Дело одинокой канарейки - Дельвиг Полина Александровна - Страница 5

И в этот момент Макеев наконец понял, почему никто еще не нашел остатков сверхцивилизации.

Полноватый мужчина в форме майора чешской полиции сидел за большим письменным столом и, подперев ладонью широкий подбородок, перелистывал альбом с фотографиями самых разнообразных личностей – в большинстве своем угрюмых и неприятных. И хотя на его круглом лице была обозначена сосредоточенность, преступники сейчас мало интересовали бравого полицейского. Краем глаза майор Томек внимательно следил за своей заплаканной собеседницей, сиротливо ерзающей на краешке казенного стула.

– Н-да, пани Быстрова, даже не знаю, что вам сказать, – наконец проговорил он, захлопывая альбом.

Даша невольно поежилась под осуждающим взглядом и, достав очередной бумажный платочек, промокнула глаза:

– А вы не говорите, пан майор, вы спрашивайте… И не старайтесь жалеть меня, я все понимаю. Я ведь свидетель. Свидетельница.

Майор Томек издал звук, который, наверное, издает чихающий бегемот. Затем, нырнув под стол, вытащил мусорную корзину и широким жестом смахнул в нее ворох мокрых, измятых платочков.

– Вот спасибо большое за совет. А то уж и не знал, что мне дальше делать. – Одним движением ноги полицейский задвинул корзину обратно.

Даша на всякий случай промолчала.

– Значит, свидетель, говорите? Ну, ну, проверим… – Томек поджал губы и принялся перелистывать извлеченный из кармана пухлый блокнотик.

Допрашиваемая начала волноваться.

– Не пойму, пан майор, что вы имеете в виду? – спросила она, не сводя глаз с блокнотика. – Вы меня опять в чем-то подозреваете?

Вместо ответа Томек вылез из-за стола и направился в противоположный угол кабинета, где висели большие деревянные часы.

– Ты смотри-ка, опять отстают… – Толстый комиссар открыл стекло на циферблате и осторожно подвинул стрелку. – Мы не в первый раз встречаемся в этом кабинете, многоуважаемая пани Быстрова. Кое-какие выводы напрашиваются сами собой…

– Какие еще выводы? При чем здесь ваши выводы? – еще сильнее разнервничалась Даша. – Вы же прекрасно знаете, что все это чистая случайность. Я свидетель, и не более того. Да, мир становится жестоким. Более криминальным. Но при чем здесь я? Я ведь не живу в бездушном пространстве. Меня так же, как и любого другого человека, окружают не только Санта Клаусы, но и преступники, бандиты… Вот вы, например, как часто сталкиваетесь с убийствами?

– Я работаю в отделе по расследованию убийств!

– Да? В таком случае… А я просто свидетель!

Майор Томек недобро хохотнул:

– Свидетель… Относительно таких свидетелей, как вы, у меня давно существует собственная теория.

– И какая же? – Даша нервно сглотнула. Она действительно очень боялась, что полиция захочет связать убийство Коли Макеева с событиями трехмесячной давности.

Комиссар тем временем, заложив руки за спину, продолжал изучать потемневший от времени циферблат.

– Какая связь, спрашиваете? Да самая прямая. Вот вы наверняка книжки читали, ну или кино смотрели про всяких там женских сыщиков на добровольных началах. Я имею в виду мисс Марпл, миссис Флетчер и прочих малоприятных дам… Тех, рядом с которыми постоянно совершаются преступления. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Пока нет.

Даша действительно не очень понимала, о чем идет речь, но подозревала, что ни о чем хорошем. К тому же вздорность натуры не позволила ей хотя бы для приличия изобразить заблудшую овечку. Она закинула ногу на ногу и вытащила из сумки пачку «Мальборо».

– Не понимаете? – прищурился полицейский. – Тогда поясню. Существует масса вполне понятных, я бы даже сказал «человеческих» мотивов для убийства: любовь, ненависть, деньги, зависть… Так вот, как мне кажется, постоянно упускают из виду еще парочку: скуку и самоудовлетворение.

Даша прикуривала сигарету, когда слова полицейского заставили ее замереть. Отведя руку с горящей зажигалкой в сторону, она с вызовом спросила:

– Надеюсь, за вашей мыслью не скрывается ничего такого, что не стоило бы произносить при даме?

