под наше наблюдение, московский Центр даст связь на Хосе другому, неизвестному нам агенту. Тогда их контакт засечь не удастся, и, следовательно, личность Хосе мы не установим. Впрочем, очень сомнительно, что у Центра есть такая возможность: зачем понадобилось бы специально присылать из Франции человека, а не поручить то же задание здешнему агенту? Последнее гораздо проще. Отсюда вывод: по каким-то причинам Центр не хочет или не может подключать к операции других людей. Поэтому, вероятнее всего. Шардон-Ришар все-таки встретится с Хосе, несмотря на то, что мы сели ему на «хвост».

— Предположим. Но он может действовать не сам, а через помощников, которых Центр в такой горящей ситуации, несомненно, ему даст.

— Сам или через помощников Шардон-Ришар все равно должен будет войти в контакт с Хосе. Телефоном или «почтовым ящиком» здесь не обойтись — это не даст нужного результата. Шардону или его помощнику понадобится личная встреча с посредником господина ИКС. А именно это и необходимо нам. Как только они выведут нас на Хосе, половина нашей задачи будет решена.