Антология советского детектива-43. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Любимов Михаил Петрович - Страница 85

— У меня сложилось впечатление, что они переселились к нам насовсем. Последние полтора года мы остаемся вдвоем только ночью, да и то если кто-то из них не задерживается до утра. И какие они подруги? В матери годятся!

— По крайней мере, у них есть чему поучиться!

— В домашнем хозяйстве это не ощущается...

— Да, они не домохозяйки! Но ведь есть много других вещей, кроме кухни и плиты. Посмотри, как они выглядят! Разве ты не хочешь, чтобы твоя жена оставалась молодой и через двадцать лет?

— Если ты будешь прилежной ученицей, я этого уже не увижу.

— ?..

— Их жизненный опыт состоит из разводов, похорон, богатых старичков, поисков выгодных любовников. Хороши наставницы!

— Ты настроен предвзято, но это же не причина, чтобы запретить и мне с ними общаться...

Лена успокоилась и продолжала спор для порядка. Она любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. Обычно Колпаков уступал. Но постоянные уступки расцениваются как слабость.

— Кое-что касается и меня лично. Питание всухомятку, «вынеси мусор» вместо приветствия, табачный дым, которого я не выношу...

Он умышленно обострил ситуацию и внутренне напрягся, приготовившись к взрыву, но на удивление обстановка разрядилась неожиданно спокойно.

— Ты просто голоден, потому и не в духе. Сейчас приготовлю что-нибудь, — кротко сказала Лена и вышла на кухню.

Колпаков удивился — только на миг. Так и должно быть. Железная непреклонная воля, ощущение силы и готовность достойно отразить самую яростную атаку на расстоянии чувствуются любым живым существом: злоумышленником, диким зверем и... Словом, любым живым существом.

Колпаков расслабленно растянулся в кресле. А ведь он был прав в тот далекий вечер у кинотеатра — Лена действительно стала покорной и послушной. Система не обманула ожиданий. Хотя...

Вскоре Лена пригласила его к столу. Она приготовила то, что он просил, а поскольку молодая супруга хозяйничала нечасто, ужин казался Геннадию особенно вкусным...

Подав чай — Колпаков так и не приучился пить кофе, — Лена пересказала домашние дела.

— Сантехники будут в среду, надо успеть завезти компакт; достала милый интерьерчик балкона, и человек есть, готовый сделать; да, приходили соседи: у Янчикова швы разошлись, вода протекает под подоконник, в седьмой квартире дверную колоду перекосило, у Писаревского обои отклеиваются — вот заявки...

— Писаревскую оставь, я займусь, остальное — в мусоропровод. И объясняй всем, что председатель кооператива — не столяр и не толкач, пусть сами решают вопросы текущего ремонта.

— Но они говорят, что это строительные недоделки и ты обещал...

— Недоделки доделаны, обещания выполнены, дом сдан в эксплуатацию — все. Мавр сделал свое дело — мавра можно удалить. Председатель умыл руки.

Колпаков встал, помыл и поставил на место чайную чашку, поблагодарил жену и в благодушном настроении прошел к себе в кабинет. Угловой диванчик, журнальный столик, торшер — уголок отдыха; письменный стол с вертящимся кожаным креслом, дающая направленный пучок света лампа на блестящем суставчатом кронштейне, приставная тумбочка для пишущей машинки, книжные полки, складная макивара в простенке — рабочая зона.

Все продумано, рационально, удобно. Ничего лишнего. Первоначально предполагалось, что это будет комната матери.

На столе лежала рукопись диссертации, на журнальном столике — несколько еще не переведенных книжек по каратэ и увлекательный детектив о триадах — могущественных преступных организациях Юго-Восточной Азии.

Колпаков остановился в раздумье между рабочим креслом и диваном. Тренированная железная воля, которой он очень гордился, позволяла преодолевать любые соблазны. Но сейчас он не посчитал нужным воспользоваться этим качеством и свернул к дивану.

«Полчаса отдыха, и за работу». В последнее время он разрешал себе работать не так интенсивно, как раньше, и даже сократил привычную продолжительность медитации. Но предпочитал не задумываться и не анализировать эти факты.

