Попаданец в себя, 1963 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич - Страница 36

Утром, сладко выспавшись, я принялся за энциклопедию. На «М» Миля не оказалось, на «В» – Вертолеты – тоже. Только буква «А» принесла удачу: «…Как и вертолёт, автожир обладает несущим винтом для создания подъёмной силы, однако винт автожира свободно вращается под действием аэродинамических сил в режиме авторотации. Свободный несущий винт автожира возможен упрощённой схемы, без изменения общего шага. Он создаёт только подъёмную силу и в полёте наклонён назад против потока, подобно фиксированному крылу с положительным углом атаки. У вертолёта, наоборот, винт (вместе с корпусом) наклоняется в сторону движения, создавая приводным несущим винтом подъёмную и пропульсивную силы одновременно, напоминая пропульсивную моторику желудка – волнообразные сокращения пищевода. Кроме несущего ротора, автожир обладает ещё и тянущим или толкающим маршевым винтом (пропеллером), который сообщает автожиру горизонтальную скорость».

Вот тут-то и было несколько строк об энергичном стороннике винтокрылых машин. «…По окончании института в 1931 году направлен на Таганрогский авиазавод, где по рекомендации Н. И. Камова, смог убедить комиссию в том, что принесёт больше пользы государству, занимаясь автожирами в ЦАГИ. Здесь участвовал в разработке автожиров А-7, А-12 и А-15. Через год стал начальником бригады аэродинамики отдела особых конструкций ЦАГИ. В 1936–1939 гг. работал инженером в опытном конструкторском бюро по винтокрылым аппаратам. 21 марта 1939 г. было принято решение о строительстве завода по производству автожиров, где Миль стал заместителем директора, Николая Камова».

Зашел Мишка. Попытался уговорить меня ехать вместе с ним.

– В Тушино будем жить, считай в Москве.

– Я свободный человек, который живет, где хочет, а не на работе. Захотел – в Хабаровск полетел, захотел – на неделю в Ташкент плов кушать.

– На какие средства летать и кушать?

– На самолет с пловом мне и гонорара хватит, не собираюсь в молодые годы связывать себя обязательствами.

– Посадят за тунеядство…

– Журналиста? В Сибири?

– Ну, как хочешь. А я завтра еду уже. Ты дом мой не хочешь купить?

– На какие средства?

– В рассрочку. На год рассрочка. Не дорого.

Мишкин дом меня не привлекал. И жить в Иркутске дольше года я не собирался, пора было выбираться в Москву. Там жил мамин брат дядя Коля, армянин, должен был помочь на первых порах. Хотя не шибко мне и нужна эта помощь, в Москве всегда вакантны должности дворников: жилье и 40 рублей за участок. Многие брали по три участка, но я не собирался упираться мусорщиком. Дворники и кочегары – в будущем это лучшие должности для творческих людей, не вполне согласных с линией партии. Я бы и сейчас уехал, но скоро должны снять Хрущева. Это я не помню, это я сужу по тому, что с хлебом проблемы. Так что вояж в Москву сделаем позже, когда все устаканится в правительстве.

Когда время бое приблизилось к восьмидесяти, в организме появилась раковая бомба. После облучений и горомнальных уколов она стала тихать реже, но никуда не делась, так и висела пониже живота. Карцинома предстательной железы, какое гадкое название. Возможно Природа наделяет стариков мужецка пола именно этой гадостью, чтоб не могли больше производить детей и совращать молодых женщин – твои функции давно закончились и ты больше не нужен Эволюции. Действительно, женщины именно потому и живут дольше мужчин, что воспитание детей, внуов и правнуков – их прямая ипостась.

Сейчас у меня нет рака и нет ревматизма. Молодой мужчина, не гнушающийся случайных связей. До сих пор не избавившийся от стыда за «съеденное» сознание парня –, себя юного.

Кончается 1963 год. Кончается грустно и нас здорово выручила мука, которую я привез с неудавшегося промысла вместо шкурок белок и соболей.

26 ноября мы смотрели чуть ли не первую телепередачу «Спокойной ночи, малыши!» Ведущий – Наталья Голубенцева Озвучивал – Ева Синельникова (Буратино).[16] Я был в умиление.

