История Темного Властелина (СИ) - Колесник Андрей Александрович - Страница 30

Саламандра испепелил её гневным взглядом и вопросительно повернулся ко мне.

Пятнадцать плетей?

Я молча окинул взглядом бухнувшуюся на колени служанку. Несмотря на первое впечатление, она не была молодой девкой. Лет тридцать. Кучерявые русые волосы выбились из-под чепца, скрывая выпуклый лоб. Веки глаз перепугано дрожали, а рот был готов скривиться в умоляющих рыданиях.

Еще не хватало мне, Великому Дракону Триградья со служанкой разбираться. Я отрицательно качнул головой:

Прибережем плети до следующего раза. Которого не будет, ведь наша малышка впредь станет осмотрительней.

И не слушая благодарного лепета не верившей своему счастью, пошел дальше, провожаемый восхищенными взглядами слуг. Они, похоже, ждали, что теперь их товарку казнят. Но я же не какой-нибудь Саламат.

Значит так, маг. Отошлешь Ворона к Лису. Я хочу знать, как наши дела с Горными Кланами. И еще меня интересует, что в мире болтают о маленьком инциденте в Триградье. Еще одну птицу отправишь к Змею. Пусть даёт добро фанатикам в Царстве на поджоги и погромы. Льву... Льву пока ничего сообщать не надо. Ему по-прежнему ждать...

Хриплый петушиный крик был едва различим из-за шума мельничьего круга. Бешено грохочущая пена, выходя из реки, в неё же и впадала, вращая мощные вороты. Лев, прищурившись, смотрел, как по колосящемуся золотом полю идут люди. Десятеро. Вышли из раскинувшейся под ярким светом дня деревушки. Коней не брали – в самом деле, зачем? До мельницы и версты нет.

Особенно убедительно смотрелась парочка с заброшенными за спины огромными чеканами на широких ремнях. Сразу видно будущие хозяева идут.

Вне всякого сомнения, они уже заметили мускулистого гиганта, греющегося на солнце возле илистого берега. Но он не выказывал беспокойства, поэтому вооруженная компания хоть и насторожилась, но глупостей делать не стала. Пока они шли, Лев успел неторопливо умыть лицо в холодной воде и поднять с разложенных на земле пожитков свой наряженный в ножны меч.

Я с миром! – громко крикнул он, вздымая над головой меч. – Я сдаюсь!

Оружие бросай! – потребовал идущий в центре отряда воин в отливающем небесной синевой юшмане[23].

Лев послушно разжал руку. Его тут же взяли в полукольцо, оставляя единственный путь к отступлению – в речную быстрину. Глаза людей в островерхих шлемах смотрели без приязни с должной подозрительностью, но оружия пока никто не обнажал.

Кто таков? – строго спросил предводитель. У него была окладистая, похожая на лопату темная борода.

Лев. Воин из рати Дракона Триградья, – обводя их взглядом, представился командир темной армии. Как и следовало ожидать, никто его не узнал. – Желаю присоединиться к победоносной армии Яромира Храброго, в меру скудных сил приближая победу сил Брайдерийского Царства.

К подозрительности в глазах дружинников, примешалось, маслянисто блеснув презрение.

Гладко болтаешь, – причмокнул губами предводитель. – К победоносной армии, гришь? А сам-то что ж? Дезертируешь? От своих бежишь?

Я не бегу, – с достоинством ответил Лев, ожегши наглеца яростным взглядом. – Просто с головой дружу! За все время ни одной битвы не было – триградские от вас как от огня бегают. Со дня на день армия Яромира-батюшки до Дасунь-крепости дойдет, а потом-то что? Вона слухи ходят один другого хуже – кто говорит, что Великий Дракон с ума сошел, а кто – что уже убили его. Верить или нет, не знаю, но жареным дело пахнет!

Трус он, – вдруг проворчал здоровяк с чеканом за спиной. – Ишь, с головой дружит!

У меня, – как бы и, не слыша полных брезгливости слов, сказал Лев. – Есть некоторые секреты, которые могут быть полезны вашему воеводе.

Да что ты глаголешь? – деланно удивился предводитель. – Секреты знаешь? К воеводе тебя провести? А может сразу к царю?

Никто не улыбнулся.

Я занимал высокий чин в армии и знаю о готовящихся нападениях на обозы продовольствия! – упрямо повторил Лев. – Пока вы тут телитесь, может поздно стать!

Он говорил очень убедительно. Так, что даже предводителя, кажется, немного проняло:

Хочешь говорить. Говори мне. А там посмотрим, какая от тебя корысть выйдет.

