Странствие за Фарадоунами (ЛП) - Форд Рик - Страница 7

Мысли Брока прервались, когда до него внезапно дошло, что шарканье и бормотание вокруг утихли и наступило выжидательное молчание. Он слышал только шорох легкого ветерка в голых ветвях окружающих серебристых берез. На бревне посредине ствола угнездился Уизен Мудрый, отец Уорригала и глава Совета — филин, чья жизнь длилась дольше, чем мог бы упомнить любой из членов Совета, и и чьи связи с эльфами Высокого Леса были широко известны. Конечно, ходили даже слухи, что он сам обладает толикой волшебной силы, и при взгляде в его огромные коричневые глаза, казалось, прозревавшие всё видимое и невидимое, в это охотно верилось. Теперь он не спеша оторвался от своей беседы с Руфусом, чтобы обратиться к собранию.

— Добро пожаловать всем вам этой холодной ночью, — отчетливо произнес он со свойственными ему завораживающими интонациями. — Мы здесь для того, чтобы обсудить два дела: во-первых, вопрос о приготовлениях и защите от Бойни, которая должна состояться завтра, и, во-вторых, один предмет, о котором я бы предпочел не упоминать, пока мы не покончим с первым пунктом. Сейчас я призываю Сэма проинформировать нас, что ему известно о завтрашней охоте.

Филин повернулся к Сэму, а пес встал и начал передавать все, что услышал вчера утром, когда его человек говорил с хозяйкой своего дома на кухне. Главной целью охоты будут фазаны, и в нее будет вовлечено множество уркку из деревни. Будут и загонщики — люди с палками, которые пойдут по лесу с тыла, прочесывая подлесок с пугающими криками и шумом. Так они заставят лесных обитателей взлетать или выбегать к переднему краю леса, где их будут ожидать уркку со смертельными палками. Такова стандартная процедура для больших боен, и звери ее страшно боялись, потому что, в отличие от ситуации, когда по лесу шли два-три уркку, убежать и спрятаться зверям будет негде. Хотя главными жертвами были фазаны, ни одно животное не могло чувствовать себя в безопасности, и, коль скоро его увидят, то почти наверняка застрелят.

Когда Сэм закончил, Уизен поблагодарил его, и пес снова улегся рядом с Броком. От нервного напряжения он весь трясся и тяжело дышал, по подбородку стекали капельки слюны. «Молодец!», — прошептал Брок, который сам ненавидел выступать на публике и знал, как себя чувствует его друг; в случае Сэма все усугублялось присутствием множества не доверявших ему зверей, которые не упустили бы ни малейшей возможности влезть с критикой.

— Выходит, завтрашняя Бойня — одна из самых опасных, и мы все под угрозой, — сказал Уизен сурово и твердо, вспоминая случай, когда пять сезонов назад был подстрелен один из его сыновей. Такая гибель для совы дело не слишком обычное, но назвать сов неприкосновенными нельзя было ни в коем случае, и только крайне неумная сова позволит уркку увидеть себя. — Вы все должны сорганизоваться как можно лучше; теперь, предупрежденные заранее, мы по крайней мере получили шанс уменьшить наши потери. Стерндейл, ты должен еще раз попытаться внушить своей стае, как важно не двигаться и по возможности оставаться на земле, и объяснить им, как это глупо — кричать от страха. Тиркелоу, у твоих голубей больше шансов в воздухе, чем у фазанов, и все же лучший план — использовать укрытия на земле. Пиктор, ты должен велеть своим кроликам отправляться по своим норам и оставаться там; а твоим зайцам, Перрифут, лучше бы укрыться и замереть там, где они окажутся, и решаться на рывок к норе только на приличном расстоянии от уркку и вне досягаемости их смертельных палок. Руфус, ты и твои лисы должны оставаться в своих жилищах; если информация Сэма верна, то гончих не будет, использовать против кого-то из животных газ они тоже не станут; но все же и для тебя и для семейства Бруина лучше всего спрятаться как следует. Ты знаешь, каковы уркку во время своей массовой резни: чуть кто-то двинется — и гибели не миновать. Звери, это и ко всем остальным относится, конечно. Мы используем обычную систему сигналов; мой сын Уорригал усядется в деревьях у пруда. Как только он приметит уркку, то прокричит четыре или пять раз, и это будет для всех сигналом скрыться из виду и затаиться.

