Дело одинокой канарейки - Дельвиг Полина Александровна - Страница 79

– Я Анечке звонила. На автоответчик наговорила. Где она, кстати?

Подполковник перестал улыбаться и погладил ее по плечу.

– Даша, детка, ты, главное, не волнуйся.

Даша побелела, как полотно.

– Она... мертва?

Полетаев замотал головой:

– Нет, нет. Но... есть кое-какие проблемы,

– Какие проблемы?! – Она попыталась приподняться на кровати. – Ты можешь говорить членораздельно?

– Петрову в квартире мы не обнаружили. Двери взломаны. В автоответчике кассеты нет. Вот эту записку мы нашли прилепленной с внутренней двери туалета. У вас что, был такой способ общения?

Даша ватной рукой взяла листок.

– Ты понимаешь, о чем идет речь? – Подполковник пристально смотрел ей в лицо.

– Не совсем, но догадаться нетрудно. Помоги мне подняться.

– Нет, – Полетаев вздохнул. – Минимум еще один день ты должна провести в больнице. Ты мне нужна завтра с утра живой и здоровой. Так о чем эта записка?

Даша хотела потереть ладошками лицо, но вовремя вспомнила, что лучше к нему не прикасаться.

– Мы познакомились с двумя приятелями. О них я тебе и начала рассказывать перед тем, как... – ее голос задрожал, – как меня хотели застрелить. Они «голубые». Один из них – Эдуард, высокий блондин. Я думаю, что именно он и похитил Анечку. А от второго я сбежала, как только услышала, что их домашний компьютер издает знакомый тебе свист.

Полетаев прищурился:

– Я так понимаю, это те двое красавцев, с которыми вы были в «Нарциссе»? Леонид Никишин и Эдуард Лаймонис?

В Дашином лице что-то дрогнуло: она никак не могла привыкнуть к сверхназойливой осведомленности своего знакомого.

– Да, – нехотя кивнула головой она.

– Понятненько. – Полетаев задумался. – А они знали, зачем ты туда пришла? Я имею в виду твою встречу с хозяином клуба.

– Да. Незадолго до начала программы Витя подошел к нам и сказал, что хочет показать мне некую кассету, связанную с убийством Коки...

– Проклятье! – вполголоса выругался эфэсбэшник и достал мобильный телефон. – Нам еще этого не хватало. Алло, Костик? Мне нужен Самарычев. Пусть свяжется со мной, как только появится.

Положив телефон на больничную тумбочку, Полетаев осторожно взял Дашину руку в свою.

– Прочитай, пожалуйста, записку еще раз. Что означает, что они ели за ее счет? Это какой-то шифр?

Раненая задумалась, но через секунду отрицательно помотала головой.

– Понятия не имею. Правда. Ни о чем таком мы не договаривались... Вчера около шести вечера я приехала к тому, второму, который Леонид, думала, что они все там. От меня скрываются. Пока приготовила поесть, пока накрыла... Когда я оттуда сбежала, было часов восемь. Во сколько я тебе позвонила?

– В восемь четырнадцать.

Даша удивленно посмотрела на подполковника, но ничего не сказала. Полетаев откинулся на спинку стула.

– Как же тогда она могла знать, что вечером где-то они ели за ее счет? – задумчиво произнес он. – И какого соседа снизу имела в виду? Мы допросили троих, остальных не было дома.

Даша осторожно потрогала разбитый лоб.

– Наверное, Шурик. Я его видела один раз, мельком. Он где-то учится.

– Тогда Буйков. – Полетаев снова взял телефон. – Алло, Костик, сосед снизу – это Буйков... Ну и прекрасно, вытащите его из постели и узнайте, что именно Петрова сказала перед своим отъездом. Жду.

– Умру я, наверное, скоро, – с тоской глядя в окно, пробормотала Даша, и по щеке ее скатилась слеза.

– Ты будешь жить вечно, – наклонился подполковник и чмокнул ее в оставшуюся небольшую здоровую часть лба. – Я поехал.

– Куда? – автоматически спросила Даша, хотя ей это было глубоко безразлично.

– За париком, – со смешком ответил Полетаев и быстро выскочил из палаты.