— Закрой глаза, Генчик! — Голос Лены предвещал какой-то сюрприз. — А теперь открой...

На ней был новый кожаный пиджак и юбка под леопарда. А какого еще сюрприза он мог ожидать?

— Нравится?

Лена, как манекенщица на подиуме, сделала несколько шагов, плавно развернулась.

— По-моему, мне идет. Как ты считаешь?

Что да, то да. Ей шли модные, броские, безумно дорогие вещи.

— Очень эффектно.

Колпаков мог расписать всю сцену, которая сейчас последует, кроме, пожалуй, одной детали: требуемой суммы.

— Вот и славненько!

Лена подсела к нему на диван, прижалась, обняла за шею, запах новой кожи щекотал ноздри.

— Такой случай — раз в сто лет, прямо домой принесли... Я так обрадовалась, но дороговато — восемьсот рэ... А у меня только триста, не упускать же из-за пустяка, вот я и подумала: муж у меня нежадный, женушку свою любит, значит, поможет. А, Генчик?

В карманах его костюма деньги были разложены на три пачки: пятьдесят рублей — за аренду зала, двести пятьдесят — Гончарову (брал в долг на первый взнос в кооператив) и столько же Лене.

— Вообще-то я хотел заплатить Вениамину...

— Зачем спешить, Генчик? Занял на пять лет, а за год почти выплатил. И как объяснишь, где взял? Опять скажешь, на скачках выиграл?

Колпаков действительно не был жадным, действительно любил жену, в ее словах действительно имелся известный резон. Поэтому он сложил пачки купюр вместе и отдал Лене.

Она в восторге чмокнула его в висок, покрутилась перед зеркалом в прихожей и упорхнула в ванную.

Колпаков сел к столу, придвинул папку с диссертацией и начал перебирать листы, пытаясь вникнуть в смысл написанного, но его отвлекал шум льющейся воды. Потом вода перестала идти, но он все равно не мог сосредоточиться.

— Закрой глаза, Генчик!

По особой тональности фразы он сразу понял, какой сюрприз приготовила Лена на этот раз.

Ночью Колпаков проснулся как от толчка. Что-то его тревожило, и он быстро нашел причину — какая-то мысль пробивалась из подсознания, порождая смутное беспокойство. В чем же дело?

Спорт? Нет, здесь все нормально. Когда Колодин подал в отставку, Геннадий вошел в должность председателя федерации, как рука в сшитую по мерке перчатку.

Кооператив? Построили в срок, в хорошем месте, по протекции Писаревского он стал председателем, справился и здесь, за что получил право выбрать квартиру и отделать ее по своему вкусу.

Институт? Да, трения, появились недоброжелатели, иногда ощущается противодействие, но Писаревский и его друзья помогают, тут он не соврал, и все будет хорошо...

Нет, не с казенными делами связано это беспокойство — с личными, с близкими и дорогими людьми...

Мать? Стыдно, нехорошо получилось, она настраивалась избавиться от Петуховых с их скандалами и чадом сгоревшего сала, от протекающей крыши и пересыхающих кранов, но вдруг ее место оказалось занятым Леной...

Беспокойное чувство ворохнулось, видно, причина рядом...

Лена? Ну, взбалмошная, своенравная, любит тряпки, водит предпенсионных подруг, это ерунда, живут они хорошо, неплохо живут, лучше многих, и к нему она хорошо относится, да, неплохо относится, хотя что тут хорошего, если жена «неплохо относится» к мужу, а он этому радуется?

Лена! Геннадий проснулся от того, что додумал наконец, надо же, во сне, при отключенном сознании, то, что много раз походя, мимоходом царапало его душу. Очень часто поступки ее увязывались с чем-то бесконечно от нее далеким, лежащим в другой плоскости, в другом пространственном и временном измерении, но ему знакомым до боли.

... изо всей силы...

... с максимально возможной скоростью...

... в наиболее уязвимую точку...

... чтобы добиться цели...

Знакомым, но почему до боли? Потому что мишенью служит он сам, и сразу другими становятся немудреные строки основного принципа. Болезненными, острыми, угрожающими, страшными, раздавливающими...