Перегрин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 8

Поскольку хозяин мертв, и никто не будет меня искать, предъявлять на меня права, можно было не прорываться в Херсонес, а добраться до Феодосии, которая сейчас входит в Боспорское царство, но там вряд ли знают, кто я такой. Это большой город, расположенный намного ближе Херсонеса. Уверен, что там можно без проблем сесть на торговый корабль, отплывающий на юг. Оставаться в Крыму и, тем более, возвращаться в Херсонес, я не хотел. Слишком неласково меня здесь встретили. Посмотрю, что сейчас творится на Средиземном море, поищу удачу там.

— Я поеду с тобой, — сказал Дамохар, после чего начал стягивать с Сотада доспехи, одежду и обувь, делая это с ловкостью профессионального солдата.

Остальные тоже согласились, но предложили сперва поживиться, набрать еды на переход, воспользовавшись всеобщим бардаком. Грех было упускать такой шанс.

— Не возражаю, — согласился я. — Здесь, в центре, всё наверняка уже разграблено, но я знаю пару мест, где можно взять добычу и пополнить наш отряд.

Первым таким местом был дом Антидия. Он находился в пригороде и вместе с дворами занимал большую площадь. Само собой, грабить его никто не решился, хотя, уверен, соседи знали, что человек богатый. Его самого и стражников, за исключением Фрасилла, в доме не было. Не удивлюсь, если узнаю, что во время нашего налета Антидий обносил чужой дом.

— Показывай, где хозяин прячет ценности, поделим поровну. Если хочешь, можешь поехать с нами в Феодосию, — предложил я стражнику.

Фрасилл согласился мигом. Может быть, из страха, что убьем. Он провел нас к сундуку в дальней темной комнате, где одного серебра было почти с талант и немного золотых монет разных царств. Заодно прихватили всю ценную посуду и оружие и забрали украшения у жены и трех дочерей. Папа купит им новые на награбленное. Тем более, что забрали мы не последнее. Наверняка что-то припрятано в тайниках, искать которые у нас не было времени.

Затем мы выпустили гладиаторов. В большой камере сидели всего двое. Гай Минуций был жив. Он искренне обрадовался мне. Или свободе.

— Без тебя здесь было скучно! — сообщил Гай и сразу согласился отправиться в Феодосию.

Один из «новичков» отказался ехать с нами, поскольку был с противоположного берега пролива, а остальные присоединились с радостью. Надо было пользоваться моментом, удирать подальше. Погибать ради того, чтобы Антидий стал еще богаче, никто не хотел. В конюшне стояли всего три лошади. На остальных трех Антидий, видимо, отправился за добычей. Недостающих мы добрали у его соседей, которые не рискнули отказать нам. В том числе вязли и двух вьючных кобыл, нагрузив их едой и вином.

После чего наведались к Бикте. Не мог я уехать просто так, не отблагодарив его, Спевсиппа и охранников, избивших меня. Сопротивление оказал только помощник купца. Бикте и Спевсиппу я снес голову лично. Остальных перебили мои соратники. В доме нашли почти сорок мин серебра. Плюс серебряная посуда, пусть и не самая изысканная. Остальное просто некуда было грузить. У каждого члена моего небольшого отряда на крупе коня был прикреплен большой узел с самым разным барахлом. Я взял только плащ из куньего меха и пару новых сапог. Хотя сейчас середина лета, помнил, что зима близко.

Возле перехода через Тиритакский вал мы встретили большой отряд скифов, около тысячи всадников. Пришлось ждать, когда они проедут на восточную сторону. Как догадываюсь, спешат на помощь мятежникам. По слухам царя убил скифский аманат по имени Савмак. Мальчиком он был отдан в заложники. Царь Перисад воспитывал Савмака и других скифских аманатов вместе со своими детьми. За что царя и отблагодарили. В советской школе меня учили, что это было первое восстание рабов на территории нашей страны. Видимо, у советских ученых было собственное представление о том, кто такие рабы. Стражники, охранявшие переход в Тиритакском валу, не мешали скифам, предусмотрительно спрятавшись в башне. Мы тоже отъехали метров на двести, чтобы случайно не попасть под раздачу. К счастью, кочевникам было не до нас, спешили в Пантикапей. Стража тоже не обратила внимание, даже не поинтересовались, кто мы и куда едем. И так ясно, что удираем от бардака, который творится в городе.

