Настоящие мужики детей не бросают - Романов Владислав Иванович - Страница 84

— Вы заходили к нам, Нора Натановна? — лукаво спросил он.

— Ой, здравствуй, Сережа! — заулыбалась она. — Надеюсь, ты пока здоров!

— Жив, здоров рядовой Петров! — радостно отрапортовал Крикунов, пожимая Норе руку.

— А твоя Галочка заболела! — посетовала Нора. — Я даже не стала к ней заходить. Ее всю знобит, она перепугана, лицо бледное как мел! Ты уж ее полечи, пожалуйста!

Он кивнул, остановившись у лифта. Час назад Галина Вадимовна была бодра и здорова. Значит, что-то случилось, кто-то напугал. Но кто? Кто мог прийти к ней? Нора вышла. Хлопнула дверь подъезда. Тот, кто пришел, и сейчас там, иначе бы Галя впустила подругу. Душное облако накрыло его, и он впервые испытал страх. Неужели там засада? Но как сыщики разгадали, где он скрывается? Галя лишь однажды заходила с ним в пивбар, но пробыла там недолго. Официантов наверняка допрашивали, и те могли рассказать, что он с ней у них появлялся. Однако Крикунов ни с кем ее не знакомил. Но как менты вычислили ее место жительства?

Он вышел на улицу, отыскал телефон-автомат, набрал номер благодетельницы. Она взяла трубку и, услышав его голос, сразу же спросила:

— Ты где?

— Я еще у приятеля. У тебя кто-то есть?

— Что ты сказал, я не слышу…

На свой слух Галина Вадимовна никогда не жаловалась и слышала малейший шорох в коридоре.

— У тебя кто-то есть?

— У меня?.. — Она запнулась, и Крикунов сразу же услышал чей-то шепот.

У него испарина выступила на лбу, он сжал трубку, оглянулся, словно его будку уже окружили менты. Но вокруг никого не было. Лишь приблудный пес сидел неподалеку, ожидая, что ему может что-то перепасть от звонившего.

— У меня вроде бы никого, — прошептала она. Он сразу же повесил трубку: телефон могли прослушивать и засечь место нахождения автомата.

Надо уходить. Хорошо, что догадался забрать костюм Деда Мороза. На тот случай, если его засекут и начнется погоня, тогда у него будет возможность быстро набросить на себя красную хламиду и сбить с толку ментов. Знал, чувствовал, что охота за ним уже началась.

Подкатывал холодный вечер, и требовался ночлег, убежище. Нору могут проверить. А вот об Артеме еще никто не знает. И он предлагал выпить. Что ж, стоит воспользоваться этим предложением. И заодно поесть. Завтра у него праздничный день. Он вдохнет глоток юной жизни, смахнет слезу, исчезнув из столицы надолго. А быть может, навсегда. Еще два года назад он сделал себе новый паспорт, скопил денег, договорился с пластическим хирургом из Нижнего Новгорода, который укоротит ему нос и сделает из него милого пай-мальчика. Крикунов испарится из этой жизни. Дело маньяка зависнет. И тщеславным ментам ничего не останется, как снова заняться разработкой этого фотографа Смирнова. Так Сереженька разочтется со всеми. И это будет его игра и его победа.

Восторженный и общительный Тема вырубился после второго стакана водки, внезапно рухнул на кровать и через пять минут захрапел. Крикунов этого и добивался. Стащил актеришку на пол, а сам улегся на его кровать и заснул. Наутро у рыжего горели «колосники», тело ломило от жуткой ночи на жестком и холодном полу, а Сережа чувствовал себя бодрым и выспавшимся. Он сразу же переоделся в костюм Деда Мороза, по дороге забежал в кафе, выпил крепкого кофе, рюмку коньяку и отправился в детсад.

Он не рассчитал время и прибыл за пять минут до начала утренника, обнаружив в кабинете директора сразу трех Дедов Морозов и двух милиционеров. Последние заставляли претендентов снимать колпаки и бороды, сличая их физиономии со своими фотографиями. Крикунов тут же спрятался, зайдя в соседнюю комнату воспитателей. По голосам, доносившимся из директорского кабинета, он выяснил, что в костюмы Дедов Морозов обрядились сумасшедшие родители, решив, что, чем больше их будет, тем веселее.

Но как только милиционеры убрались, Крикунов появился, предъявил свой наряд.

