Надежды и радости - Дин Элисса - Страница 13

• Предыдущая
• 13/64
• Следующая

– Спасибо. Сейчас попробую.

Роксана принялась усердно разделывать павлинью ногу.

Тем временем мисс Роуз Пибоди вновь попросила Гаррисона передать ей соус, а капитан Гроувнер осушил уже четвертый бокал красного вина. Движения его сделались медленными, а верхние зубы принялись безжалостно пережевывать нижнюю губу.

– Мисс Шеффилд, – уже с некоторым трудом проговорил он, – ведь вы из Лондона?

– Да.

– Тогда у нас могут отыскаться общие знакомые.

– Например? – спросила Роксана, продолжая наблюдать за мисс Пибоди, которая несколько сменила тактику.

Роуз теперь сидела, полуобняв спинку стула Гаррисона, и делала попытку дотянуться губами до мочки его уха. Роксана никак не могла понять, почему родители этой развязной девицы, тоже находившиеся здесь, так спокойно относятся к поведению своей дочери. Удивлял ее и Гаррисон, сидевший как ни в чем не бывало.

Гроувнер же продолжал бубнить в самое ухо Роксаны:

– Там вроде бы все еще живут моя сестра с мужем. Может быть, вы с ними встречались?

– Как их зовут?

– Как зовут? Фамилия мерзавца – Ричардс. Уильям Ричардс. А сестру зовут Алисой.

– Понятно, – улыбнулась Роксана. – Я не помню, чтобы мы с ними когда-либо встречались. Скажу только, что ни я, ни моя матушка никогда не поддерживали знакомств с мерзавцами, как вы только что изволили назвать господина Ричардса.

Роксана сказала все это достаточно спокойным, даже шутливым тоном. Но не обратила внимания на то, что Гроувнер уже поднялся со стула и, стоя за ее спиной, поднес к губам очередной бокал с вином. Она только чувствовала на шее его горячее дыхание. Но Роксана уже не сомневалась, что Гаррисон не сможет спокойно сидеть за столом и безучастно наблюдать за всем происходящим. И не ошиблась.

– Вы сказали «мерзавец», мисс Шеффилд, имея в виду кого-то конкретно? – услышала Роксана его голос уже совсем рядом.

– Возможно, – быстро ответила Роксана, не поворачивая головы.

Все остальные, сидевшие за столом, продолжали спокойно болтать и смеяться, не обращая на готовый разразиться скандал ровно никакого внимания. А капитана Гроувнера на некоторое время отвлек новый бокал вина, принесенный слугой.

– Интересное дело! – сказал Гаррисон и пожал плечами. – Не могли бы вы сказать, мисс Шеффилд, кого можно назвать мерзавцем? Полагаю, что вора или разбойника?

– Несомненно!

– Злодея или плута?

– Естественно!

– Человека, лишенного чести и принципов?

– Загляните в словарь. Уверена, что там есть и такое определение!

– Словарь? А что вы сами скажете? Похож ли я на человека без чести и принципов?

В комнате, полной гостей, они разговаривали так, словно были наедине друг с другом. Роксана чувствовала, как ее сердце забилось, подобно птице в клетке. Прерывистое дыхание Гаррисона, его голос, казалось, проникали сквозь кожу, дрожью пробегали по плечам и заставляли еще больше вздыматься ее грудь. Роксана чуть ли не всерьез испугалась, как бы очаровательные полушария не выпрыгнули через пикантное декольте наружу. На всякий случай она осторожно посмотрела по сторонам. Нет, по-прежнему никто не смотрел в их сторону.

– Капитан Гаррисон, – негромко сказала она, в упор глядя на Колльера. – Я не знаю, насколько вы человек чести. Но что касается принципов, то тут у меня есть большие сомнения.

– Простите, не понял? – переспросил Гаррисон, озадаченный подобным заявлением.

Роксана снова незаметно окинула взглядом столовую и чуть слышно сказала:

– Прошу вас, мистер Гаррисон, не напоминайте мне о том, чего мы оба должны стыдиться!

– Вы имеете в виду то, что мы с вами поцеловались, мисс Шеффилд?

– Я имею в виду то, что вы поцеловали меня, мистер Гаррисон!

– Пусть так. Я поцеловал вас. Но уверяю вас, что вспоминаю об этой своей непозволительной дерзости с большим удовольствием!

