Дело одинокой канарейки - Дельвиг Полина Александровна - Страница 34

Девица раскрыла рот и, казалось, даже перестала дышать.

– Только за мой рассказ?!

– Я уже говорил, что это очень выгодно. Но вам придется творчески поработать. Чем меньше работаем мы – тем больше получаете вы. Кстати, если у вас вдруг обнаружатся журналистские способности, например, вы сможете описать жизнь других людей, проживающих в Италии, мы сможем предложить вам постоянный оклад – около двух тысяч долларов в месяц. Но хочу предупредить сразу – работы будет очень много. И, кстати, – Лозенко достал записную книжку, – вы не подскажете мне адрес вашей тетки?

Кричевская менялась на глазах. Лицо у нее стало как у базарной торговки при виде «нового русского», едущего на шашлыки.

– Зачем вам еще кто-то? – фальшиво заулыбалась она. – Что она может рассказать? Двадцать лет назад выскочила за строителя – приезжали они к нам какой-то завод строить, нарожала четверых детей – вот и вся жизнь.

– Но вы не хотите показывать свое лицо, материала может не хватить на полнометражный...

– Кто сказал «не хочу»? Я сказала, что в моем городе могут увидеть. Так пусть застрелятся! И про остальных я вам могу столько понарассказывать, что на целый сериал хватит. Я еще в школе сочинения лучше всех писала. Да вы попробуйте сначала! – голос стал просящим.

– Значит, вы считаете, что больше искать никого не надо? – с сомнением переспросил Лозенко.

– Да зачем?! Они же все здесь дуры набитые – дуры и шалавы. Они деньги только одним местом и могут заработать. Хотите, я прямо сегодня с вами в Москву поеду?

Герман не ожидал такого напора. Конечно, было бы идеально привезти «итальянку» как можно раньше, но необходимо провести предварительную подготовку.

– Нет, – твердо, но очень вежливо ответил он. – Я должен ехать дальше...

– Дальше? – разочарованно протянула Кричевская. – Значит, мы не договоримся?

– Нет, нет, – поспешил успокоить ее Герман. – Дальше, я имею в виду во Францию.

В глазах хозяйки заблестели слезы.

– Ну хорошо, хорошо. Под свою ответственность я утверждаю вашу кандидатуру. Но мы назначим испытательный срок – три месяца. Вы согласны?

– Согласна!

Девица, забыв, что на ней почти нет одежды, вскочила с дивана и закружилась по комнате. Герман прикрыл глаза и сосчитал до десяти.

– Я рад, что мы пришли к общему решению. Тогда давайте подпишем предварительный договор и еще: я хочу сделать несколько ваших фотографий. Приблизительно через две недели мы ждем вас в Москве.

Он хотел предупредить ее о необходимости сохранять молчание, но подумал, что теперь Кричевская ни о чем не расскажет своим товаркам, даже если ее будут пытать.

А Надежда смотрела в открытое окно, где между крыш соседних домов виднелся крошечный кусочек неба, и улыбалась. Жизнь наконец-то повернулась к ней светлой стороной...

Квартира Боба являла собой живой укор Элеонориному жилищу. Все предметы стояли на местах, предназначенных, казалось, самой природой. Во всем чувствовался тонкий вкус и несомненный оформительский талант хозяина.

Даша обернулась к Пилюгиной:

– Элеонора, ты бы брала пример с Боба, а то у тебя хлев, а не квартира.

Блондинка презрительно фыркнула:

– Когда у меня будет такая же работа: сидеть дома и ни черта не делать, то и я буду пыль с канделябров сдувать.

– Маленький, – Боб аж заискрился весь, – так ты мне только скажи, я к тебе каждое утро буду приходить убираться.

Пилюгина рассмеялась и осторожно, дабы не повредить свои роскошные двухсантиметровые ногти, завязала волосы узлом.

– Еще чего! Сначала каждое утро, потом каждый вечер, а потом и вовсе из дома не выгонишь. Нет уж – лучше беспорядок, чем мужчина.

Даша с подозрением покосилась в ее сторону. После беседы с Аней она стала настороженно относиться к подобным заявлениям. Но, видимо, надменная красотка не имела в виду ничего предосудительного, она спокойно устроилась на диване с бокалом вина, закинув длинные ноги на подлокотник.

– Рыжая, присоединишься?

