Попаданка на 30 дней (СИ) - Мамлеева Наталья - Страница 23

— Кто такая фасхаати? — прямо спросила я, пытаясь совладать с собственными эмоциями.

— Это так важно? — Он начал что-то подозревать, но выглядел при этом расслабленно и как всегда великолепно. — Ты в моих покоях, в дорогой одежде, с личной служанкой. Что тебе еще нужно?

Многое. Мне нужно слишком многое.

— Я ведь не жена, — прошептала я.

— И никогда ею не будешь, — припечатал Рейтан, но не выбил у меня почву из-под ног, потому что я уже знала об этом.

Я усмехнулась.

— Сказка была слишком короткой, о Великий, — произнесла я и все же вложила свою ладонь в протянутую руку, потому что кто я такая, чтобы противиться своему господину?

— Лиля...

— Не стоит, — ответила я. — Думаю, нам нужно поторопиться.

Он не ответил, но наградил взглядом “поговорим позже”, после чего мы вышли из покоев.

У каждого Великого была своя небольшая процессия со свитой, выстраивались в порядке номеров хааспатов, что ни в коей мере не говорило о статусности — все Великие были равны между собой. Просто так простые жители, которые выходили на улицу, чтобы проводить Джарума Третьего в последний путь, могли знать, где правитель какого хааспата.

Когда мы с Великим подошли к ожидающей нас свите, я получила неприязненный взгляд Падмы, однако она улыбнулась и склонилась перед Рейтаном. Падма встала слева от Великого, в то время как я — справа, после чего прозвучал звук, похожий утробный рык, из огромного изогнутого рога и процессия двинулась.

Ворота дворца распахнулись. Процессия была пешей, даже Великие ехали не в повозке, а шли пешком, выражая свою беспомощность перед сокрушительной силой смерти. Гроб с телом был впереди, его держали на носилках с балдахином, а вокруг него плакали женщины: как я поняла наложницы, жены и сестры. По улицам выстроились жители: кто-то плакал, другие просто склонялись и поднимали ладони вверх. Колокольчики звенели не только на нарядах девушек, но и в толпе, и в храме: они трелью разносились на многие мили и делали происходящее чем-то поистине важным, заставляли проникнуться атмосферой не только общей скорби, но и начала загробной жизни для ушедшего.

И я в который раз задумалась, что сделали эти бедные жители, за что боги решили их так жестоко наказать? За молчание? Но о чем они так тщательно молчат? Или забыли?

Ворота города открылись, выпуская процессию в пустыню. Здесь был погребальный алтарь. Наги из караула выстроились дугой для защиты в случае нападения эйфинов. Тело Великого положили на алтарь, после чего храмовник в белой рясе, а это был скорее всего он, поднес факел к телу. Языки пламени быстро распространились по сложенным для погребального костра ветвям, после чего алтарь полностью поглотил огонь. Я отвернулась, не желая смотреть, и прикрыла глаза.

— Пусть пески пустыни примут прах Джарума Третьего, Великого Эрхаата, пятого хааспата Амитана!

Все Великие, а их осталось семь, включая нынешнего амита, вышли вперед и подняли ладони вверх в знак почтения и прощания. Амит был пожилым мужчиной, но при этом выглядел крепким, уверенным в себе. Его седые волосы обхватывал золотой венец, а на руках были необычные наручи: будто деревянные.

Наступили минуты молчания. Было слышно лишь ветер, гулявший по пустыне, и он мне не нравился. Я словно слышала другие звуки в песках. Опасные, заставляющие меня инстинктивно отступить.

Я случайно наступила на ногу Падме, она шикнула на меня, но молчания не нарушила. Я с ужасом пригляделась к барханам и скорее не увидела, а инстинктивно почувствовала движение — возможно, благодаря новой магии.

— Эйфины, — прошептала я и, осознав, что права, уже громче крикнула: — Эйфины!