— Ой, а я уже испереживалась, хотела кого-то из родителей просить. Давайте начинать! У меня только короткое объявление для детей! Пойдемте!

Директриса, открывая утренник в актовом зале, радостно сообщила, что завтра в двенадцать дня, как было и запланировано, они все идут на спектакль в Театр зверей Дурова.

— Это увлекательное представление начинается в двенадцать часов дня, просьба к родителям, не опаздывать! — слащаво улыбаясь, добавила она. — Наша воспитательница Полина Антоновна будет ждать всех ребят у входа в театр!

Сереженька сразу увидел Сашу Смирнова, который держался за руку фотографа. Последний пришел также в костюме Деда Мороза и почему-то пристально посматривал на него.

«Неужели узнал?!» — точно раскаленной иглой впилось в мозг. Все-таки они не раз сталкивались. Но неподалеку стоял еще один Дед Мороз в таком же костюме, и узнать, кто скрывается за колпаком, бородой и усами, было невозможно. Лишь глаза могли выдать. Но если сейчас он начнет веселить всех, этот носатый съемщик быстро догадается, и останется лишь шепнуть одной из воспитательниц, чтобы та позвонила по «02». За час они доберутся.

Он еще обдумывал ситуацию, решая, как ему лучше поступить, паника почти никогда его не охватывала, как директриса подошла к нему и шепнула:

— Ну все, начинайте.

Она махнула рукой, отправившись к себе в кабинет, а Крикунов вдруг вспомнил, что еще целый час должен веселить детей. Почему-то, увидев фотографа, он напрочь забыл об этом. И одна эта мысль повергла его в столбняк. В зале установилась гулкая тишина, дети во все глаза смотрели на него, ожидая чуда, и надо-то было сказать всего несколько дурацких фраз: «Здравствуйте, дети! Как я рад вас всех видеть здоровыми, не чихающими, прыгающими и поющими… А почему мы не прыгаем? Почему не поем?!» — так было записано в клетчатой тетрадочке Артема, и Сергей на всякий случай их запомнил, но произнести почему-то не смог. Язык внезапно онемел, внутри образовалась странная пустота, в которой звук не вибрировал, а камнем падал вниз, в пропасть. Прошло секунд семь мертвой, давящей тишины, маньяк готов был сбежать из детсада, как вдруг старший Смирнов выдвинулся вперед и задорно выкрикнул:

— Ну-ка встанем в тесный, дружный круг, поведем-ка хоровод, развеселый мой народ! И… — Сан Саныч махнул рукой воспитательнице, сидевшей за пианино, та заиграла бравурный марш, дети двинулись вокруг елки, сделали круг, и пианистка тут же заиграла «В лесу родилась елочка».

Фотограф запел первый, легко, напевно, за ним хором подхватили остальные, веселье началось, двинулся хоровод, замигали огоньки на хвойных ветках, родители, стоявшие у стен, умиленно заулыбались, разглядывая своих чад.

Крикунов был так раздавлен, смят, повержен этой мерзкой подачкой, выручкой весельчака фотографа, что сжал пальцы в кулаки и еле удержался, чтобы не накинуться на этого ненавистного благодетеля. Ему очень захотелось так и сделать: подойти, полоснуть и уйти. И ничто бы его не остановило. Поднялась бы жуткая паника, а под дикие вопли и бабьи крики можно легко и незаметно ускользнуть. Он так и собирался покончить с этим мерзавцем, но в самый последний момент в зале снова появились два милиционера, и пора было смываться. Ибо два этих губастых рязанских увальня еще через минуту сообразят, что в зале уже не два, как при утреннем досмотре, а почему-то три Деда Мороза и что третьего они не проверяли. Тут уж эти губастые вцепятся в него клещами. Не отлипнут. Соскучились от безделья, да и жажда подвигов задницу жжет.

На его счастье, нервишки не выдержали у фотографа, который и бросился на амбразуру. Он узнал Крикунова и его ярости испугался. Прочитав стишки и спев вместе с детьми песенку про елочку, тот вдруг стал показывать фокусы: вытаскивать из ушей ленты серпантина, а из рукавов надутые разноцветные шары и подбрасывать их вверх. Дети заревели от восторга, принялись их ловить, и Крикунов, присев на корточки, оказавшись одного роста с малышами, скромными детскими шажками двинулся в коридор. Маленькая девочка, заметив это, заулыбалась, захлопала в ладоши, словно Дед Мороз собирался с ней поиграть.