Гарем и легкость. Книга от депрессии (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 9

— Обязательно. В глазах закона все едины. — В этом месте служитель закона с незамутнённой ненавистью покосился на рисунок какого-то хумана у себя за спиной.

На гравюре некто с завязанными глазами удерживал в руках две чаши весов, пребывавших в равновесии. Собственно, именно эта миниатюра и натолкнула Бронкса на мысль вначале задать вопрос — а уже потом хвататься за самострел, если что пойдёт не так.

— Это я удачно заглянул, — мгновенно возбудился Бронкс, продолжая потирать руки и вознося хвалу самому себе за то, что не принялся палить в стражников в харчевне. — Ваша честь, так давайте выровняем все условия! Настоящим официально уведомляю вас о том, что мои шансы в этом состязании на порядок ниже, чем у любого другого из присутствующих! По причине небрежения судом вашими же собственными правилами!..

— Что именно представляется тебе, чужестранец, несправедливым настолько, что нужно вести себя таким вот образом? — Процедил орк в мантии.

— Так язык заседания, — уверенно парировал гном, невежливо указывая пальцем на командира стражников. — Вот он сейчас говорит на языке, которого я абсолютно не понимаю. А между тем, его свидетельства прямо касаются происшедшего со мной. При том, что его там вообще близко не было! — гном набрал побольше воздуха, с чувством прокашлялся и продолжил. — Разумеется, я не в курсе именно вашего уложения, ваша честь. Но думаю, что от нашего оно не сильно отличается, — в этом месте гном уважительно показал на гравюру за спиной у судьи, осенил себя ритуальным жестом и уверенно продолжил. — Параграф семнадцатый у нас гласит: каждый без исключения участник процесса должен быть обеспечен либо толмачом, либо возможностью участвовать в процессе на том языке, который он без искажений понимает. — Выдав тираду, гном вопросительно и выжидающе впился взглядом в чиновника.

Если честно, в сложившейся ситуации Бронкс больше опасался несоответствия местных правил тем, к которым он привык. Добросовестность чиновников, в свою очередь, волновала его не особо, сразу по двум причинам. Во-первых, в отличие от большинства встретившихся ему по дороге, он был изрядно образован. И уж для защиты своих интересов в суде точно багажа за спиной лично ему хватало.

Во-вторых, на случай возможной откровенной судебной несправедливости, в котомке ждал своего часа самострел. Не хотелось бы доводить до крайности, но модели стрелялок местных, судя по встреченным стражникам и охране конкретно этого суда, оружию самого гнома и в подметки не годились.

Судья тем временем сделал вид, что ненадолго задумался:

— С-справедливо. — Вздохнув глубоко и тяжело, местный служитель фемиды тут же продолжил. — Почтенный командир десятка стражников, — кивок в сторону главного конвоира и сопровождавшего, — говорит, что ты участвовал в семейной сваре, внося разлад в отношения мужа и жены. Десятник заявил только это, не делая никаких выводов о причинах того конфликта, о правых и виноватых, либо о возможных основаниях для твоего вмешательства, веских с твоей стороны.

— А насколько будет позволено стороне ответчика внести ясность в данное утверждение? — изображая внешним видом крайнюю степень смирения, Бронкс вперил взгляд в пол, потупившись на носки ботинок и скромно ковыряя правым мизинцем в ухе.

Состязание так состязание. Главное в любом состязании — не дать уйти инициативе из собственных рук.

— Говорите.

— Сижу я за во-о-от таким низеньким столиком и ем после длинного дневного перехода. Внезапно подлетает тройка бандитов, иначе и не скажешь!.. И один из них с размаху бьет кулаками женщин! Которые меня кормили…

___

Там же, через несколько минут.

— …всем выйти вон! — небезграничное терпение судьи явно истончилось под нажимом и напором со стороны гнома. — Кроме ответчика! — поспешно уточнил чиновник на всякий случай, пока гном не подумал, что и к нему это тоже относится.

Причиной такого снисходительно поведения служителя фемиды оказался небольшой серебряный слиток, который Бронкс, словно невзначай достав из котомки, принялся перебрасывать с ладони на ладонь, внимательно кивая в такт каждому слову судьи.

— Поговорим нормально? — Служитель закона вышел из-за своего судейского стола, внешним видом напоминавшего скорее университетскую кафедру.

Затем он, грязно ругаясь себе под нос, стащил с себя мантию u, скомкав её между ладонями в подобие свёртка, с размаху запустил ею в угол зала заседаний.

Удивив гнома таким образом один раз, орк тут же удивил его и второй: судья без затей уселся на собственный стол спереди, верхом; да так, что неновая мебель откровенно заскрипела.

— С удовольствием, — мгновенно перестал валять дурака Бронкс, превращаясь из неуклюжего увальня в сверкающего холодным взглядом невысокого и коренастого представителя своего народа.

Кстати, от женщин в харчевне он уже знал: его внешний вид производит на всех местных странное и двоякое впечатление. С одной стороны, рельефные бугры его мышц обращали на себя внимание абсолютно всех орков, поскольку силу кочевой народ уважал всегда, везде и во всём. Особенно его женская часть…

С другой стороны, лишившись бороды и будучи сыном своего народа, лицом Бронкс походил если и не на ещё мальчика, то максимум на подростка. Что, в свою очередь, никак не вязалось ни с тем, что и как он говорил; ни с его общей уверенностью в себе.

— Ты же не дурак. Должен понимать: бесплатной справедливости не бывает, — многозначительно поиграл бровями судья, с любопытством отвечая собеседнику пристальным взглядом.

— А я и не имею ничего против, — немедленно отчеканил гном. — Я и сам исключительно за торжество справедливости любой ценой. Твоя честь, в цене, думаю, сойдемся. Такой вопрос… пока суд да дело, просвети меня? А что там вообще произошло в харчевне?! Какого рожна эти недоумки набросились с кулаками на женщин? И почему это может считаться правильным в твоей стране?!

Весь предыдущий ход событий уже явно дал понять Бронксу, что воевать ни за свою шкуру, ни за справедливость не придётся.

Да и купить всегда дешевле, чем воевать. Это справедливо по поводу чего угодно; в адрес самой справедливости — в том числе. Досадно где-то, конечно; но хуман на гравюре, держащий весы справедливости с завязанными глазами, есть персонаж исключительно умозрительный и к реальности, увы, относящийся мало.

К тому же, предстоящие расходы на справедливость (в исполнении конкретного судьи) со стороны самого Бронкса могли стать весьма неплохой инвестицией: в случае, если вместе с правильным решением правосудия, за презренные монеты получится приобрести и несколько толковых советов — деньги можно будет и заработать. Потом.

А вот знакомый судья, пусть даже в такой глуши… да с кем есть вполне себе деловой контакт…

_________

Из суда Бронкс выходил через полчаса, один и с двоякими ощущениями. Даже с троякими, если так можно сказать.

Для начала, справедливый приговор обошёлся ему значительно дешевле, чем он сам рассчитывал даже в самых смелых своих ожиданиях.

Судья оказался игроком, один свежий карточный долг на нём висел неподъёмной гирей и горящим запальным шнуром одновременно. Сам судья, будучи истинным орком, мыслей и эмоций на лице скрывать не умел.

В результате, Бронкс бестрепетно расстался с толикой слитков из котомки, которые лично он вообще захватил с собой на всякий случай (основное хранилось в ценных билетах, которые можно обменять на металл либо монеты в любом отделении Единого Банка. Водились отделения последнего и в местных землях).

Будучи натурой прямой, чиновник откровенно поведал Бронксу, чего именно выигравшие хотят лично от него в обмен на прощение долга.