Сицилианская защита (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 6

– Все, майор, я уехал. Удачи тебе. Она нам всем не помешает.

Де Голль загрузился обратно в автомобиль и скрылся среди деревьев.

Контрудар де Голля не был его сольным выступлением. Кроме 4-ой танковой, в этой операции должна была быть задействована большая часть авиации 2-ой, 3-ей и 4-ой армий, а это почти две тысячи самолетов, вся артиллерия, до которой смогли дотянуться и некоторые пехотные части. Но самое главное, что задержка в пять дней позволила союзному командованию понять основной замысел вермахта, оценить всю его опасность и начать аккуратно выводить самые боеспособные части из Бельгийской западни. Бельгийская западня, впрочем, таковой не стала. Благодаря самоотверженности гарнизонов пограничных крепостей группа армий «Б» не смогла крепко связать боем большую часть войск на территории Бельгии и теперь союзники планировали нанести удар высвобожденными частями с севера на юг подрезая переправившиеся через Маас танковые клинья.

Дивизия же де Голля была единственная, которая могла совершить этот маневр хоть сколько-то оперативно. Сохраненная скорее не благодаря мудрому командованию, а вопреки, она должна была стать тем козырем, который покроет всю пачку вражеских тузов. Для сохранения дивизии де Голлю пришлось в первые дни прямо саботировать приказы командования. Полковник посчитал, что если его план удастся реализовать, то его, как победителя, никто не осудит. Если же нет, то этот эпизод станет всего лишь маленькой частью огромной катастрофы, на который никто впоследствии не обратит внимания.

С заходом солнца, дивизия выдвинулась к месту назначения. За ночь предстояло преодолеть порядка двадцати пяти километров, что бы начать атаку с рассветом. В авангарде, как и предполагалось, шел батальон легких танков, за ним шли тяжелые В1, далее пехотные части на всем, что удалось собрать с начала войны, а сзади прикрывал этот зоопарк батальон кавалерийских Somua S35.

Вообще танковая дивизия Франции была достаточно перетяжелённым по составу подразделением. Так, на 10 мая 1940 года в составе дивизии было почти три сотни танков, что не способствовало простоте управления и стало поводом для раздергивания 3-ей танковой на отдельные батальоны. Впрочем, конкретно в этом случае это скорее было на пользу дела. Все же три сотни танков, собранных в одном месте – это сила, с которой необходимо считаться.

Пройти все двадцать пять километров без боестолкновений не удалось. Возле Отрекур-Э-Пурон колонна нарвалась на передовые части 10-ой танковой, двигающейся вдоль Мааса.

Не принимая бой, 44-й батальон ушел влево, обходя противника по дуге, а в дело вступили тяжелые танки. Возможно, это было единственное сражение, в котором танки В1 были использованы по назначению. Тяжелые, хорошо забронированные, но малоподвижные, обладающие высокой огневой мощью, они как нельзя лучше подходили для лобового столкновения накоротке.

Развернувшись из походной колонны в цепь, французы как нож сквозь масло прошли по разбуженному лагерю немецкой дивизии. Крики, вой пуль, грохот разрывов, все смешалось в невообразимую вакханалию, пиршество смерти.

Проснувшиеся немцы, занимающие места в танках и за щитками орудий с ужасом открыли для себя страшную истину – им просто нечем пробивать лобовую, а часто и бортовую броню тяжелых танков. Про пулеметы Pz.I и 20-мм пушки Pz.II и говорить нечего, однако и 37-мм длинностволки не могли взять французскую броню. Единственным оружием, которое уверенно пробивало 60-мм броню, были знаменитые 88-мм зенитные орудия. Однако их было мало и к тому же в ночном бою от неповоротливых орудий толку – чуть.

Буквально за два часа резни 10-ая танковая дивизия перестала существовать как организованная сила.

Однако и французы понесли потери, заплатив за уничтожение танковой дивизии половиной своих тяжелых танков и двумя десятками легких. Впрочем, большую часть В1 можно было восстановить – повреждения чаще всего получала ходовая, но на это не было времени, поэтому бросив все что немого передвигаться самостоятельно, французы продолжили движение.

