Ледяные Волки (ЛП) - Кауфман Эми - Страница 30

— Он принадлежал моей бабушке. Она принесла его с собой, когда приехала из Охиро, когда была молода. Она приехала сюда, потому что влюбилась в моего дедушку. Она была врачом, он — моряком-Валленийцем. — Ее пальцы пробежались по нежному шелку. — Мне всегда нравилось, что она взяла его с собой. Он непрактичен, так что, должно быть, он был важен для нее. Во всяком случае, мои родители написали, что, по их мнению, я должна вернуть его семье, чтобы он достался моей сестре. — Она сделала паузу, выпятив челюсть, чтобы ее голос звучал ровно. — Потому что, очевидно, мое превращение означает, что я покинула семью.

Андерс медленно выдохнул и подошел, чтобы опуститься на край ее кровати, держась другого конца… потому что даже когда ты пытаешься утешить ее, Виктория все равно оставалась Викторией.

— Они ошибаются, — сказал он. — Ты обрела новую семью, когда стала волком… так здесь всегда говорят, что мы стая. Но наличие новой семьи не означает, что ты отказываешься от старой. Просто потому, что ты добавляешь что-то к тому, кто ты есть, не означает, что ты должна отказаться от того, кем ты была раньше.

Виктория посмотрела на него, как будто у него выросла новая голова, и он сглотнул, задаваясь вопросом, сказал ли он что-то совершенно глупое. Это было то, что он чувствовал… это было то, что он отчаянно хотел считать правдой. Он мог быть волком, но он также был близнецом Рейны, и никто не мог изменить эту связь между ними.

— Хм, — Виктория медленно кивнула. — Я не ожидала, что ты скажешь что-то настолько умное.

Андерс чуть не рассмеялся. Виктория в своем репертуаре — выходит что-то оскорбительное, даже когда она делает комплимент.

— Наверное, все иногда правы, — сказал он.

Она показала ему, как работает веер, и позволила подержать его, голубой шелк был гладким под пальцами, золотая нить блестела там, где была вплетена, до тех пор пока не пришли остальные и не настало время готовиться ко сну. Потом она тихонько сунула веер в ящик стола, и они больше ничего не сказали друг другу.

Позже той же ночью, когда Сакариас бормотал что-то во сне — он, правда, никогда не переставал говорить — вопрос Лисабет в библиотеке эхом отдавался в голове Андерса, преследуемый его собственными словами.

«Девушка, которая превратилась в Огненного Дракона. Ты знаешь, кто она такая?»

Он не мог не гадать, знает ли он на самом деле ответ на этот вопрос. После двух недель, проведенных среди них, история волков обрушилась на него. Они рассказывали истории, которые создавались столетиями. У них были легенды, которые уходили в глубь веков. Хейн сказал, что никогда не слышал, чтобы волк и дракон делили семью, а он был экспертом по невероятно большой библиотеке Ульфара.

Он был так уверен, что Рейна — его близнец… вот только шансы казались ничтожно малыми.

Он не был уверен, кем была Рейна, и он не был уверен, кем был он сам. Никогда еще ему так не хотелось узнать, кто же его родители.

Но он точно знал, что ответ на этот вопрос не имеет значения, когда речь заходит о том, чтобы найти способ спасти ее. Его слова, сказанные Виктории, были абсолютно правдивы.

Он и Рейна были семьей, так или иначе. Становление чем-то новым не отнимает старого.

Но этот вопрос все еще мучил его, как бы он ни старался его отогнать.

***

В течение следующих двух недель он пробирался через уроки, заблудившись в лабиринте учебников, которые не мог читать без борьбы, и ледяных копий, которые он не мог бросать. Равноденствие приближалось, и студенты говорили, что Волчья Гвардия патрулирует город более тщательно, чем когда-либо. Ходили слухи о других драконах, которых видели в небе, о двух похищениях детей из Холбарда, о пожарах в их домах.

И это были только те дети, о которых кто-то сообщал… Андерс знал, что если кто-то из детей, которых он знал с улицы, пропадет, ни один взрослый никогда не узнает. Но когда первокурсники спросили профессоров о слухах, им сказали сосредоточиться на учебе. Андерс привык видеть, что происходит вокруг Холбарда… он чувствовал себя таким отрезанным, запертым в стенах академии.

