Разыскивается: не-мертвый или живой (ЛП) - Спаркс Керрелин - Страница 30

– Ну и свинья.

– Он получил по заслугам. Его подружка изменила ему и заразила его СПИДом, – вздохнул Финеас. – А он передал его моей маме.

– О, нет.

Финеас молча сидел с закрытыми глазами. Когда он открыл глаза, в них блестели непролитые слезы.

– Она умерла от СПИДа, когда мне было девятнадцать.

– О, Финеас, – Бринли положила голову ему на плечо и положила руку ему на грудь. – Мне очень жаль. Я знаю, каково это.

– Знаешь? – он положил свою руку поверх ее.

– Да, – слезы наполнили ее глаза. – Я потеряла маму, когда мне было восемнадцать.

– В самом деле? – он сжал ее руку. – Я думал, оборотни могут жить веками.

– Только не с раком легких, – или сломленным духом. Она всегда подозревала, что ее мать не боролась за жизнь.

– Мне очень жаль, – он переплел свои пальцы с ее.

– У тебя все еще есть тетя? – спросила она.

– Да, – он прислонился головой к стене. – Она много работала, чтобы содержать нас. И я выигрывал немного денег в боксерских поединках, так что мы справлялись. Но ближе к концу, когда мама действительно заболела, у нас появились большие медицинские счета. А еще были расходы на похороны, – он поморщился. – Я совершил реальную глупость.

– Какую?

– Я согласился слить бой за большие деньги. Я думал, это решит все наши проблемы. Это действительно окупило все расходы, но...

– Это испортило твою карьеру?

Он кивнул.

– О, Финеас, – слезы снова наполнили ее глаза. Он разрушил свою боксерскую карьеру, чтобы похоронить мать.

– После этого я не мог нормально драться. Или когда я это сделал, они ожидали, что я кину их, и я отказался. Они больше не хотели меня видеть.

– Мне очень жаль.

– Я пыталась найти постоянную работу, но этого было недостаточно, чтобы прокормить всех, особенно когда тете Рут пришлось уйти на пенсию. У нее очень тяжелая форма диабета. Я чувствовал ответственность за своих младших брата и сестру. Это я прогнал их отца. Поэтому я... я совершил еще одну глупую ошибку.

– И тогда ты начал продавать наркотики?

– Пожалуйста, никогда не говори моей семье. Это убьет их. Это... ну, это фактически убило меня. Недовольные напали на меня и трансформировали, чтобы у них была связь с наркотиками, – он тяжело вздохнул. – Так что теперь ты знаешь, каким никудышным, жалким подобием смертного я был. И почему я не хотел тебе говорить. Теперь ты, наверное, возненавидишь меня.

Она сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Она никогда не сможет ненавидеть его.

– Тогда зачем ты мне все это рассказал?

– Помнишь, я говорил, что ты мне нравишься такой, какая ты есть? Я думаю... я хочу, чтобы и я нравился тебе таким, какой я есть. И вот...

– Ты мне все рассказал, – закончила она его фразу. Она была права. Он был борцом. Как и она. Он потерял свою мать, как и она. Он пытался заботиться о своих младших братьях и сестрах, как она. Все это время она думала, что у них нет ничего общего, хотя на самом деле они были очень похожи. Их израненные души тянулись друг к другу.

И она влюбилась в него. По ее щеке скатилась слеза. Боже, нет. Она не хотела испытывать к нему таких сильных чувств. У них не было будущего.

– Я знаю, что ты ненавидишь вампиров, Бринли, но это действительно лучшее, что когда-либо случалось со мной. Вампирство дало мне второй шанс. Теперь у меня хорошая работа, и я обеспечиваю свою семью. И я делаю что-то важное, помогаю уберечь мир от Недовольных.

Она вытерла щеку.

– Теперь ты можешь быть героем?

– Я стараюсь им быть. Ангус и другие ребята дали мне парочку хороших примеров для подражания. Я хочу быть... благородным, как они.

– Финеас, – она коснулась его щеки. – Как ты можешь быть таким тупым?

Он моргнул.

– Чего?

– Ты всегда был благородным.

Он презрительно фыркнул.

– Я был долбанным наркоторговцем.

– Ты был молодым парнем, который отчаянно стремился защитить свою семью. Ты бросил многообещающую карьеру, чтобы получить деньги на похороны матери. Ты был храбрым и самоотверженным, – еще одна слеза скатилась по ее щеке. – Ты всегда был героем.

