Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Штемлер Илья Петрович - Страница 27

По этому паспорту на имя Жана Шардона Леонид жил в Лионе последние несколько месяцев. Военный разведчик капитан Рокотов (Ришар) был переброшен сюда, в оккупированную зону Франции, по решению руководства Центра в период самых ожесточенных сражений под Сталинградом (до этого он работал в южной Германии под иной фамилией, имея надежное прикрытие). Центр располагал данными, что гитлеровское командование намерено перебросить на советско-германский фронт некоторые дислоцированные во Франции дивизии. Требовалось срочно установить номера и состав этих соединений, точное время их отправки на Восток. Задание поручили капитану Рокотову. Хорошо сочиненная легенда и авторитетные рекомендации помогли ему устроиться коммивояжером в солидную лионскую фирму по продаже медицинских инструментов. Эта работа предоставляла Леониду возможность ездить по городам оккупированной страны, открывала двери различных служебных кабинетов, помогала завязать полезные знакомства в немецких военных учреждениях и госпиталях, поскольку кривая спроса на медицинское оборудование, инструменты в канцеляриях вермахта неуклонно ползла вверх. В этих ведомствах и госпиталях Рокотову удавалось по крупицам собирать нужную информацию. Сведения о передислокации фашистских дивизий на Восток были своевременно пересланы в Центр по радио.

За годы работы во вражеском тылу Леонид приучился обеспечивать свои действия максимально правдивыми объяснениями или документальным подтверждением, а при внезапной критической ситуации иметь, кроме того, про запас нечто такое, что давало ему полное алиби. Именно подлинные документы, а также небольшая посылочка для одного влиятельного чиновника спасли его и на этот раз.

На железнодорожной станции в департаменте Савойя, где, по плану операции, Рокотов сошел с поезда, он подвергся вторичному контролю. Облавы и проверки документов гитлеровцы устраивали здесь часто, так как неподалеку находился район боевых действий карателей против французских партизан. Со станции Леонид должен был пройти в деревню и встретиться в церкви с католическим священником мсье Пати. Но на платформе его остановил военный патруль.

Два солдата с автоматами на ремнях, перекинутых через шею, и офицер в черном эсэсовском мундире с серебряным погончиком на плече преградили ему путь.

— Проверка документов, мсье, — сказал лейтенант, кинув два пальца к лакированному козырьку фуражки. — Предъявите ваши документы!

Рокотов достал из кармана пиджака паспорт и врачебное свидетельство о болезни. Немец долго рассматривал на последней страничке паспорта штамп с выездной визой. Не отдавая документов, прищурившись, эсэсовец спросил:

— Судя по медицинскому свидетельству, господин Шардон, вам рекомендовано пройти курс лечения в клинике, не так ли?

— Совершенно верно.

— Почему же вы не едете за границу, а оказались здесь? Здесь ведь не место для лечения! — Офицер усмехнулся, не спуская с него изучающего взгляда.

Леонид предвидел возможность такой проверки и был готов к ней.

— До выезда за границу, господин лейтенант, я должен выполнить одно поручение, — спокойно ответил он. — Мне необходимо повидать префекта полиции этого города мсье Молижона, чтобы передать посылку от его старого приятеля мсье Фуше, полицейского чиновника города Лиона. Вот, прошу убедиться! — И, распахнув свой большой кожаный чемодан, Леонид вынул увесистый пакет в оберточной бумаге с написанным адресом и фамилией префекта (тут все было подлинно: Рокотов-Шардон, бывший в весьма тесных отношениях с мсье Фуше, в застольной ресторанной беседе сам предложил инспектору закинуть попутно посылочку с дефицитной снедью его доброму старому приятелю, услуга, мол, пустяковая, коль он все равно будет проезжать мимо этого города).

Лейтенант повертел в руках тяжелый сверток, перевязанный несколько раз крест-накрест бечевкой, немного подумал, но вскрывать не стал. Уложив обратно посылку в чемодан и принимая от эсэсовца свои документы, Леонид говорил с легкой, как бы извиняющейся улыбкой:

— Если бы не эта просьба уважаемого мной человека, господин лейтенант, я бы не тащился сюда местным поездом, а сел бы в экспресс и сегодня же был за границей, тем более что времени у меня для этой поездки маловато. А теперь, увы, я попаду на скорый только завтра!