– Сэр, вы переходите все границы приличия! – вспыхнула Роксана.

– Напротив, мисс Шеффилд! – возразил Гаррисон. – Я принадлежу к людям, твердо придерживающимся определенных принципов.

Роксана уже в который раз посмотрела по сторонам и, схватив вилку с ножом, с яростью набросилась на мясо павлина. Рыжеволосая мисс Пибоди с удвоенной энергией попыталась обратить на себя внимание капитана Гаррисона. А Гарри Гроувнер снова уселся на стул рядом с Роксаной и сказал:

– Не могли бы вы на этот раз уже мне объяснить свое отношение к мерзавцам? Признаться, я так ничего и не понял!

Услышавший это Гаррисон громко расхохотался...

Роксана у открытого окна с интересом наблюдала за группой британских офицеров, курящих длинные сигары и о чем-то негромко разговаривающих друг с другом. По вспыхивающим и угасающим огонькам сигар, блеску медных пуговиц и золотистым отсветам стаканов с виски можно было безошибочно определить, кто и где в этот момент находился.

Но Роксана и без того знала, что он стоял в непринужденной позе несколько особняком от всей группы, но при этом с интересом прислушивался к разговору остальных офицеров. Впрочем, она уже давно подметила, что подобная отстраненность была для Гаррисона своеобразной привычкой. Даже когда он говорил, то отнюдь не для того, чтобы как-то выделиться, а дабы добавить ту или иную мысль к общей беседе. Правда, исключение составляли случаи его обращения непосредственно к Роксане. Тогда Гаррисон намеренно старался спровоцировать ее на желаемую в тот момент реакцию. Но никогда не делал этого грубо...

– Роксана, отойдите от окна. Вы простудитесь. Лучше сыграйте нам.

Роксана обернулась на голос. При этом ее зеленые глаза, казалось, вспыхнули в темноте комнаты.

– Что? Разве Юнити уже кончила играть? Извините, миссис Стентон, но я просто на минуту отвлеклась. Итак, что же мне вам сыграть?

– Все что захотите, дорогая!

Роксана села за рояль, разгладила складки на юбке и долго растирала пальцы, ставшие почему-то холодными и совершенно непослушными. Потом с минуту или даже больше смотрела на пюпитр, вспоминая свое продолжительное морское путешествие и последние несколько недель перед ним, когда за сборами у нее практически не было времени играть. Поняв, что ее руки просто отвыкли от рояля, Роксана снова задумалась, не зная, сможет ли сейчас что-нибудь изобразить на этом новом для нее инструменте.

Наконец, глубоко вздохнув, она тронула пальцами клавиши и взяла первые несколько аккордов самого легкого произведения, которое знала. Но тут в музыку великого Генделя неожиданно ворвался смех Роуз Пибоди. Роксана прекратила играть и строго посмотрела на рыжеволосую девицу.

– Ах, простите меня, мисс Шеффилд, – стала поспешно извиняться Роуз. – Я вам, видимо, помешала? Не обращайте внимания. Прошу вас, продолжайте!

Стиснув зубы, Роксана заиграла дальше. От раздражения ее пальцы сделались еще более непослушными. Поэтому мелодичная пьеса зазвучала неинтересно, даже небрежно. К тому же инструмент оказался расстроенным. Правда, по окончании пьесы Роксана удостоилась аплодисментов сидевших в комнате дам. Хотя сама она не сомневалась, что хлопали они только из приличия. Все же Роксана согласилась сыграть еще. На этот раз получилось гораздо лучше и теплее. Наверное, потому, что это была любимая пьеса ее матери, а на новые выходки Роуз она просто не обращала внимания.

Затем к роялю снова подошла Юнити, пожелавшая спеть пару романсов, и попросила Роксану аккомпанировать. Та с готовностью согласилась. У Юнити оказался очень красивый голос серебристого тембра, а ее пение вызвало горячее и, видимо, совершенно искреннее одобрение слушателей.

Закончив петь, Юнити неожиданно и к большому удивлению Роксаны бросилась к ней, крепко обняла и воскликнула:

– Это было прекрасно! Я играю несравненно хуже вас. Да и пою не слишком хорошо! Но безумно люблю эту песню. Спасибо вам, дорогая, за поистине волшебный аккомпанемент!

Смутившись, Роксана осторожно высвободилась из объятий мисс Стентон и тихо сказала ей:

• Предыдущая
• 13/64
• Следующая