Эра Водолея (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 27

Все изменилось в одно мгновение. Так, как я не могла себе представить даже в самых смелых мечтах.

— Привет! — обернувшись, я зацепилась за его улыбку, как в первый раз.

— Откуда ты взялся?

Мы стояли у входа в манифест и смотрели друг на друга.

— В командировку приехал. Ну и завернул по старой памяти. Ты на что идешь?

— На четверку[1].

— Значит, вместе пойдем.

Возможно, я слишком увлеклась разговором и не очень внимательно проверила укладку и подгонку парашюта. Но чаще всего такие вещи случаются по самым банальным причинам. Порыв ветра при раскрытии, отклонение от правильного положения тела, зажатые руки, да мало ли что. Закрутка строп — редкий парашютист с ней не сталкивался. Это даже особым случаем не считалось и обычно легко исправлялось. Со мной она приключилась на пятом прыжке, я и испугаться толком не успела, как стропы раскрутились сами.

Но на этот раз все оказалось гораздо серьезнее. Костя, который вышел сразу за мной и держался рядом, указал жестом: своди свободные концы. Я все это знала, но ничего не помогало, стропы скрутились еще сильнее, и меня начало вращать. Высотомер на запястье показывал, что время есть, но мало. Надо было срочно отцеплять основной парашют, чтобы вышла запаска. Но, твою мать, он не отцеплялся!

Костя понял, что я близка к панике. Подтягивая стропы своего парашюта, подобрался ко мне. Обхватил за талию одной рукой, второй вытащил пеликана[2] и быстро обрезал стропы. Оттолкнул от себя — и тут же меня дернуло раскрывшейся запаской.

Как я приземлилась — в памяти не осталось. Только то, как мы целовались, даже не отцепив мешки.

— Я люблю тебя! — шептал он мне на ухо.

— И я тебя…

Это было как вспышка, как озарение. Да — именно его! Быть может, все эти четыре года, не признаваясь себе в этом и запрещая даже думать о нем. Почему, ну почему я была такой дурой? Неужели надо было оказаться на волосок от гибели, чтобы понять: мне нужен именно он? Только он один!

В город нас отвез Славка, муж Алины. Мы сидели рядом, Костя сжимал мою руку. Меня трясло и знобило, а желание накатывало такими волнами, что все расплывалось перед глазами. Последний проблеск здравого смысла заставил написать Андрею: «все в порядке» — и отключить телефон.

Боже, что это было! Вечер, ночь — никогда до этого и никогда потом ничего похожего. В гостинице мы бросились раздевать друг друга, едва закрыв дверь номера. Я и представить себе не могла, что может быть вот так — когда от наслаждения почти теряешь сознание, когда исчезает весь мир.

Только ты — и он. Его глаза, в которых тонешь. Губы, руки, от которых по всему телу разливаются горячие волны. Запах кожи и ее вкус на языке — соленый, пряный. Слияние настолько полное, что дыхание и каждое движение одно на двоих. И при этом хочется еще больше, еще полнее. Оказалось, что и правда бывает так — когда не можешь насытиться, когда желание вспыхивает снова и снова, едва успеешь отдышаться. Когда страшно разжать объятия, отпустить хоть на секунду.

— Ты выйдешь за меня замуж?

В этом вопросе не было ничего странного, наоборот — как же может быть иначе? И ответ, такой же само собой разумеющийся:

— Да, конечно.

И только потом, уже утром, когда реальность начала проступать сквозь безумие рваными пятнами:

— А… твоя девушка?

— Юля? — удивился Костя. — Мы еще весной расстались. Ей не нравилось, что я прыгаю. А откуда ты знаешь?

— Видела фотографии в Фейсбуке.

— Ясно. А твой парень?

Я уткнулась носом в подушку и заскулила по-щенячьи.

— Если б можно было обойтись без объяснений…

— Нет, Эра, — Костя положил руку мне на спину. — Так нельзя. Придется через это пройти.

— Да я понимаю. Скажу, конечно.

Я хотела встретиться с Андреем на следующий день, поговорить спокойно. Написала, что не приду на встречу. Но получилось иначе.

— Эра, мне сегодня обязательно надо уехать, — Костя собирал вещи, а я сидела на кровати и смотрела на него, как собака, которую хозяин оставляет на передержке. — Возьму отпуск и приеду за тобой. На следующей неделе. Позвоню и скажу точно, когда.