На Киммерийском валу мы заночевали возле башни. Соваться ночью за него побоялись. Стража предупредила, что видела по ту сторону в степи еще один отряд скифов. Вроде бы поехали в сторону Киммерика, но куда на самом деле — никто не знал, потому что следить побоялись. По светлому мы разделили добычу, захваченную в Пантикапее. С монетами все было просто. На каждого вышло почти по одиннадцать мин серебром. С посудой было сложнее, потому что прихватить весы не додумались. Делили на глаз. Мне достался большой серебряный кубок с барельефом в виде скифов, скачущих на лошадях, золотые сережки с нефритами и половина большого блюда, разрубленного топором. Поскольку одна часть блюда была чуть больше, кинули жребий. Повезло мне. Видимо, черная полоса подошла к концу.

Утром обнаружили, что исчез Фрасилл. Поскольку ничего чужого не прихватил, искать не стали. Как догадываюсь, присоединился он к нам не столько из жадности, сколько из страха, что убьем в случае отказа. Хотя, возможно, дело все-таки в жадности. Получив свою долю, прикинул, сколько еще сможет хапануть, если вернется в Пантикапей, и свалил ночью по-английски. Джентльмены — они во все века и во всех странах джентльмены.

Феодосия пока что ни в какое сравнение не идет даже с самой собой под именем Каффа. Да, по меркам этой эпохи город считается средним, потому что имеет население тысяч семь, но это на порядок меньше, чем будет, когда я ее грабил вместе с казаками. На склонах невысоких гор уже много садов с вкусными яблоками и грушами. По пути к городу мы заезжали в сады и рвали плоды с деревьев под испуганными взглядами хозяев, которые собирали урожай в корзины и ссыпали затем в арбы. Здесь уже слышали о событиях в Пантикапее и ждут, когда беда придет и в их город.

Мы сразу поехали в порт — на берег моря у крепостных стен. Пока что они высотой метров пять. Возле ворот, в башнях и на сторожевых ходах усиленные караулы. Поскольку мы не собирались заезжать в город, никто не поинтересовался, откуда и зачем приехали. На берегу стояли четыре торговые галеры, заканчивали погрузку пшеницей. Как мне рассказали, Боспорское царство опять главный поставщик зерна в греческие полисы. Египет переключился на Рим, где цены выше.

Я выбрал самую крепкую галеру, тридцатишестивесельную. Возле форштевня, по обе стороны от которого на корпусе нарисовано по большому глазу с красными зрачками, как у бешеной собаки, стоял упитанный грек в красной тунике с золотой канвой по подолу и, отчаянно жестикулируя руками, густо поросшими черными волосами, объяснял грузчикам, какие они ленивые и неблагодарные работники. Такое мог себе позволить только судовладелец. Я оторвал его от приятного времяпровождения вопросом, куда направляется?

— В Византий, — сообщил он и задал встречный вопрос: — А что?

— Пассажиров возьмешь? — ответил я вопросом на вопрос.

— Если договоримся. Я беру по десять драхм с человека, — сказал владелец галеры.

Я не знал, какие сейчас расценки на перевозку пассажиров, но в предыдущую эпоху за драхму можно было добраться до Гераклеи, от которой до Византия рукой подать, поэтому презрительно фыркнул и сказал:

— За десять драхм я до Рима доплыву!

— Плыви! Разве я тебе мешаю?! — высокомерно воскликнул он.

— Так и сделаю, — сказал я и сделал шаг к соседней галере.

— Подожди-подожди! Что вы все такие быстрые?! Ни поговорить, ни поторговаться, как следует! — более мягким тоном произнес владелец галеры. — Сколько вас человек? Все, кто с тобой? Тогда по пять драхм с головы!

— По две, — предложил я.

— Ладно, уговорил, по три! — уже совсем мило, как старому другу, молвил он.

Я не стал биться за драхму. Нам надо было убраться отсюда, как можно скорее и как можно дальше.

— Договорились, — сказал я. — Отплываешь утром?