Судьба некроманта (СИ) - Жеребьёв Владислав - Страница 21

— Заплатите? — В глазах морехода появился проблеск заинтересованности.

— А еще и угостим. — Коба залез на чурбак, стоящий рядом с забором, и опасливо поглядывая на тень дома, где скрывалась страшная собака, поднял над головой флягу с брагой.

— Заходите, — расплылся в улыбке Занс, приметив мелькающий сосуд с горячительным. — Я всегда гостям рад. Еда у меня нехитрая, но сытная, печь топится, места для всех хватит.

Сидя за столом, мы вели неспешный разговор, не забывая опрокидывать в рот бражку и закусывать полосками вяленого мяса. При виде пары золотых, Занс расщедрился и накрыл праздничный стол. На не очень чистой деревянной столешнице в один миг оказалась глиняная миска с солеными огурцами, горшок ароматного парящего картофеля, соленая рыба, нарубленная толстыми пластами, но так чтобы было удобно есть, краюха хлеба, репчатый лук и полоски вяленого мяса, насыпанные горкой на деревянном блюде с треснутым краем.

Наш хозяин жил не богато. Деревянные стены его дома давно уже потемнели, крохотные стекла на окнах от сквозняков были заткнуты дерном. Три комнаты, одну из которых Занс использовал под кухню и спальню одновременно, по большей части пустовали. Нам были выделены две оставшиеся, с кроватями под пахнущими соломой тюфяками. В общей же зале, ну или как сам Занс называл комнатушку, помимо печки с лежанкой и чумазой заслонкой, и десятком котелков на стене, еще стоял сундук, обитый железом, длинный стол и две скамьи, на которых мы и расселись. Освещалась комната одной лишь масляной лампой, так что наша трапеза проходила в приятном полумраке, при котором хорошо общаться, а вот почитать всласть уже не получиться.

Жилось Зансу тяжело. Сетовал мореход на то, что совсем плохо дела идут.

— Я же потомственный моряк. — Сокрушался наш хозяин, пуская скупую мужскую слезу на большое жирное пятно на несвежей рубахе. И отец мой по Великой ходил, вплоть до моря самого, и дед, и прадед, а как маги ушли, так и началось все это.

— Что? — Я опрокинул в рот порцию огненного пойла и, крякнув от крепости напитка, потянулся за полоской вяленого мяса.

— Так знамо ли дело, товары шли. Бывало неделями в рейсах. То магам привези, то от них увези. Диковинки разные, доски заговоренные, ковры, что сами летают, да фонари с огнем вечным. Вот времена были. В ту пору наша деревня самой зажиточной была. У каждого по корове дойной, по паре лошадок, овечки. Муку не сами мололи, а с мельницы возами таскали.

— И что, неужто все вокруг магов вертелось? — Хитро прищурившись, Коба пододвинул к себе мису с солеными огурцами и, вытащив оттуда самый длинный и пупырчатый, с сочным хрустом откусил половину.

— Ну как тебе сказать? — Занс на секунду замешкался, но ровно настолько, чтобы проконтролировать количество напитка в своей стопке. — Солидный кусок был. Нет, мы и к королевскому столу добро возили, и торговля с островами процветала. Но потом все в упадок пришло. Король наш, Твердорукий, поссорился со всеми, с кем можно. Теперь даже лес по Великой не сплавляют. Свой строевой вырубили, соседи чуть ли не войной идут, а у длинноухих особо древесины не напросишься. Как с топором придешь, так без башки и вернешься.

— А разве… — Я обернулся, и увидел, как гном сверлит злым взглядом скучающего принца.

— Ладно, парень. Дело есть. — Решил перейти я к решительным действиям, благо выпито было прилично, а за окном давно уже воцарилась ночь. — Нам на тот берег надо, а подорожных нет. Поможешь с переправой?

Занс поднял затуманенный алкоголем взгляд на меня и тут же отвлекся на появившиеся у меня в ладони три золотых монеты.

— Можно и без подорожных, — согласно закивал моряк, ловко убирая деньги в карман на поясе. — Устрою. Завтра подвода с рыбой пойдет на другой берег. Вот среди нее и схоронитесь. Вонь там стоит страшная, так солдаты и не сунутся. Возницу я знаю.