В аэропорту я с трудом, со слезами заставила себя оторваться от него. Значит, вот как бывает? Еще вчера утром даже не думала о Косте, а сегодня не могу представить, как прожить без него несколько дней!

— Не грусти! Я люблю тебя!

Он поцеловал меня и пошел на контроль, а я… поехала в «Ящик».

Врать Андрею, убеждая, что у нас все равно ничего не выйдет и нам надо расстаться… Я поняла, что не смогу. Уж лучше сразу обрубить все концы. Пусть считает меня подлой стервой. Шлюхой. Может, это и больнее, но справиться будет легче.

Так я думала тогда…

[1] Прыжок с 4000 м

[2] Безопасный стропорез

Инна

Все… хорошо…

Я поняла, что это значило. Как обычно. С полуслова. Наверно, нужно было выдохнуть с облегчением: пуля зацепила по касательной. И даже, может быть, имело смысл поблагодарить Эру за ее нелепый визит. Если Водолей смог выпустить своих демонов из чулана и справиться с ними, это дорогого стоило. Больше никаких иллюзий, все с открытыми глазами. Разве не этого я добивалась?

Но почему тогда мне хотелось плакать? Обратная реакция? Возможно. Но не только. А что же?

Если б у нас вечером был спектакль, это хоть как-то отвлекло бы. Я вернулась в пустой номер: Люськи и нашей третьей соседки Гали еще не было. Достала верный походный кипятильник, заварила кофе, подошла к окну.

В детстве я любила пускать в ручейках сделанные из всякой дряни кораблики. Даже щепочки и листики годились. Отдавала их течению и бежала следом, пока мой пароход не уносило куда-то далеко. Иногда они попадали в какие-то боковые завихрения, где крутились, пока не затягивало на дно. Или пока я не освобождала. И сейчас вдруг показалась себе таким же бумажным корабликом, попавшим в водоворот. Поплывет дальше? Размокнет и утонет?

Пытаться разглядеть что-то в поднявшейся со дна мути не имело смысла. Поэтому я приняла единственное верное решение: легла спать, надеясь, что утро вечера мудренее. А там закрутилась обычная суета. Подъем по будильнику, быстро позавтракать, собраться — и в театр. Хорошо хоть все было подготовлено накануне.

Я всегда любила детские спектакли больше взрослых, но сейчас даже «Утенок» встал поперек, остро напомнив, что мой ребенок никогда не увидит меня на сцене. Даже если мы с Водолеем усыновим кого-нибудь, наш — никогда. Потому что так и не родился. И не родится. Я смирилась и жила дальше. Но эта рана была из тех, которые не заживают до конца. За полгода после возвращения из Швейцарии это вылезало уже несколько раз, и всегда неожиданно. Хотя сейчас, в растрепанных чувствах, я была особенно уязвима.

И снова быстрые сборы, обед, автобус, Люська в наушниках, дождь за окном. Кораблик продолжал вертеться на одном месте. Всего-то пять дней, как уехала из дома, а словно месяц прошел. Никогда еще гастроли так сильно меня не выматывали. И вдруг я поймала себя на том, что не отказалась бы задержаться еще на пару дней, хотя всегда скучала по Водолею и с первого дня ждала возвращения.

Нет, не просто задержаться. Оказаться в таком месте, где нет ни единого человека. Где-нибудь на берегу моря или в глухом лесу. Отключить мысли и чувства — если это, конечно, вообще реально. Встать на паузу.

Я дала Водолею возможность понять, кто ему нужен. Хотя у меня самой никогда не было таких сомнений. Я выбрала его еще в детстве, почувствовав что-то близкое и нужное себе. Видела его всяким. Как говорится, и беленьким, и черненьким. Знала все неприятные стороны и слабости. Но это не было зависимостью, как у него от Эры. Те два месяца после их разрыва были для меня адом, и я не осталась бы с ним, если б не почувствовала, что перестала быть всего лишь заменой. Что нужна ему сама по себе. И сейчас, если бы он не смог определиться, нашла бы силы поставить точку. Несмотря на восемь лет вместе, на все, что мы вдвоем пережили. Несмотря на свои чувства к нему.