– Давай. Боб, если можно, что-нибудь сухое и красное...

– Знамя пролетариата?

– Наливай...

Кузьмин, не переставая улыбаться, подкатил к дамам небольшой сервировочный столик, на котором довольно живописно были расставлены вино, сыр и фрукты. Даша удивленно приподняла брови. Боб принес салфетки, десертные тарелки и маленькие серебряные ножики. Ее глаза начали заметно округляться. К тому моменту, когда еле слышно зазвучал Фаусто Папетти, а под рукой оказались круглые бархатные подушки, Даша уже была готова коренным образом пересмотреть свое отношение к лысеющим мужчинам, а также к интимной близости со старыми друзьями.

– Боб, и на что тебе Элька сдалась? – Пригубив вино, она послала скульптору воздушный поцелуй. – Женись на мне, я уже свободная.

– Нет. – Кузьмин раскатисто рассмеялся. – Ты, Рыженький, слишком беспокойная, а у меня жизнь и так тяжелая. Вот от Маленького всегда знаешь, что ожидать. Пусть самого неприятного, но зато с завидным постоянством.

Блондинка смотрела на них сквозь стекло поднятого бокала.

– Хватит вам глупостями обмениваться. Лучше расскажи ему, что с Кокой произошло.

– А что с ним произошло? – Хозяин вопросительно посмотрел на Дашу. – Он наконец нашел то, что искал?

– Не знаю. Но вполне возможно. – Даша слегка растерялась: почему Элеонора сама не рассказала Бобу о смерти Макеева? – И думаю, теперь узнать это будет нелегко. Его застрелили.

– Что?! – Боб чуть не выронил тарелку с сыром. – В каком смысле? Где? Когда?

– В самом полном. Три дня назад, в Праге.

– Господи, да за что?

– Вот этого я не знаю. И не спрашивай. – Она отставила бокал. – Дело было так...

Боб не дал ей договорить.

– Подожди, он успел тебе что-нибудь сказать?

Даша неопределенно пожала плечами.

– Кока был в агонии, что-то бормотал... Но, к сожалению, я не смогла разобрать, что именно.

– Но как же так! – Вопреки своим деликатным манерам Кузьмин швырнул тарелку обратно на стол. – Ты просто обязана вспомнить! Он наверняка должен был сказать что-то очень важное. Если Кока действительно нашел то, что искал, то перед смертью обязательно сказал бы об этом. Рыженький, я очень тебя прошу, вспомни!

– А зачем тебе? – Элеонора, внимательно следя за их беседой, подпиливала ногти. – Пойдешь к нему на могилу каяться?

– Злая ты, Элька! – возмутилась Даша. – А что, если Кока действительно оказался прав? А вдруг он и в самом деле раскопал...

Пилюгина смерила ее долгим холодным взглядом.

– Не смеши народ, Рыжая. Чего Макеев мог раскопать? Зубной протез своей бабушки? Делать нечего было, вот и ездил по всей Европе, деньги только тратил. Я бы тоже так согласилась – за чужой счет по заграницам ездить... – И не без злорадства добавила: – Может, кто-нибудь из инвесторов его и прихлопнул.

В душе молодой женщины пронеслась буря негодования. Даже веснушки стали бледнее.

– Значит, ты заранее уверена, что он ничего не нашел? – воскликнула она.

Элеонора посмотрела на Дашу своими прекрасными голубыми глазами, полными нескрываемого сарказма:

– Ну я понимаю, что Боб в этом ни черта не смыслит, но ты-то! Скажи, когда в последний раз на территории Европы было раскопано хоть что-нибудь ценное?

Даша сначала пошла пятнами, но потом решила взять себя в руки. Она усмехнулась, неторопливо пригубила вино, отставила бокал в сторону и только после этого снизошла до ответа.

– Маленький, – сказала она, явно передразнивая Боба, – старость, конечно, не радость, да и обучение в МГИМО было коту под хвост, но я все-таки поспешу тебе напомнить кое-что из учебного материала. Если память мне не изменяет, то весьма ценные, как с культурной, так и с исторической точек зрения открытия были совершены не так давно. И в Европе, и на бескрайних просторах Азии. Кстати, совершенно случайно и кстати, абсолютно посторонними людьми. Просто шли, шли и провалились. А сколько еще таких пещер или захоронений до сих пор не обнаружено?