Леди, которая любила лошадей (СИ) - Демина Карина - Страница 22

Она умела вот так заговаривать.

И не только.

Но вот… позабыла, как когда-то зашептывала Хмурого, который с юных-то лет отличался дурным норовом и никого-то, кроме тетушки и Василисы, к себе не подпускал.

- Тише, моя хорошая, тише… - Василиса моргнула, ибо теперь лишь увидела лошадь всю, как она есть, с больною спиной, с зудящею кожей, с животом, который раздулся сперва от голода, а теперь вот от еды. С кривыми зубами. Их осталось немного, да и оставшиеся ныли, причиняя немалые мучения.

Она видела и боль.

И страх.

И унимала их, вытягивала потихоньку, хотя прежде-то никогда не замечала за собой склонности к целительству. Скорее наоборот, то категорически Василисе не давалось.

Видела она и Демьяна, этакою тенью, присевшей рядом с кобылой. Та от прикосновения вздрогнула, но, повинуясь голосу и воле Василисы, не шелохнулась. А Демьян, согнувши лошадиную ногу, разглядывал копыта так, будто в слоящейся роговице видел нечто тайное и донельзя важное.

Отпустив одну ногу, он потянулся к другой.

Обошел кобылу.

Потом положил руки на живот, и тот отозвался утробным урчанием.

Лошадь вздохнула.

- Уже недолго… и остальных бы, если можно…

Можно, отчего бы нет… а целитель им нужен. И не только он.

Глава 12

Демьян и сам не понял, что именно показалось ему неправильным в этой вот лошади. Нет, сама-то кобыла отличалась той неказистостью, которая свойственна лошадям беспородным, но в то же время крепким и выносливым.

Старая.

Явно знавшая и куда лучшую жизнь. Недоверчивая. Злая даже.

Серая.

Не мастью, масти-то кобыла была обыкновенной, гнедой, но вот… туман, снова тот самый туман, что ныне изрядно мешал Демьяну жить. И этот туман клочьями висел на кобыле, будто… вляпалась она в него.

Точно, вляпалась.

Клочья тумана окутывали больные ноги, и вовсе собирались плотными комками на копытах. А стоило потянуться, и туман с легкостью потек к Демьяну, только спина опять зачесалась. Что это значило?

Он понятия не имел.

Следующий жеребец был чист. И снова кобыла, полукровка и помоложе той, первой, она еще верила людям и без уговоров стояла спокойно, позволяя проверить копыта. Туман обнаружился, но такой… слабый, что ли? Будто случайно приклеившийся к ботинку лист.

Именно.

У солового мерина туман облепил ноги до колен и перебрался на спину, оседлав. Еще пару лошадей оказались чистыми.

Василиса не спрашивала, что он ищет. А спроси, Демьян и сам бы не ответил. Но всей своей зудящей шкурой он ощущал, что находка его безусловно важна.

И снова туман. На сей раз он будто въелся в кости, наверняка причиняя древнему с виду жеребцу редкой пятнистой масти немалые мучение. Оттого и не спешил тот уходить от неприятного человека, оттого и стоял, время от времени нагибаясь, выхватывая губами редкие травинки. И те жевал-то с трудом.

Туман пробрался сквозь роговую оболочку копыт, поднялся выше, расползся по груди, по шее. И конь выглядел, будто пронизанный серыми нитями его.

Плохо.

- Он умирает, - сказала Василиса отстраненно.

- Да.

Врать, говоря, что конь всенепременно поправится, что нужен лишь хороший целитель, Демьян не стал. И лишь погладил несчастное животное, которое… почему одни с туманом, а другие без? Почему кого-то тот затронул меньше, а вот этого жеребца почти поглотил?

Почему…

- Мне надо заглянуть в конюшни, - Демьян убрал руку, и туман потянулся за ним, пытаясь ухватиться, приклеиться к человеку. – А вам…

Стоит сообщить Вещерскому, а лучше некроманту, раз уж тот не только видит, но и понимает увиденное. Вот только… не так давно некромант был на конюшнях. И обряд проводил, хотя какой – не понятно, но главное, что сказал, будто все-то в порядке.

А оно не в порядке.

И гадай теперь, то ли не заметил Ладислав туману, то ли…

- Вы что-то обнаружили, - Василиса убрала руку с лошадиной холки. – И не расскажете?