Утро встретило хмурым небом и мелким моросящим дождем. К тому же самочувствие у всех участников вчерашней попойки, включая вашего покорного слугу, оставляло желать лучшего. В какой — то момент накануне вечером я с удивлением наблюдал, как верный Коба достает из своей торбы один пузырек горячительного за другим, но достигнув определенного градуса, решил отнести этот странный факт к разряду чудес, и более на него не отвлекался. Как позже рассказал хитрый гном, он раскупорил кубышку с чем — то алкогольным в хозяйском погребе, и незаметно проскальзывая туда, наполнял бутылки.

Состояние мое было не из приятных. Во всем теле чувствовалась предательская слабость, тяжесть, навалившись на грудь, потрескивала ребрами, а судя по вкусу во рту, ночью там организовали общественный туалет. Попытавшись встать с лавки, лег я вчера там же где и пил, на широкой скамье возле стола, я остро ощутил приступ головной боли, смешанный с головокружением и подступившей тошнотой. От последующих действий временно пришлось отказаться, и только помятая физиономия его высочества, мелькавшая в окне, в поисках чистой воды, придавала мне силы. На всю эту картину укоризненно посматривал свысока своих принципов, и печной полки, инфернальный зверь Сатана. Алкоголь, как и любой другой вид пищи, он не употреблял, по причине ненадобности, и искренне не мог понять, что такое изжога, пищевое отравление или тот же абстинентный синдром.

В углу, в куче тряпья что — то заворочалось, и на середину комнаты выкатился низкорослик, судорожно глотая воздух. Несколько секунд он так и сидел, вращая головой и отчаянно выпучивая глаза, после чего, подскочив, пулей унесся во двор, откуда донеслись характерные звуки.

— Алкоголики, — резюмировал кот — демон. — Ну, сколько можно было пить? Я же говорил, хватит, завтра трудный день. Так они за свое, мы, мол, еще по маленькой и заканчиваем. Даром что гномья морда спиртное у хозяина тырил и на стол ставил, так он вроде в конце даже денег хотел потребовать. Слава высшей силе, Фалько его успокоил.

— Сатана, родненький. — Тонким, дрожащим голосом почти пропищал я. — Принеси великому черному магу стаканчик водички, или вон у кого попроси, коли в лапах не удержать. Это не для меня, для спасения мира надо.

— Пьющий маг — горе в анклаве. Для спасения мира, надо воздерживаться, повелитель. — Кошара фыркнул, выгнул спину, однако спрыгнул со своего насеста на пол и неспешной, почти вальяжной походкой направился во двор.

Вскоре явился Коба, держа в руках огромную деревянную кружку с водой. Приняв ее, я с наслаждением от процесса, и чувством вины под взглядом вновь взгромоздившегося на полку инфернального зверя, осушил до дна, однако мне легче не стало.

Выбравшись на чистый воздух, я поискал глазами принца, но тот, как назло, куда — то запропастился. Без сил я опустился на крыльцо, и к ужасу своему понял, как на меня, из дальнего угла двора, недобро поглядывает вчерашняя псина. Глаза как плошки, башка размером с огромный арбуз, и такое количество шерсти, поспорить с которым способен разве что мой инфернальный зверюга.

Пес лежал спокойно, положив исполинскую голову на лапы и не отрывая от меня взгляда, нервно подергивал мордой. Что — то ему не нравилось, не устраивало. Собаке в нашем присутствии не было комфортно, однако то, что хозяин не возражал, мешало ей атаковать и вырвать мне гортань. Рядом тихонько присел Коба и кивнул в сторону улицы.

Внутри меня будто что — то сломалось. Смрад рыбы ударил в ноздри, затмевая разум и призывая к рвотным позывам, и в этот момент в калитку ввалился побледневший Фалько. Едва добравшись до кустов, принц переломился пополам, одной рукой удерживая рванувшего к нему пса, а другой, отводя в сторону ножны. За забором же, восседая на телеге, сидел наш хозяин, отвратительно бодрый и омерзительно жизнерадостный.

— Грузимся, парни. Мой брат скоро тут будет. Он подводы и поведет.

Дальнейшее помню смутно. Мы скинули свои шмотки, и радушный Занс снабдил нас своими, за что сердобольный гном выдал мореходу еще одну монету. Были они не по размеру, на мне висели мешком, Фалько разве что не обтягивали. На Кобу одежды не нашлось, и чтобы сохранить собственную, он использовал старый холщевый мешок, прорезав там ножом дырки для рук и головы. Переодевшись, вся наша троица стала походить на бомжей, и Сатана, коему и вовсе не нужна была маскировка, откровенно потешаясь, скалил на нас свои белые кошачьи клыки.