На заснеженной поляне наступила мертвая тишина; яркие серебристые лучи луны высвечивали внимательные, тревожные и боязливые морды животных, внимавших инструкциям Уизена. Крохотные облачка от дыхания замерзали в холодном воздухе, и Брок слышал тяжелое испуганное сопение сидевшего рядом кролика. «Чей настанет черед?» — гадали звери, и в их памяти вставали образы тех, кого в прошлом на их глазах подстрелили насмерть или, того хуже, ранили и оставили умирать с разнесенными в клочья лапами. И над всеми их страхами — вечный вопрос, на который не ответил бы никто, даже Уизен: «За что?»

— А теперь, — прервал молчание филин, поняв, что следует вернуть мысли собравшихся обратно к повестке дня, ко второму пункту, — есть другой предмет, к которому я желал бы привлечь ваше внимание. Я кое-что уже знаю о нем, поскольку со мной поговорил мой сын Уорригал, но мне бы хотелось услышать все с самого начала, из первых уст.

Сердце у Брока засбоило; он поискал глазами Уорригала — тот сидел невысоко справа на старой ветви. Филин взглянул в ответ и пожал плечами.

— Брок, — продолжал Уизен, — пожалуйста, не поведаешь ли ты всем нам не спеша и ясно, что именно произошло прошлой ночью.

Сильно нервничая, нетвердым шагом Брок слегка выдвинулся вперед на свободное пространство перед Советом и начал рассказывать о событиях предыдущей ночи. Он строго придерживался фактов, опустив все свои соображения о «предназначении» и «судьбе», потому что не смог бы найти верных слов, чтобы выразить их, и, во всяком случае, это были его личные чувства, которыми он, в общем-то, не хотел делиться со всеми прочими животными. К тому времени, когда он дошел в рассказе до того, как подобрался к ребенку и коснулся его, Брок смутно различал сотни тихих шепотков и бормотаний и видел, что все в Совете сосредоточенно подались вперед, ловя каждое сказанное слово. Когда он закончил рассказ тем, как затащил уркку в логово и как Тара дала сосцы ребенку, звери расшумелись, подняли сердитую перепалку — эта необычайная история, включая все ее последствия, начинала овладевать умами животных.

Уизен, зная, что бесполезно даже пытаться прекратить гам, позволил ему продлиться какое-то время — пускай все выговорятся, прежде чем продолжить обсуждение. Когда шум начал успокаиваться, он призвал к тишине. Наконец последнее бормотание стихло. Брок вовсе не так страшился, как, наверное, следовало бы; на деле он чувствовал странную уверенность в себе, хотя это отчасти могло быть из-за того, что он почти не сомневался в поддержке Уизена.

— Сейчас я попрошу Уорригала поделиться своим мнением и взглядом на дело, — сказал старый филин, — а потом вы сможете задать свои вопросы. Прежде чем начать, однако, я хочу спросить Сэма, были ли какие разговоры на эту тему в деревне.

Сэм снова встал и сказал, что нет, никто ни о чем таком не упоминал, и он сам только сейчас впервые об этом услышал.

Потом Уорригал слетел вниз и встал в центре открытого пространства. По мере своего выступления он медленно поворачивался кругом, чтобы по очереди обратиться к каждой части аудитории, и раскрывал крылья, когда хотел что-либо подчеркнуть или сделать ударение на отдельном пункте. Говорил он мастерски; речь его полнилась ссылками на легенды и на До-Людские времена и была пересыпана множеством завуалированных намеков на Волшебный Народ и Повелителя эльфов. Он припомнил легенду об Уркку-Спасителе и о ее окончании, которое было утрачено с течением времени и которого никто, за исключением, может быть, самого Лорда-эльфа, не помнил. Уорригал знал — животные обожают легенды и истории; самой мысли, что они и вправду могут вот-вот собственными глазами лицезреть легенду, должно быть достаточно, чтобы хотя бы отчасти склонить их к разрешению уркку жить в лесу. Страх и почтение, с которым все животные относились к имени Повелителя эльфов, и тот подтекст, что Лорд-эльф знает о детеныше уркку и желает, чтобы ребенок оставался здесь, должны были убедить Совет и других животных, что приютить уркку у себя будет правильно.