Детская телевизионная передача «Спокойной ночи, малыши!» – весьма уникальный и успешный проект в истории не только российского, но и мирового телевидения. Есть много прекрасных сверщений и совершений в советский период, только мало и не для каждого.

В конце ноября – в Далласе (штат Техас, США) был убит 35-й президент США Джон Кеннеди. Новым президентом, согласно конституции США, стал Линдон Джонсон, бывший при Кеннеди вице-президентом. По обвинению в покушении на Дж. Кеннеди арестован Ли Х. Освальд, которого скоро утоже прихлопнут, не помню как скоро?

В Ленинграде начался 31-й чемпионат СССР по шахматам. Это я помню, я тогда на кандидата в мастера сдал и значок получил. Вернее не тогда, а в этой – новой жизни. И не я, а тот мальчик, которого мое сознание все же вытеснило.

Прекрасно помню, следил тогда за этим матчем, как иные – за футболом, что в дополнительном матч-турнире в следующем году звание чемпиона завоюет Леонид Штейн, а Борис Спасский займет второе место.

Леонид Захарович Штейн – одна из самых ярких и вместе с ним трагических шахматных фигур XX века. Штейн уйдет из жизни в 38 лет, являясь одним из сильнейших гроссмейстеров мира и одним из фаворитов стартующего отборочного цикла на матч с Робертом Фишером. Потрясенный его смертью чемпион мира из США, который не раз будет бит Леонидом в блиц-матчах на ставку, прервет свое затворничество и даст в Москву телеграмму: «Я потрясен безвременной кончиной Леонида Штейна – блестящего гроссмейстера и хорошего друга. Выражаю сочувствие его семье и шахматному сообществу».

А Спасский будет жить долго, когда я умру ему будет 83 года. Он со временем переедет во Францию, женившись на француженке из торговой фирмы. Ему позволят получить второе гражданство, так как он долгое время будет выступать за СССР, а шахматист он сильный и очень тяжелый, предпочитает играть в защите, в изощренной защите.

А я, получив страховые за кораблекрушение, опять лечу в Охотск, не дает покоя та вещица, полученная стариком столетия назад от парня в железной ступе. Не буду описывать муки перелета из Хабаровска на «Аннушке» с посадкой в Николаевске и болтанкой над морем, Остановился в гостинице, больше похожей на общагу, сходил, разгребая снег, на кладбище, вернулся в город, проклиная забывчивость, купил лопату и лом, дошел до кладбища. Узнал, что копать ничего не надо, бросил лом и лопату, поднял лом, расковырял крест над могилой…

Теплый, как живой, шарик упал мне в руку.

Поток чувств ударил мне в мозг.

Я в полубессознательном состоянии добрел до города, до гостиницы.

И на входе потерял сознание.

Серое небо падало в окно. Падало с упрямой бесконечностью сквозь тугие сплетения решетки, зловеще, неотвратимо.

А маленький идиот на кровати слева пускал во сне тягуче слюни и что-то мурлыкал. Хороший сон ему снился, если у идиотов бывают сны. Напротив сидел на корточках тихий шизофреник, раскачивался, изредка взвизгивал. Ему казалось, что в череп входят чужие мысли.

А небо падало сквозь решетку в палату, как падало вчера и еще раньше – во все дни без солнца. И так будет падать завтра.

Я лежал полуоблокотившись, смотрел на это ненормальное небо, пытался думать.

Мысли переплетались с криками, вздохами, всхлипами больных, спутывались в горячечный клубок, обрывались, переходили в воспоминании. Иногда они обретали прежнюю ясность и тогда хотелось кричать, как сосед, или плакать. Действительность не укладывалась в ясность мысли, кошмарность ее заставляла кожу краснеть и шелушиться, виски ломило. Но исподволь выползала страсть к борьбе. K борьбе и хитрости. Я встал, резко присел несколько раз, потер виски влажными ладонями. Коридор был пуст – больные еще спали. Из одной палаты доносилось надрывное жужжание. Это жужжал ненормальный, вообразивший себя мухой. Он шумно вбирал воздух и начинал: ж-ж-ж-ж-ж… Звук прерывался, шипел всасываемый воздух и снова начиналось ж-ж-ж-ж-ж…