Офицер, по-видимому, был разочарован. Однако, желая довести до конца свою роль, он приказал солдату из патруля проводить мсье Шардона в полицейское управление и удостовериться, действительно ли посылка предназначается для господина префекта. Леонид вручил в присутствии сопровождающего сверток полицейскому чиновнику вместе с коротким письмом от его лионского друга, выслушал слова благодарности и извинения за неприятный инцидент и принял приглашение переночевать в доме префекта. А за ужином они с хозяином выпили несколько рюмок отличного «Мартини», извлеченного из присланного пакета, в котором оказалась еще одна бутылка коньяка, шоколад, немецкие галеты и сыр рокфор.

Поутру Леонид простился с гостеприимным префектом, послонялся по городку, проверяя, нет ли за ним слежки, потом, купив билет, сел в скорый поезд Лион — Берн. Уезжать далеко от этих мест ему не следовало: хотя для встречи с товарищем за кордоном выделялись запасные дни, Центр просил приступить к операции как можно скорее. Убедившись, что «хвоста» за ним нет, Рокотов сошел с поезда на первой же остановке. Теперь у него уже не было никакого алиби на случай очередной проверки, если зададут вопрос, почему он возвращается назад, так и не доехав до пограничного контрольно-пропускного пункта. При посадке на встречный пассажирский Леонид уже заготовил убедительное объяснение и знал, как поступить дальше. Он миновал злополучный городок, где удачно «сыграл» на посылке, и на следующей станции сдал в камеру хранения свой массивный дорожный чемодан (потом его заберет кто-то из людей священника). Рокотову предстояло сделать изрядный крюк, прежде чем достичь нужной деревни, тайком обходя лесом все населенные пункты. На этот раз происшествий не случилось. Сильный и жилистый, Леонид отмахал два десятка километров по бездорожью довольно быстро.

Сельского священника он застал у гроба с усопшим — кюре служил заупокойную мессу. Крохотная церквушка была полна людей, возле гроба толпились в черных одеждах родственники покойного. На вошедшего Леонида никто не обратил внимания. Из сказанных полушепотом слов соседей он понял, что отпевают молодого парня, односельчанина, застреленного в городе при гестаповской облаве на базаре. Когда месса окончилась, Рокотов подошел к кюре, назвал себя, сказал, от кого он, и произнес две условленные фразы. Мсье Пати, сухонький, с седым клинышком бородки, но совсем не старым, энергичным лицом, быстро ощупывал пришельца живыми карими глазами. Потом удовлетворенно, светло заулыбался, однако улыбка кюре предназначалась не столько Леониду, сколько была отражением каких-то его мыслей.

В небольшой жилой церковной пристройке, где обитал в одиночестве священник, они обо всем переговорили. В беседе, когда заходила речь о тяготах оккупации, об унижении народного духа, кюре не мог сдержать своего гнева, видно было, что ненависть к нацистским насильникам переполняет его. Он не скрывал от мсье Шардона, посланного его личным другом, что исподволь научает свою паству неповиновению оккупантам и поощряет тех из своих прихожан, кто не боится помогать восставшим маки. Сам же он давно оказывает приют тем, кого преследуют боши, кто ищет у него защиты.

— Я многих переправил через границу, мсье. — Живые карие глаза кюре блестели и от возбуждения, и от выпитой деревенской «сливянки». — Среди них были разные люди, но не было ни одного предателя! Истинно так! — Мсье Пати перекрестился быстро, словно отмахнулся. — Вас проведут честные французы! Это ничего, что они занимаются контрабандой — ведь они бедняки, им надо кормиться, — зато дело творят хорошее, богоугодное: помогают ближнему своему спастись от рук кровавых убийц.

Следующим утром кюре познакомил Рокотова с рослым пожилым крестьянином по имени Мишель (тем самым, что ушел теперь к границе вместе с мальчиком). Он оказался угрюмым, несловоохотливым, но опытным и спокойным проводником. Ночью они втроем — Мишель взял с собой сына Пьера — глухими охотничьими тропами обошли посты карателей, оцепивших весь лесной район, и вышли в нужное место.