Комиссар с легким щелчком закрыл стекло циферблата и обернулся к рыжеволосой свидетельнице. Полноватое, добродушное лицо его на этот раз выражало искреннее недовольство.

– Не начинайте, пани Быстрова, – предостерегающе заметил он. – И помните – я вас знаю как облупленную. Ваше любимое занятие – превращать серьезное расследование в балаган. А заодно изображать из себя невинную жертву.

– А вы не допускали мысли, что так оно и есть на самом деле?

– Нет, не допускал. – Комиссар погрозил коротким пальцем. – И прекратите строить глазки: вы меня своими женскими штучками не проймете.

Возмущенно фыркнув, Даша убрала зажигалку в сумку.

– Если я вас правильно понимаю, что бы ни произошло в этом мире – преступником все равно буду я? – с иронией спросила она. – По-вашему, я убиваю своих знакомых только ради того, чтобы немного скоротать время, а заодно показать оставшимся в живых, какая я умная и проницательная?

Майор поднял палец:

– Это вы сказали. Моя теория гласит следующее: если рядом с неким человеком одно за другим совершаются несколько преступлений, логично предположить, что именно он, этот человек, и совершает их. Или же, – полицейский повысил голос, – провоцирует к их совершению. Даже если у него нет видимого мотива.

Комиссар как ни в чем не бывало вернулся к столу и занял свое место. Даша окончательно вышла из себя. Ткнув сигаретой в пепельницу, она схватила со стола ручку:

– Хорошо, пан майор, ваша взяла – в чем я должна признаться? Дайте мне любую бумагу, я все подпишу и дело с концом! – Голос ее дрогнул. – У меня все равно деньги закончились, так хоть за казенный счет несколько лет поживу. Заодно и вам спокойнее будет. Ну если, конечно, половина заключенных, сидящих со мной в одной камере, не переубивает другую половину. Тогда вам останется только расстрел.

– У нас смертная казнь отменена, – с сожалением заметил Томек.

– Пожалуйста – наемся крысиного яда. Мне, знаете, с подобными талантами тоже жить неохота. Устраивает вас такой вариант?

Комиссар задумался. В наступившей тишине часы начали тикать неожиданно громко и как-то недобро. Даше вдруг показалось, что они отсчитывают ее последние минуты.

– Ну хорошо. Допустим, я посчитаю, что и на этот раз произошло досадное совпадение, – с нажимом на слово «допустим» произнес Томек. – Допустим, ваш знакомый случайно пришел в тот самый банк, где вы случайно имеете счет, и совершенно случайно решил совершить там разбойное нападение или же сам подвергся разбойному нападению в ту самую минуту, когда вы туда случайно пришли…

– Что значит – допустим?! – взорвалась молодая женщина. – Разве кто-то из присутствующих видел у меня оружие в руках? Да меня саму чуть не убили! Я понятия не имела, что Кока Макеев находится в Чехии. Я его лет семь не видела.

– Не знаю, не знаю. – Полицейский упрямо покрутил головой. – Тогда объясните мне, почему так получается: стоит вашим знакомым появиться в Праге, как сразу же происходит убийство?

Даша от неожиданности потеряла дар речи.

– Да как вы…Можно подумать, это единственные преступления в Чешской Республике за все то время, пока я здесь живу…

– А, ладно, – Томек раздраженно махнул рукой, – оставим это. Скажите, а ваш знакомый узнал вас?

Допрашиваемая уже хотела утвердительно кивнуть, как до нее вдруг дошел смысл задаваемого вопроса. Толстого счетовода допрашивали первым, это она знала точно, значит, тот должен был сообщить комиссару, о чем они разговаривали… Или он не понял сути их беседы? Нет, нет, они могли общаться хоть на монгольском – было видно, что встретились два знакомых. А вдруг это ловушка и хитрый майор ее просто проверяет?

– Мы действительно разговаривал, – неуверенно начала она. – Но мне показалось, что мой приятель бредит… Он все время говорил про какие-то восемь килограммов… Но я с ним ничего не грузила, не возила и не взвешивала. Да вы спросите у свидетеля, того пана, что лежал рядом, он все слышал…