Игрок (СИ) - Гейл Александра - Страница 19

— Мы продали твою машину! — выкрикивает Ян, явно прибегая к последнему средству давления.

— Вы сделали… что?! — восклицает сестрица, а затем с разворота плюхается на стул, хватаясь за голову.

— Мы ее выкупим завтра. Если ты добудешь деньги! А если нет… нафига тебе это дерьмо? Слышала анекдот о том, что владельцы рендж-роверов не здороваются на работе, потому что до этого уже повстречались в автосервисе?.. — не на шутку испугавшись бурной реакции, тараторит Ян.

— Я в нем под креслом спрятала медкарту от мамы, Ян… — вдруг обрывает его Жен. — Ты продал мою медкарту! — После этих слов она издает какой-то нервный смешок. Раз, другой… а затем падает на столешницу и начинает хохотать в голос: — Как… какой… какой абсурд!

Перевожу взгляд на Яна и вижу, как детская глупость уступает место непривычной серьезности. Не замечая устремленного на него внимания, мелкий изучает макушку сестры, а на лице смесь разочарования с отчаянием. Но как только она, успокоившись, поднимается, парень цепляет на лицо привычную маску конченного пофигиста. Эге, да тут что-то происходит…

Однако, обсудить проблему утраты архиважных документов они не успевают, потому что в этот момент к нам подходит невысокий, уже начавший толстеть мужчина, за спиной которого стоят два амбала.

— Добрый вечер. А я вас уже заждался.

И все мы, как по команде, поднимаемся, вытягиваемся и замираем в неестественных позах. Вот он — наш оппонент. Неприятный тип. Не люблю иметь дело с теми, кто прекрасно знает о своем превосходстве, но явно его не демонстрирует. Делает вид, что вы на равных. Какой там на равных! Это его место, его деньги, а мы пришли их отобрать. И неважно, что покерные турниры здесь не редкость. В конечном итоге о том, кто является хозяином, всегда напоминают…

— О молодых людях уже наслышан, а вы, должно быть, Жен, — говорит мужчина, неожиданно ловко обхватывая обеими руками ладошку девушки. — Я Григорий.

— Очень рада, — вежливо уверяет инопланетянка, при этом сохраняя приличную дистанцию. Григорий ей, видимо, неприятен. Бл*ть, если он сейчас же не выпустит ее руку из лап, я ему их выдеру нахрен.

— Так кто играет? — спрашивает мужчина.

— Я, — храбро отвечает Жен.

— Да что вы.

А вот теперь на его лице проступает если не высокомерие, то откровенная насмешка. Еще бы. Договаривался Ян, а играть заставил сестру. Я, конечно, понимаю, что инопланетянка на божий одуванчик не походит: подстрелить отморозка в подворотне — запросто, привести парня домой, заштопать и переспать — легко, покер — нет проблем, — но сальные глазки некоторых, ходящие туда-сюда по ее фигуре… Нет, сейчас у нас достаточно просвещенное общество, чтобы мальчики понимали, что такое девочки, а девочки были в курсе хода мыслей мальчиков, но какого хрена? Разве не полагается заботиться о моральном облике родственников? Почему мне хочется схватить инопланетянку за руку и, прижав так, чтоб и рыпаться забыла, увести отсюда к черту, а Яну похрен?

Тем временем, Григорий, окончательно о нас забыв, обнимает Жен за талию рукой и ведет к подсобке.

— Ты дебил, — сообщаю я Яну. — И идея такая же.

— Брось, если кто обидит папочкину любимицу, от того даже упоминания в виде надгробного камушка не останется.

Но чутье вопит, что добром этот вечер не закончится… Пока Григорий дает какие-то указания своим охранникам, мы с Жен встречаемся глазами, и я пытаюсь прочесть во взгляде ее отношение к ситуации, но она будто за стеклом, будто отгородилась от нас с Яном. Обижается? Или это из-за медкарты? Я не понял, что произошло между ними с братом, но что-то было.

— Ян, Сантино, присаживайтесь. О, нет, не вы, Жен, вас мы проверим… на честность.

Жен

Не знаю, как и когда тот парень, Сантино связался с моим братом, но он здесь, и мне это не нравится. Я бы не хотела, чтобы брат или родные узнали о моем безрассудстве в лице связи на одну ночь. Это вызовет вопросы. Ян уже, спорю, догадался по медкарте, что я скрываю текущее положение дел. Но мой врач и мамин близкий друг — Дима Дьяченко — еще не растрепал новость о закончившейся ремиссии, то ли предоставив мне это право, то ли памятуя о том, чем все закончилось в прошлый раз; и, Господи, я бы хотела, чтобы неведение родителей продлилось как можно дольше. Как только они слышат слова «дела не очень» — готовят тысячу рулонов ваты и начинают меня преследовать, чтобы ими обмотать, а потом поставить получившееся на полку. Им кажется, что таким образом они искупляют собственную вину. А мне кажется, что я скорее сдохну, чем снова это допущу. Стало быть, надо любым способом скрыть, что я уже знакома с… Сантино (что за дурацкая кличка?!), пока не начались допросы, в результате которых мне равно придется лезть на крышу и орать «Я с ним переспала, потому что снова умираю».

Только я принимаю данное решение, как мои руки задирают вверх и начинают беззастенчиво ощупывать… все, что под ними. Стараюсь не думать об отсутствующем верхе белья. Я не могу себя заставить стянуть удавкой ребра, которые распиливались столько раз, сколько мои. Может, это и не страшно, но я практически уверена, что под давлением они могут треснуть на раз… а я видела, что бывает с легкими, в которые вонзаются осколки костей… Брр!

Заметив взгляды, которыми на весьма двусмысленный процесс смотрят присутствующие в комнате мужчины, старательно концентрируюсь на брате, пытаясь телепатически передать ему обещание скорой расправы. Нет, Ян не идиот, но иногда об этом не помнит даже он сам. Как можно было продать мою машину, даже толком ее не осмотрев? Я совершенно точно однажды сверну ему шею. Только надо от свидетелей избавиться заранее.

Меня ощупывают качественно, но когда подбираются к совсем уж неприличным местам…

— Все понимаю, но еще миллиметр — и дальше по стандартной таксе элитных проституток. С почасовой тарификацией, — огрызаюсь в сторону любителя ощупывать девиц.

Григорий усмехается:

— Оставь красавицу. Элитные проститутки, поверь, тебе не по карману, а я за чужие удовольствия платить не собираюсь. Присаживайтесь, Жен, и, думаю, пора начинать.

— Что принимается в качестве ставки? — уточняю на всякий случай.

— Все, что найдете в своих закромах.

Ого, а вот это не показатель порядочности. И совсем не гарантия того, что мы выйдем отсюда живыми. Что ж, учитывая, сколько денег собрал мой брат, непорядочность мне только на руку… Иногда продать можно даже ценную информацию. Хотя, думаю, в данном случае не прокатит.

Карты сдает сам Григорий. Это хорошо, потому что тогда меня не обвинят в жульничестве, а также я делаю первую ставку. Нужно все просчитать. У меня есть одна попытка. Только одна. Две выигранные партии — подозрительно, а уж три… это сразу смертный приговор.

— Вы на малом блайнде. Сколько?

— Сто тысяч. — В масштабе двух миллионов ставка не такая уж и маленькая, но, когда есть всего одна попытка, неуверенной быть нельзя.