Эскорт для босса или Верни моего ребенка (СИ) - Янг Ника - Страница 13

Я еще раз убеждаюсь, что мужчина не следит за моими манипуляциями в зеркало заднего вида и быстро провожу палочкой по внутренней стороне щеки малышки. Быстро опускаю анализ в специальный пакетик, который выдали в клинике, и с такими же предосторожностями упаковываю маленькую прядку отрезанных волос.

— Вот и все! — Восклицаю я, разрешая Саше открыть глаза. Она подмигивает. — Это наш с тобой секрет! — Прикладываю палец к губам, показывая, что лучше всего молчать об этом, и она согласно кивает, как взрослая.

Я не хочу обманывать, но иначе мне никак не взять этот анализ на ДНК, не узнать, не понять наверняка — точно ли это моя дочь, или у меня разом помутился рассудок. Всю новогоднюю вечеринку я боялась, что Царев найдет запечатанные одноразовые пакеты, которые мне удалось выкупить в клинике, чтобы взять анализы самой, и переживала, что что-то может пойти не так.

Вообще весь вечер оказался странным, пугающим, волнительным, иногда — ужасным, но главное я сделала. Взяла анализы, и они сейчас покоились в моей сумке, спрятанные так, чтобы никто не понял, что это.

Я смотрела в окно на дорогу, и думала, думала о том, кого встретила на вечере мэра.

Она очень изменилась — не походила на ту девушку, которую я видела четыре года назад: сделала себе новые большие губы, изменила форму носа. Но главное в ней осталось: холодные глаза, которые смотрели будто бы сквозь тебя, и какое-то невыносимое равнодушие, эгоизм, который, казалось, можно было ощутить тактильно.

Эта девушка лежала в соседней палате в роддоме, где мы лежали три года назад, часто интересовалась моим самочувствием и спрашивала — не нужно ли чего. Я стандартно отмалчивалась, улыбалась, и всегда говорила, что мне ничего не нужно, что, в общем-то, было правдой. Просто этот интерес казался каким-то фальшивым, странным, неуместным.

И еще очень хорошо помню тот самый день, когда меня после чистки, процедур везли по белому больничному коридору. В тот момент болело не тело, нет, болели жилы, несколько дней звенела от ужаса душа — мне сказали, что моя доченька не выжила, умерла от асфиксии. И потому сразу же среагировала на детский плач. Я точно знала, что это плачет, жалуется моя дочь, моя маленькая крошка, — ведь материнское сердце невозможно обмануть!

С трудом приподняв голову, я увидела ее — мою соседку по палате. В нарядном платье, на каблуках, она несла к выходу с нашего этажа небольшой розовый сверток. И там, под несколькими слоями одеял, плакала, задыхалась, моя дочь.

— Стой! — Крикнула я тогда, буквально рванув всем телом туда, за ней, но девушка, услышав мой возглас, испуганно обернулась, ахнула, и тут же торопливо дернула ручку двери на себя, чтобы закрыться, сбежать.

Мне снова вкололи снотворное, чтобы успокоить, и никто не мог понять, что я чувствовала, всей своей душой чувствовала, знала, что эта безразличная, насквозь фальшивая девушка с синими глазами уносит на руках мое главное сокровище — мою дочь.

— Ева, — Царев тихонько позвал меня, и я перевела на него взгляд, все еще находясь в задумчивости. — Тебя везти домой?

— Ой, нет, — я прижала к себе сумку с анализом на ДНК и тут же показала в сторону. — Остановите, пожалуйста, на остановке, мне нужно кое-куда заглянуть.

— Куда? — недовольно сдвинул он брови на переносице. Я запаниковала на мгновение — с него станется сделать все так, как ему удобно, как он хочет, и потому торопливо поправилась:

— Скоро начнется рабочая неделя, а мне нужно завершить кое-какие дела.

— Хорошо, — Царев припарковал машину там, где я просила, и помог выйти наружу. Он вдруг сжал мою ладонь и заглянул в глаза, будто бы пытаясь что-то прочесть в них.

— Спасибо, — выдохнула я, и отвела взгляд. — За прекрасный вечер.

— Увидимся, — он неохотно отпустил мою ладонь, и я тут же сорвалась с места, чтобы не чувствовать укол сожаления, кольнувший сердце от нашего быстрого и скомканного прощания. Но у меня было дело и мне не терпелось завершить его, чтобы убедиться в том, что я не сумасшедшая, не больная, и Саша по-настоящему является моей дочерью.