Он ошеломленно посмотрел на нее.

– Значит, ты не думаешь обо мне плохо?

– По-моему, ты просто чудо, – в ней росло желание. Она так сильно хотела его. Но она не хотела любить его. Будет ужасно больно, если она его потеряет. А она определенно потеряет его, если ее отец и его приспешники узнают о нем.

Тогда не люби его, – прошептала внутренняя волчица. Просто переспи с ним.

Она резко втянула воздух, и ее внутренняя волчица ухватилась за запах Финеаса. Животная похоть затопила ее, подавляя женское желание.

Возьми его. Ты же знаешь, что хочешь его.

Ее сердце бешено заколотилось. Она не могла этого сделать. Она просто потеряла голову, а это всегда делало ее волчицу агрессивной.

Уступи мне. Доверься волчице. Волчице виднее.

Влага просочилась между ее ног, и она подавила стон. Это убьет ее, если она сблизится с Финеасом, только чтобы потом потерять его.

Не думай о будущем. Возьми его сейчас же!

Финеас напрягся, когда она вдруг оседлала его колени.

– Бринли? Что ты делаешь?

Ее руки дрожали, скользя по его плечам.

– У меня внезапно появился ненасытный голод...

– Я принес тебе гамбургер... – он резко выдохнул, когда она расстегнула пуговицы на его рубашке. – Что...

– О Боже, – она запустила руки ему под рубашку. – Ты был прав. Твоя грудь -твердая мускулатура в чистом виде.

Он с сомнением посмотрел на нее.

– А что случилось со вчерашней стратегией "тебе так легко сопротивляться"?

– Зачем сопротивляться? Ты хочешь меня. Я хочу тебя, – она провела рукой по его подбородку, и от покалывания его щетины внутри у нее все затрепетало. Так же, как и от его голоса. – Скажи это для меня.

– Что сказать?

– Ты знаешь. Строчка, которую ты произносишь в рекламе. "Здравствуйте, дамы." Мне нравится, когда ты так говоришь.

Он нахмурился.

– Не знаю, почему женщинам это нравится.

– Разве ты не знаешь, какой у тебя сексуальный голос? – она провела рукой по его шее к груди. – Ты сексуален во всем, – она наклонилась ближе, прижимая руки к его груди. – Скажи это. Скажи эти слова.

– Здравствуйте, дамы?

– Да! – еще больше влаги скопилось между ее ног. Ее внутренняя волчица уловила запах ее возбуждения и пробилась на поверхность. Возьми его! Она разорвала остальную часть его рубашки, затем атаковала огромную пряжку в форме буйвола на его поясе. – Давай сделаем это!

– Но... мы даже не целовались.

– Ох, – она отпустила его пряжку. – Тогда ладно, – она рванулась вперед, стремясь прижаться губами к его губам.

– Подожди, – проворчал он, когда она прижалась губами к его губам. Он схватил ее за плечи и отодвинул. – Что это на тебя вдруг нашло?

– Что ты имеешь в виду? Ты сказал, что тебя влечет ко мне. И что я тебе нравлюсь. Я видела, как твои глаза покраснели. Это значит, что ты хочешь секса.

– А сейчас они красные?

– Нет, но будут, – она прикусила его ухо.

– Подожди! – он снова отодвинул ее. – Слушай, я вроде как решил, что мы не будем торопиться. Ну, знаешь, поцелуемся несколько раз, а потом пообжимаемся, прежде чем мы... И я, черт возьми, думал, что именно я буду инициатором всего этого.

– Прекрасно! – она сердито посмотрела на него. – Тогда вперед. Инициируй.

– Ты приказываешь мне начинать?

– Я хочу секса, Финеас! Разве это преступление? Я хочу тебя, и моя внутренняя волчица хочет тебя...

– Твоя кто?

– Моя внутренняя волчица.

– Черт. Поэтому ты так агрессивна?

Она рассердилась.

– Я не могу в это поверить. Ты собираешься анализировать все это до смерти? Давай просто займемся сексом и покончим с этим!

Его глаза сузились.

– Покончить с этим?

– Да! Вот почему мы все время ссоримся. Потому что нас тянет друг к другу. Так что давайте сломаем нашу систему...

– Значит, мы можем вернуться к нормальной жизни?