Эх, мужики-мужики, – разочарованно покачал головой Лев. – Ваше недоверие меня удивляет. Но не хотите как хотите. Значит, будет поздно потому что...

Хватит болтать! – грубо оборвал его бородач.

Нападение произойдет сейчас, – не моргнув глазом, окончил Лев и цепко ухватил предводителя за бороду, вбив ему в подбородок, выхваченный из-за пояса нож. С ловкостью дикого кота танцующим движением подхватил с земли меч, парировал ножнами откровенно слабый удар и, пнув ногой в живот самого ретивого, обнажил лезвие меча, в быстром пируэте подкосив замешкавшегося здоровяка рвавшего из-за спины оружие.

Один на восьмерых. Сложная, почти невозможная выходка. На такое способен был только безумец или герой. Лев не был ни тем, ни другим.

Именно поэтому прежде чем враги успели зажать его в клещи из казавшейся безлюдной мельницы, высыпало десять человек. Свистнули стрелы и четверо дружинников захлебнулись кровью. Довершили дело мечи. Единственного пытавшегося поднять тревогу воина Лев обезглавил косым ударом по шеё.

Странно вышло, – без выражения бросил полководец, когда стихли предсмертные судороги последнего дружинника. – Плохой, должно быть из меня лицедей. Не захотели в деревеньку вести, сучьи дети.

Костяки внимали молча.

Не вышло иголкой, будем бить молотом, – решил Лев. Подошел к своим пожиткам и, неторопливо облачившись в броню, поднес к губам черный рожок. Ответом короткому сигналу стали перепуганные птицы над недалеким от деревни перелеском. Спустя двадцать ударов сердца от плотного лесного частокола через поле понеслись, оставляя за собой пыльный след десятки всадников.

Надо же хоть как-то развлекать наших незваных гостей, – отвечая на несказанный вопрос Лев, оседлал выведенного из мельничьего сарая жеребца. – Эгей! Не отставайте, а то самое веселье пропустите!

Разрывая хлещущий по лицу ветер, он ворвался в наполненную криками, конским топотом и лихорадочным отчаянным боем деревеньку, словно втаскивая на своих плечах смерть.

Хэй! Хо! – не замедляясь, молниеносно снес голову зазевавшемуся лучнику на околице, только что попавшему в плечо одного из «черных». Кто-то, надрываясь, бил набат, как будто воцарившийся на улице хаос мог остаться незамеченным. Пара попавшихся поперек дороги пикейщиков покатились в разные стороны. По одному тут же промчались копыта «черного» всадника.

Разместившийся в деревне отряд царских дружинников явно не был готов к кипящему горнилу, в которое их окунули лихие налетчики. Спешно выскакивающих из домов дружинников рубили мечами, топтали конями, били палицами по головам.

Не вовремя оказавшиеся на улице жители деревеньки с горестными воплями забивались под телеги, прятались в собачьих конурах, пролезали в любые щели.

Захлебываясь от восторга долгожданного боя Лев, отбил пущенную с чердака стрелу и вместе с пятью солдатами врезался в наспех установленный строй копейщиков, безжалостно рубя головы и руки, с хрустом затаптывая не удержавшихся на ногах дружинников.

Ближе к центру деревни они впервые встретили серьезное сопротивление – им навстречу рванулись конники в червонно-золотых и васильковых цветах Царства. На глазах полководца одного Льва Смерти вышибли из седла ударом тяжелой булавы, а коня другого опрокинул вместе с всадником, отчаянный невероятно сильный пеший кмет с кистенем.

Завыли стрелы расположившихся на чердаках и крышах лучников – конь под скачущим слева ото Льва солдатом споткнулся и не удержавшийся в седле всадник кубарем улетел в соломенный стог.

Не заставил себя ждать ответ Костяков – сопутствуя щелчкам арбалетов люди, срывались с крыш, с криками роняли луки, прижимая дрожащие руки к вонзившимся в живот, плечи, колени или даже лица болтам.

Льву до всего этого уже не было дела. Он во всю рубился с глухо ругающимся под металлической личиной всадником. Теплый летний воздух вдруг стал нестерпимо горячим – царский прихвостень бился умело. Слушаясь, жеребец неожиданно подался в сторону, пихая грудью вражеского коня. Животное испуганно шарахнулось вперед и пытающийся удержаться верхом конник, сам налетел на отставленное острие меча Льва. Качнувшись, он свалился из седла. Подведший хозяина конь затрусил прочь по дороге, с шумом волоча за собой зацепившееся ногой за стремя тело.