Оглянулась только на повороте, убедиться, что автомобиль Царева укатил дальше, и он не увидит, куда я захожу. «Центр репродукции» встретил меня вышколенной белизной и ароматом дезинфицирующих средств. Только здесь можно было лично сдать тесты, хоть и очень за дорого, не приводя ребенка, а самостоятельно взяв нужные анализы, чем я и воспользовалась.

— Здравствуйте, — обратилась к девушке и достала внушительный пакет из сумки. — Мне, желательно, поскорее, очень нужно знать результаты пораньше.

— Они будут готовы через три дня, — девушка приняла мой объемный пакет и потянула чек. — Результаты вы получите на свою личную почту, ждите.

— Большое вам спасибо, с Новым годом, — пробормотала и поплелась домой.

Это были очень долгие, эмоционально выматывающие выходные, но трехдневное ожидание, которое мне еще предстояло перед тем, как я узнаю правду, казалось еще более пугающим.

Я ждала этого три года- ждала и надеялась, что моя дочь жива и мое сердце не может ошибаться, но сейчас, когда счет пошел на часы, я почувствовала, что балансирую на грани. И мне нужно будет запастись огромным терпением, чтобы не обновлять электронную почту каждые полчаса, ожидая ответа на главный вопрос: точно ли моя дочь Александра Царева?!

Проходит три дня… Три долгих мучительных дня…

Я скучаю по Еве и не могу отрицать то, что ей удалось украсть часть моего сердца. По ней скучаю не только я, даже Саша. Моя дочь постоянно спрашивает, когда сможет снова встретиться с Евой и поиграть с ней, а я не знаю, что можно ответить. Захочет ли Ева поддерживать с нами общение?

Я перевёл ей двести тысяч за сопровождение на празднике, но она даже не написала ничего. Наверное, она и не желает больше видеться. Я не удивлюсь, если, вернувшись на работу, узнаю, что Сладкова больше не числится в штабе наших сотрудников.

Сладкова…

Захожу в комнату, в которой она ночевала у нас, и чувствую себя каким-то помешанным фанатиком. Почему я до сих пор думаю о ней? Почему не могу выбросить её из головы? Вспоминала ли она меня? Наверное, нет… Я стискиваю зубы и выхожу. Мне хочется сжечь эту комнату вместе с воспоминаниями о женщине, которая теперь кажется каким-то дурманом, мимолётным видением.

Ева…

Сладкова…

Загадка…

Женщина, которая таинственным образом вторглась в мою жизнь и вырвала моё сердце.

И кем теперь стал я?

Властный Царёв, который даже развод с женой перенёс стойко?

Превратился в соплю, мечтающую о романтических отпусках на море втроём.

— Дмитрий Александрович, у Саши снова поднялась температура… Она плачет и просит, чтобы Ева приехала и почитала ей сказку на ночь! — жалостливо лепечет Нина и с надеждой смотрит на меня.

Моя дочь простыла на этом проклятом уикенде, за что я возненавидел приглашение мэра ещё сильнее, как, наверное, и его самого. Малышка уже два дня кашляла, пила выписанные врачом сиропы и много времени проводила в постели. Температура то спадала, то появлялась… Как правило, её состояние ухудшалось ближе к вечеру. И вот снова.

— Скажи ей, что сейчас папа почитает сказку! — бросаю я и думаю, что для начала неплохо было бы принять душ, чтобы от меня исходил запах свежести, а не парфюмерии.

— Я говорила, но она хочет увидеть именно Еву. Вы знаете, мне показалось, что эта женщина сумела заменить Саше мамочку. Принцесса ведь ни к кому и никогда так не тянулась, как к Еве!

— Бред! — почти рычу я, пусть и понимаю, что так и есть на самом деле. Нина права. Ева сумела занять важное место в сердце Саши, как и в моём.

— Простите! — Нина начинает виновато теребить пальцы рук. — Я пойду тогда, попробую её уложить…

— Подожди. Я позвоню Еве. Не уверен, что она согласится приехать, но я попробую.

Мне даже самому становится легче после сказанных слов. Кажется, словно я сделал глоток свежего воздуха, а душа вдруг начала улыбаться. Почему?