Никто и звать никак (СИ) - Ром Полина - Страница 49

Хуже становилась погода с приближением к месту. Оно и понятно, осень, уже поздняя и дождливая…

К самому замку подъехали уже с первыми заморозками.

— Вот, Калина, это и есть замок Тронг…

Возможно, во мне просто говорила накопившаяся усталость, но я смотрела на замок и понимала — уходить отсюда я не захочу.

Коляска остановилась на небольшом возвышении, до самого замка оставалось не более полукилометра.

Две цилиндрические трехэтажные башни с окнами-бойницами. Между ними — небольшой прямоугольник дома, два этажа или три, точно не понять, такие же крошечные окна. На крыше — серая сланцевая плитка.

Когда-то замок окружал настоящий ров с водой, но сейчас это был поросший кустарником овраг, через который был перекинут старый широкий мост. Одна цепь была порвана, явно уже очень давно, потому что вторую оплетало какое-то вьющееся растение. Часть растений, сбросив листву, опутывали щупальцами-лианами и одну из башен, и почти половину дома.

Дом нуждался в ремонте — не везде были стекла. Дом нуждался и в постоянных жителях, и в горящих каминах внутри. Сейчас слабый дымок вился только над крошечной каменной пристройкой у центрального входа. Раньше, там, возможно, размещалась стража.

Из пристройки вышел мужчина, поднес руку козырьком к глазам и стал рассматривать наш маленький караван. На его голос из дома показались две женщины. Так эта троица и стояла, дожидаясь нас. Только одна из женщин на минутку скрылась в пристройке и вынесла оттуда две шали — себе и госпоже.

Мама Ригера была красива. На Земле я не дала бы ей больше тридцати пяти. Правильные, точеные черты лица, пепельно-русые, изумительного лунного оттенка, густые волосы, без седины. Ну, или она совершенно не заметна. Чуть сухопарая, высокая, с прекрасной осанкой. Но самой красивой чертой были брови и глаза. Ни один мастер-бровист не способен создать столь совершенный изгиб соболиных бровей! Только природа балуется иногда и награждает детей своих такой красотой. Это не краска и не косметика, но при пепельных, лунного оттенка волосах свекровь имела глаза восточной красавицы, затененные умопомрачительными ресницами. Испортить такую внешность не могло ни что. Ни тонкие «гусиные лапки» морщинок в уголках глаз, ни грубая и дешевая ткань одежды.

— Мальчик мой, как я счастлива…

Она гладила по лицу своего большого мальчика и была искренне счастлива, что он жив, здоров и вернулся домой. И у Ригера, и у его матери в глазах стояли слезы…

Я старалась не отсвечивать и дать им возможность прожить эту минуту встречи наедине.

Хотя, конечно, слово наедине тут подходило слабо. Но все участники сцены деликатно молчали…

Последний раз поцеловав ее руки, которые он сгреб и держал не отпуская, Ригер, наконец опомнился.

— Мама, позволь мне представить тебе мою жену. Знакомься, это Калина фон Крейг, урожденная Элиза фон Райз.

Глядя в глаза своей потрясающей свекрови я почему-то поверила, что она рада меня видеть. И что можно не ждать женской ревности и мелких пакостей, и что может быть, здесь я действительно найду себе место…

— Я рада приветствовать тебя в нашем доме, Калина. Пусть он не богат, но я хочу верить, что здесь ты обретешь новую семью.

Шталь Крейг обняла меня и погладила по голове:

— Входите, дети, и будьте счастливы!

Ригер, тем временем, сгреб в объятия вторую женщину, приподнял ее, покружил и дождался затрещины и слез:

— Ох, Ранда, как часто я вспоминал твои пирожки!

— Как были вы обормотом, шталь Крейг, так и остались! Никакого уважения к моим сединам!

Но и Ранда и её муж улыбались, и я понимала — Ригера действительно любят здесь.

Ранда была постарше моей свекрови и к свалившемуся на дом счастью в моем лице отнеслась гораздо более скептически:

— Вы, молодая шталь, проходите в дом-то, проходите. Сами мы тут разберемся, что куда.

Глядя в ее глаза я поняла — вот она, моя будущая проблема. Если я не сумею с ней поладить — как раз она-то вполне может устроить мне «счастливую жизнь».

В дом я не зашла.

— Ранда, с нами прибыли люди, сперва нужно разместить их и покормить.