Он пытался пробраться в библиотеку, когда это было возможно, но Лисабет так часто бывала там. И что еще хуже, внезапно у старшеклассников начались экзамены, и они сидели в каждом углу, изучая те самые книги, которые он хотел посмотреть. Даже когда ему удавалось провести несколько минут со скрабоками, ему требовалась целая вечность, чтобы прочитать хотя бы одну страницу.

Он все больше и больше беспокоился о том, что произойдет, если не сможет найти что-нибудь из вещей Рейны в свой выходной день в городе. Или что случится, если после того, как он это сделает, рамка локатора не будет работать и не покажет ему изображение того места, где она была.

Ему просто придется ускользнуть… другого выхода не будет. Возможно, если бы он смог найти драконье гнездо, обыскав горы, оно привело бы его в Дрекхельм. Возможно, там будет и Рейна.

Возможно, он будет достаточно мал, чтобы прокрасться внутрь и найти ее. Если он сможет проникнуть внутрь и превратиться в человека, спрятать свой амулет, возможно, они подумают, что он один из них.

Но это ужасный план. Было так много «возможно», и любой шаг мог стать ошибкой. Но он не мог ждать вечно. Если Андерс ничего не узнает в ближайшее время, у него не будет другого выбора, кроме как уйти.

***

Наконец-то настал день отдыха.

— Стая и лапы, Виктория, скорее! — Сакариас танцевал, подпрыгивая по комнате, извиваясь так сильно, что было удивительно, как он не трансформировался, чтобы вилять хвостом.

Виктория не спеша наматывала шарф на шею, становясь все медленнее и спокойнее по мере того, как Сакариас становился все более неистовым.

— Почему ты не надеваешь плащ, Андерс? — спросила Лисабет, застегивая свой.

Андерс вздрогнул, подняв глаза от того места, где он сидел на кровати, просматривая домашнюю работу. Его план состоял в том, чтобы дождаться, пока остальные уйдут, а затем улизнуть в одиночку, чтобы обыскать их с Рейной убежища.

— О, думаю продолжить домашнюю работу, — сказал он. — Мне ничего не нужно, и у меня нет денег.

Все три головы повернулись к нему.

— Но ты же получаешь пособие, — заметила Виктория, тряхнув волосами.

— И нам нужно, чтобы ты был нашим четвертым, — сказала Лисабет.

— И всем нужен выходной, — добавил Сакариас.

— Нам разрешено выходить только группами по четыре человека, — продолжала Лисабет. — Таково правило. Да ладно, ты же все утро делал уроки. Выйди на пару часов.

У Андерса упало сердце. Он знал, что Ульфарские ученики выходили только группами по четыре человека, но в своем стремлении выбраться из школы в одиночку он забыл об этом. Он колебался, раздумывая, что лучше — уйти сейчас и попытаться ускользнуть от остальных, или подождать и попытаться выскользнуть за ворота самостоятельно.

— Пошли, — сказал Сакариас, опустив плечи и положив одну руку на голову, подражая волчьим ушам, опустившимся от разочарования. — Они отменили Испытание Посохом в этом месяце из-за того, что случилось у тебя. Нам повезло, что они вообще нас выпустили.

— А больше никто не может быть четвертым? — беспомощно спросил Андерс.

— Нет, — отрезала Виктория. — Но…

— Мы хотим, чтобы ты пошел, — закончила за нее Лисабет.

Андерс оглядел всех троих, его щеки вспыхнули, когда он увидел серьезные лица. Они действительно хотели его общества.

Значит ли это, что они его друзья?

Его стая?

— Ну, я могу… — он был только на полпути к уступке, когда они начали аплодировать, даже Виктория. Они закутали его в сапоги и плащ, Лисабет застегнула пуговицы на шее, Сакариас завязал шнурки, а Виктория наблюдала за ними.

— Мы получаем наше содержание из кладовой, — объяснила Лисабет, когда они направились туда, чтобы забрать свои медные монеты у дамы Линдаль перед уходом. — Как только ты становишься студентом, ты больше ничего не берешь от своей семьи.