Раненая зло посмотрела ему вслед. Повисшая в палате тишина принесла неприятное чувство тревоги. Пока подполковник находился в палате, он, конечно, вызывал праведный гнев и прочие отрицательные эмоции, но как охранник был все же незаменим.

Даша решила поспать и, на всякий случай, внимательно осмотрела свои руки, ноги и прочие части тела на предмет подсоединения к ним каких-нибудь жизнеподдерживающих трубочек. Во всех триллерах преступники прокрадываются в палату и перерезают их остро заточенным скальпелем. Убедившись, что руки–ноги свободны, и в случае необходимости она сможет без особых потерь для здоровья покинуть больничное ложе, Даша натянула одеяло до самого подбородка и прикрыла глаза.

Неприветливый, хмурый свет осеннего утра едва освещал палату. За больничным окном качались ветви уже опавшего, но еще не заледенелого клена с унылыми остатками пожухлой листвы. В небе кружили птицы.

Даша несколько раз шмыгнула носом и сморщилась. Странно. К вполне традиционному запаху медикаментов настойчиво примешивался еще один, непонятный, раздражающий своей неуместностью. Раненая чуть приподняла голову и скосила глаза. Справа от нее, на тумбочке, стоял огромный букет темно-красных роз и источал настолько сильный аромат, что к горлу начала подкатывать тошнота.

– Сестра! – завопила она что было силы.

В палате что-то грохнуло. Даша приподнялась и озадаченно посмотрела по сторонам. В углу, в кресле, сидела молоденькая сестричка и испуганно взирала на вверенную ей пациентку. На полу рядом с девушкой валялась толстенная книга.

– Извините, – Даша страшно смутилась. – Я была уверена, что в палате никого нет. Думала, вы где-нибудь там, – и махнула в сторону двери.

– Ничего-ничего. – Сестричка довольно быстро пришла в себя. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо. – Даша заставила себя улыбнуться. – Почти как в раю. У меня к вам будет только одна просьба: вы не могли бы выбросить этот веник? – Она указала на букет.

Молоденькая медсестра засмеялась:

– Что вы! Такие прекрасные розы...

– Вот и замечательно – возьмите их себе. А то у меня от них давление поднимается.

– Хорошо. – Девушка лукаво улыбнулась. – А вы знаете, кто вам их принес?

– Именно поэтому я и спешу от них избавиться.

– Ладно, не буду вас нервировать. – Сестра осторожно подняла тяжелую вазу и направилась к двери.

– Подождите! – окликнула ее раненая. – Подождите... У вас случайно нет зеркала с собой?

Медсестра опустила голову.

– Ну зачем вам зеркало? Вам нужно лежать и поправляться. Будете выписываться – принесу целый набор.

Даша помрачнела.

– Что, так плохо? – тихо спросила она и осторожно потрогала левую щеку.

– Нет, конечно! – Сестричка оперла вазу о бедро. – Ну хорошо, дам я вам зеркало, если хотите. Вот сейчас отнесу цветы, накормлю вас завтраком и дам. Только зря вы так...

Завтрак оказался неожиданно разнообразным, если не сказать царским: омлет, йогурт, буженина, джем, фрукты. Хлебцы были поджарены до нежно-золотистой корочки. Не стоило труда догадаться, чьих это рук дело.

Мысленно простив подполковника, Даша принялась уписывать все за обе щеки. Наевшись от пуза, она терпеливо перенесла перевязку, затем выклянчила у медсестры томик О’Генри в мягком переплете и погрузилась в чтение. К обеду Даша почувствовала легкую дремоту. Отложив книгу, она повернулась лицом к стене, закрыла глаза и уже забылась сном, как вдруг почувствовала, что кто-то легонько растирает ей плечо. С трудом разлепив здоровый глаз, она повернула голову и увидела рядом с кроватью незнакомую медсестру. Медсестра держала на изготовке шприц и, видимо, собиралась делать укол. Ее густые темные волосы с трудом помещались под накрахмаленной шапочкой, лицо закрывала марлевая повязка.

– У меня что, тиф? – спросила Даша, увидев повязку, и приподнялась.