Недотрога (СИ) - Бунькова Екатерина - Страница 16

— На внутренней стороне левой ягодицы, — густо покраснев, ответила я.

— Ну, и кто первый? — спросил он, предоставляя мне право выбора. Кажется, он тоже был смущен. Впрочем, слово «тоже» тут неприменимо. Скорее так: он был немного смущен, а красноте моего лица не хватало только свистка для чайника.

— Давай, я, — пришлось мне все-таки ответить.

А зачем тянуть? Сделать это все равно придется, иначе жжение и зуд никак не унять. Я не представляю себе, как жить с ощущением, что оса-садистка занимается любовью с моей задницей. Я в третий раз за сегодняшний день встала на колени. Но именно сейчас мне это показалось самым унизительным. Да, фантазия, сейчас твой выход. Не стесняйся, пририсуй вокруг столики портового бара, пьяных матросов, их обрюзгших капитанов и боцманов с гнилыми зубами. Не забудь приукрасить клубами едкого табачного дыма и блевотиной. А мне добавь двадцать килограмм лишнего веса и сифилитические шанкры во всех нежных местах. Вот, правильно. Теперь мой выход.

— Закрой глаза, пожалуйста, — попросила я.

Ягир послушно закрыл глаза и приспустил штаны. Ситуация была не слишком романтичная, и «промаркированный» орган был еще мягким. Сердечко уместилось примерно на середине. Собрав всю волю в кулак, я приказала сознанию поваляться в отключке пару секунд и быстро чмокнула его, практически клюнула: может, благодаря непродолжительности действа моя совесть сочтет меня не портовой шлюхой, а хотя бы похотливой аристократкой? Нет, совесть возмущенно объявила мне анафему. Тем временем хэрширонец облегченно выдохнул и тут же вернул штаны на место. Я сразу поднялась с колен. Как будто это могло что-то изменить. В моей памяти я навечно останусь стоять на коленях, а фантазия-садистка будет примерять на место хэрширонца каждого встреченного мною мужчину.

Осталась проблема номер два. Как, спрашивается, ему добираться до моей метки, а? Мне встать на лопатки, раздвинуть ноги и прикинуться распустившимся цветочком? Или лечь и задрать пятки к ушам, являя небесам то, что даже самой видеть не положено. Пока я краснела и кусала губы от стыда и жжения, переходящего уже в боль, Ягир решил действовать сам. Он положил мне руку на шею и заставил низко наклониться. Моя фантазия тут же подставила толстого лысого коротышку, но он, к счастью, снова не допрыгнул. Потом Ягир откинул подол так, что он обнажил мои ягодицы, а голову, наоборот, накрыл. Правильно. Закрой лицо, грешница. Стянул кружевные панталоны. Ну все. Теперь я страус: головой во тьме, задницей к небу. И даже думать не хочу о том, какой вид сейчас открылся хэрширонцу. Фантазия, не смей даже дергаться по этому поводу. Боги, сотрите мне память. И ему тоже не забудьте.

Легкий поцелуй прохладных губ мигом избавил меня от жуткого жжения. Я вернула себе вертикальное положение, отряхнула подол и неожиданно всхлипнула. Ну вот еще, только этого не хватало. Мало я опозорилась, давайте теперь еще и похнычем перед подчиненными.

— Я никому не расскажу, — пообещал хэрширонец.

— Угу, — кивнула я и все-таки не выдержала, разревелась. Ягир заключил меня в крепкие, горячие объятия — хотел, видно, успокоить, но я только пуще разошлась. Проревелась по полной, даже глаза чуть припухли.

— Пойдем уже отсюда, пока еще кого-нибудь не встретили, — прогундосила я, отлипая от него. Хэрширонец согласно кивнул, и мы покинули лабиринт. Быстрее бы оказаться у себя в комнате, выпить сонный отвар и отключиться. И желательно больше никогда не просыпаться.