В полночь, на другом участке фронта, что являлось также частью общего плана, французы предприняли отвлекающую атаку. Два полка пехоты при поддержке танковой роты вновь атаковали Стонн. Особых успехов им достичь не удалось, однако штаб 19-ого армейского корпуса из-за этой атаки не успел отреагировать на новую опасность.

На рассвете 4-ая танковая дивизия атаковала немецкие части второго эшелона на переправах через Маас. Не успевшие толком форсировать реку пехотные части застали, что называется, со спущенными штанами. Сходу, сбив передовые заслоны, танки ворвались на позиции и после короткого боя скинули немцев в реку.

Хорошо проявила себя французская авиация, полностью расчистив небо на этом участке фронта. Опять с лучшей стороны зарекомендовали себя французские штурмовики, внеся свою порцию хаоса в порядки вермахта.

Таким образом, к десяти часам утра большая часть 19-ого армейского корпуса под командованием генерала Гудериана оказалась отрезанной от своих частей. Однако командующий не впал в панику и, оставив в качестве прикрытия под Стонном полк «Великая Германия», с оставшимися у него двумя дивизиями повернул обратно, в надежде сбить французов с переправы и восстановить связь со своими частями.

Пятнадцать километров от Стонна до переправ у Седана стали для двух танковых дивизий воистину адскими. Не зря, когда говорят о стратегии блицкрига, одним из основных критериев успеха называют полное господство в воздухе. В небе все время висела французская авиация, то и дело появлялись штурмовики, проходя вдоль колонн выкашивая людей и ломая технику. Единственной защитой от французских самолетов была малокалиберная зенитная артиллерия, перевозимая в кузовах грузовиков, однако ее явно не хватало. То и дело вокруг падали тяжелые артиллерийские фугасы – отличной корректировкой с воздуха французы замещали нехватку боеприпасов к тяжелым орудиям.

Обратно к Маасу все, что осталось от дивизий 19-ого корпуса добралось на последнем дыхании. Сначала была переправа через реку на запад, потом рывок, когда тылы не успевают за передовыми частями, тяжелый дневной бой, продолжившийся боем ночным и рывок обратно – все это истощило как людские резервы, так и материальные. Топлива в баках почти не осталось, боезапас израсходован на две трети, среди личного состава потери, доходящие до сорока процентов.

Единственным шансом немецкого корпуса был один первый очень сильный удар, перемалывающий вражескую оборону и дающий шанс на спасение.

Однако и французы это понимали, поэтому за тот десяток часов, которые у них были, они подготовили оборонительные порядки на столько, насколько это было вообще возможно. Танки замаскированы, частично окопаны, развернута противотанковая и зенитная артиллерия, пехота заняла окопы. Поэтому, атаковавшие с ходу немецкие танки были перебиты, даже не нанеся существенного урона обороняющимся. Годные к маневренной войне немецкие «двойки» и «единички» оказались совершенно беспомощными при лобовом прорыве укрепленной обороны.

А когда утром 21 мая во фланг немцам вышли два танковых батальона легких Гочкисов и кавалерийских Сомуа немцы не выдержали и начали повально сдаваться.

В плен попало все, что осталось от 19-ого армейского корпуса: чуть больше десяти тысяч человек непосредственно на берегу Мааса и еще почти две тысячи возле Стонна. В плен попало два генерала, что случилось впервые в Третьем Рейхе. Сам же командующий генерал Гудериан предпочел плену самоубийство и пустил себе пулю в висок. Впрочем, у него просто не оставалось другого выхода, ведь на родине его, так или иначе, ждал трибунал. Невыполненный приказ, обернувшийся катастрофой. Ничего лучше, чем пуля ему не светило. Кроме того, трофеями стали полсотни исправных танков, артиллерия, и что самое полезное – армейские грузовики, которых так нахватало во французской армии.

Глядя на колонну немецких военнопленных понуро бредущих на запад – в ту сторону, в которую они еще вчера двигались в боевых порядках – де Голль думал о тех девяти месяцах, которые прошли с той неожиданной, фантастической встречи в Страсбурге, навсегда изменившей его историю и историю его страны.