Она уставилась на меня с ироничным интересом.

— Так ведь, молодая шталь, не ждали мы гостей-то! Сперва приготовить нужно на всех, а уж потом и кормить можно!

Ей явно было любопытно, как я выкручусь, а вот свекровь моя нахмурилась и сказала:

— Ранда, девочка с дороги и устала!

— Так я могу сейчас молодой шталь комнату помыть и постельку постелить! Долго ли?

Она явно язвила, только и мне отступать было некуда.

— Ранда, я еще не падаю с ног, но вот если бы ты показала, где вы обычно готовите, где взять воды и дров, то я была бы очень благодарна.

Ригер, проследи за разгрузкой телеги и пусть Риш сложит все туда, где не заржавеет. Вспомни, сколько стоило это железо! И придумай ночлег для Фиста. Пусть он переночует здесь, а уж завтра может и возвращаться домой.

Фист — владелец третьей телеги в нашем караване, который вез все заказанное мною железо и припасы. Он просто подрядился доставить их, потому мы особо не общались. Но в дороге мы обязались кормить его, так что о нем тоже нужно позаботиться.

— Нита, забери Дика у Вальмы. Вальма, пойдем готовить на всех, я помогу тебе.

Глядя на вытянутое лицо Ранды я не удержалась и показала ей язык! Смеялись мы вместе, до слез, но остальные, хоть и улыбались вместе с нами, явно не поняли, чем вызван этот смех. Мой язык видела только Ранда.

— Хороша, молодая шталь! Повезло нашему мальчику, ой, повезло-о-о… Ну, гостья дорогая, пойдем дом смотреть! Пойдем, молодая шталь, пойдем…

Внутренности дома говорили о скудости хозяйства и крайней степени экономии. Вся пристройка была чем-то вроде кухни. Большая плита, огромный стол, за которым и готовили и, судя по всему, ели, по стенам — навесные полки с посудой и лари. Там, я думаю, хранятся крупы и припасы.

Зная о том, что мама Ригера жила с огорода, все свободное место в обозе я забила продуктами. Конечно, нам все равно придется докупать их, но на первые пару-тройку недель должно хватить того, что мы привезли.

— Ранда, поверь, я вполне нормально умею готовить. А Вальма и вообще отличный повар. Но там, в телегах, остались мешки и корзины с продуктами. Может быть ты распорядишься и подскажешь Ришу, что и куда сложить? Дрова я вижу, где лежат, воду тоже, ты нам только скажи, какой посудой можно воспользоваться.

Ранда благосклонно покивала головой и махнув рукой на полки с посудой сказала:

— Да что найдете, молодая шталь — то и брать можно. Или какой особой посуды нужно?

— Нет, только котелок мой хорошо бы сюда первым принести.

— Ну, сейчас пришлю, молодая шталь.

С этими словами Ранда вышла, а робко жавшаяся ко мне все это время Вальма спросила:

— Шталь Калина, что готовить-то будем? Я вот корзину прихватила с приправами и крупой… Но в таком-то замке кашу станут ли есть?

— Вальма, не думаю, что тут все капризные, как столичные вертопрахи. Но кашу мы с тобой сварим не простую. Промой-ка пока крупу, а я зажарку сделаю. Всяко вкуснее будет, чем то, что в дороге ели.

В плиту, что меня сильно порадовало, был вмурован большой котел, до середины полный кипящей воды. Особенно порадовало то, что накипи в котле было немного. Думаю, здесь достаточно мягкая вода.

На большой чугунной сковороде я обжарила приличный кусок копченой грудинки, порезав ее небольшими кубиками. А потом просто добавила в вытопленный жир по очереди почти все овощи, которые были с собой. Щедро кинула соли и добавила щепотку пряностей. Кашу солила слабо, так как соли достаточно было в зажарке. Этот фокус я знала еще с детства — добавлять круто соленую зажарку в крупу. Если мясо и овощи слабосоленые, то попав в кашу превращаются в непонятные кусочки. А так — сохраняют свой вкус.

Высыпала зажарку в почти готовую крупу и выглянула на улицу. Ригер помогал стаскивать мужу Ранды продукты в какое-то помещение. В стене была низкая дверца и ступени вели в низ. Похоже, что там погреб. Хотя, конечно, странно, что находится он на наружной стене. Или это поздняя пристройка?