Закрыв за собой дверь, я прошла в купальню, разделась и принялась поливать себя холодной водой. Пусть смоет все к чертям собачьим. Ну за что? Судьба, скажи, когда это я тебе дорогу перешла, а? Стыд-то какой. Позорище. Вот надену этот ковшик на голову и буду так ходить, чтобы никто и никогда не увидел моего лица.

Я и правда надела ковш на голову и пару раз стукнула ею об стену, но дурные воспоминания не оставляли меня. Я сползла по стеночке вниз. Ковшик свалился на пол и загремел. Я, наверное, проклята. Сначала безразличие к мужчинам, теперь это. Что дальше? Меня прилюдно отымеет принцесса Теврел? Или Мариша организует оргию, где будет целая армия мужиков и я одна? Или я буду позировать королевскому художнику в позе страуса?! Что за фигня, скажите на милость?

Я потерла лицо руками. Так, надо успокоиться. Хотя бы встать с холодного пола и вытереться, пока не простудилась. Я вяло потерла себя полотенцем, закуталась в банный халат и забралась в постель, предварительно накапав себе сонного зелья. Вопреки большой дозе, сон пришел не сразу, но зато свалил хорошо и надолго, милосердно избавив от всех мыслей.

Я почти не запомнила, что мне снилось. Так, какие-то обрывки. Кажется, я плакала, и кто-то гладил меня по спине. Руки были горячими, я чувствовала их тепло даже сквозь ткань банного халата. Движения завораживали и успокаивали меня. Какие хорошие сны. Лучше всяких утешений и даже лекарств. Помню, что обнимала кого-то. Обнимала так крепко, словно хотела переломать ему ребра. Потом провал. Дальше помню только, как лежала на спине, и чей-то ноготь вырисовывал у меня на животе завитушки. Я улыбалась и пыталась уползти, но не могла. Тело было тяжелым, сознание вязким. Когда стало слишком щекотно, я сумела-таки двинуться, но лишь повернулась на бок. Чья-то горячая грудь приникла к моей спине, и стало хорошо. Потом снова провал. Ощущение, как в меня мягко и нежно проникают. Спокойные движения, сонная нега. Невесомые поцелуи на плече, рука на моем бедре и горячее тело за спиной. И снова что-то острое и в то же время мягкое, скользит по моей коленке, выводя узоры. А потом опять черный провал.

Я проснулась. Поднялась на кровати как по команде, словно невидимый кукловод щелкнул пальцами, и магические нити потянули меня вверх. Оглянулась на часы. Шесть утра. В голове звон и пустота. Слезла с кровати, прихватив халатик, который я скинула во сне. Головокружение. Надо все-таки сходить к лекарю.

Подойдя к шкафу, чтобы достать из него чистую одежду, я вдруг увидела в отражении зеркала красные следы на моем бедре. Пять точек. Присмотревшись, я поняла, что это маленькие царапинки от ногтей. Докатились. Я уже себя во сне царапаю. Впрочем, они не болели. Да и вообще, самочувствие у меня было хорошее, и настроение постепенно улучшалось, что весьма странно, если вспомнить окончание вчерашнего дня. Но после приятного сна воспоминания словно бы покрылись дымкой и отдалились от меня. Вот и хорошо. Можно жить дальше.

Приведя себя в порядок и явившись на завтрак, я обнаружила, что мир не рухнул, люди на меня не пялятся и вообще ведут себя как обычно. Я расслабилась (оказывается, все это время я была на стороже) и принялась за еду. В этот момент за мой столик сел Дэн.

— Доброе утро и приятного аппетита, — сказал он.

— Угу, — буркнула я с набитым ртом. — Что-то случилось?

— Это я у тебя хотел спросить, — ответил он. — Выглядишь подавленной.

— Тебе-то какая разница? — огрызнулась я и тут же поняла, что для грубости не было особой причины. Надо последить за собой и не срываться на окружающих.