- Расскажу. Но сперва надо понять, что именно я заметил.

Странно, что Василису туман не спешил хватать за пальцы. Напротив, он ее будто сторонился, и только серый ком проклятья вдруг стал больше.

Демьян моргнул.

И поморщился.

Он терпеть не мог, когда не получалось понять. А сейчас у него категорически не получалось понять, что происходит. Не хватало знаний. Да и умений тоже.

С новым даром он сладит, но пока…

На конюшне было тихо. Почти. Все также ворковали под крышей голуби, и пыль плясала в столпах света. Разве что куда как ощутимей пахло гарью.

- А вы не помните, где стоял тот жеребец? – Демьян огляделся.

Ничего.

Ни тумана серого, ни зловещих знаков. Разве что голубиное дерьмо выделяется на камне белыми пятнышками.

- Помню, - на лице Василисы было такое выражение, словно она того и гляди расплачется. – Но тут все…

Сгорело.

Дерево.

Двери денников. Сами денники… и опять же, одни пострадали больше, чем другие. И Демьян нисколько не удивился, обнаружив, что именно нужный ему выгорел дотла.

- А здесь та кобыла, которую вы первой смотрели, - Василиса указала на соседний. – И еще другая, соловая…

…на копытах которой тоже туман остался.

А вот денник был чист, то ли сам по себе, в чем Демьян несколько сомневался, то ли по причине пламени. Огонь рукотворный – злая стихия.

И следов не оставляет.

Может… в этом дело?

Демьян ступил на ковер из пепла и мусора, который уже успел нападать. Огляделся. Дерево обуглилось, местами осыпалось, освобождая каменную кладку.

Кони…

Вряд ли дело в них, но… в чем тогда?

Или…

- А тот, - он указал на денник слева. – Там кто-то был?

Василиса нахмурилась, вспоминая, но после покачала головой и сказала:

- Нет.

Демьян вышел.

А ведь и вправду, почти чисто. Пепел есть, и то же дерево, но уже не обугленное, а обращенное в пепел. И выходит… тут поставили заряд? Или… нет, здесь отголосков силы не сохранилось. Значит, артефакт установили снаружи, но силу направили внутрь?

Или… все-таки был еще один, тот, существование которого укрылось от глаз Демьяна при первом осмотре. Совсем небольшой…

Он сосредоточился.

Туман… тумана не осталось, но вот… если приглядеться, очень внимательной приглядеться… стены неровные, будто кто-то взялся рисовать на них. И широко, размашисто… еще смотреть.

До рези в глазах.

До ноющей боли, которая расползается по коже, оживляя чужой рисунок. И более этот рисунок не выглядит помехой. А Демьяна захлестывает знакомый азарт, а с ним и предчувствие, что он, Демьян, вот-вот обнаружит нечто важное.

Огонь.

Он распускается рыжим цветком, пробиваясь сквозь камень, и вспыхивает забытая будто случайно подкова. А от нее тянутся тонкие нити силы, опутывая весь денник. Занимается дерево. И огонь, получив материальную пищу, спешит подняться выше.

Расползтись…

- Вам дурно, - сказала Василиса, выводя из странного состояния, которое и вправду было неудобным.

Демьян хотел возразить, что вовсе ему не дурно, но вместо этого кивнул и, опершись на грязный камень, сделал глубокий вдох.

Голова кружилась.

Во рту стоял запах привкус гари и железа. Кровь стучала в виски.

- Пройдет.

Ему вновь протянули платок. Этак она все свои платочки и изведет. Но отказываться Демьян не стал.

- Спасибо, - сказал он, понимая, что выглядит до крайности жалким.

- Я так полагаю, что нужно найти Вещерского? – весьма спокойно поинтересовалась Василиса.

Демьян кивнул бы, если б мог, но сейчас он мог лишь стоять, а потому просто добавил:

- И некроманта.

Некромант мерил конюшню длинными шагами. Ноги его тощие двигались как-то вовсе не по-человечески. Так ходули переставляют. И Демьян смотрел.

Вещерский тоже смотрел.

И княжна Марья, без присутствия которой Демьян бы вполне обошелся, уж больно задумчив сделался ее взгляд. И слишком часто задерживался он на Демьяне. И тогда становилось до крайности неловко. Вспоминался берег.