Мой голос прорезал тишину. Великие резко обернулись сначала ко мне, после чего посмотрели вперед. Ушли несколько секунд на то, чтобы понять — я права. Опасность наступала.

— Эйфины, — донесся до меня поочередный шепот Великих, после чего каждый начал принимать вторую ипостась.

— Уводите свиту! — прозвучал голос Рейтана с шипящими нотками, после чего стражники буквально заслонили собой происходящее в пустыне, подталкивая нас ко входу.

Я пыталась сопротивляться, говорила, что могу помочь, но меня словно не слышали. Вместе с другими девушками я оказалась за воротами, запертая в городе.

Эйфинов было много. Больше чем обычно. И это пугало.

Поминочный зал с накрытыми столами, ломящимися от яств, был наполнен молчанием. Советники, первые джии хааспатов, наложницы и служанки сидели на своих местах, но молчали. Переглядывались, посматривали на стражу, но молчали.

Эйфинов было действительно много. Не знаю, как, но тогда я их почувствовала заранее — как именно действует магия, дарованная богиней, я не знала. Но это было определенно её действие. Сейчас, находясь во дворце Великого, я уже не ощущала даже отголосков присутствия эйфинов у ворот города — значит, существует некоторый радиус действий. Мне, как и остальным, оставалось лишь отсчитывать минуты до окончания сражения и молиться, чтобы все выжили.

— Как? — внезапно спросила Падма, обернувшись ко мне.

Мы сидели за столом Сархаата, как и вся Свита Великого. Сами Великие должны были сидеть за столом на возвышении, где стояли восемь тронов, один из которых для наследника пятого хааспата. Я непонимающе посмотрела на невесту Рейтана.

— Как ты почувствовала приближение эйфинов? — пояснила Падма свой вопрос, и я пожала плечами.

— По-твоему, я сама осталась в пустыне, привлекая к себе внимание. Но на самом деле меня там бросили, и я едва не умерла при нападении эйфинов, — ответила я. —

Возможно, что-то во мне после этого поменялось.

— Ты лжешь. Великий не упоминал о том, что им пришлось сражаться с эйфинами. Ты вновь привлекаешь к себе внимание.

— Твое право так думать, — ответила я и оглядела свиту Великого.

В этот момент двери распахнулись и вошли мужчины: перепачканные, в какой-то слизи и местами в крови. Я тут же подскочила с места, как и все присутствующие, и нашла взглядом Рейтана: на его одежде тоже обнаружились красные разводы, но я надеялась, что они принадлежат не ему. Сам Великий держался уверенно. Вот только я не нашла того, на ком были деревянные наручи.

Амита.

Вперед вышел незнакомый мне парень — весьма молодой, чем-то похожий на юного Киану Ривза в главной роли кинофильма “Маленький будда”. Узкое лицо с темными глазами и тонкими губами, обрамленное смоляными волнистыми волосами, приняло растерянное выражение.

— С прискорбием сообщаем, — начал парень, — что Великий амит покинул нас.

Зал ахнул и опустился на колени. Я поспешила последовать всеобщему примеру.

— Он не выстоял в схватке с эйфинами, приняв основной удар на себя, — продолжил парень. — Его тело поглотил один из эйфинов, скорее всего оно уже растворено в кислоте, поэтому единственные проводы, которые мы можем сделать его и его душе, это молитвы. Сегодня мы будем поднимать бокалы и молиться за загробный покой не только Джарума Великого, но и за Великого амита. Моего отца.

Все молчали, Падма всхлипнула и тут же зажала нос. Я была не настолько ранима, чтобы показывать свои эмоции так явно, но при этом прониклась ужасом, охватившим весь зал.

Мужчины вышли, видимо, чтобы сменить одежды. Зал еще некоторое время был погружен в молчание, а затем прокатилась волна шепота. Все выражали ужас, страх, смятение. Люди поднялись с пола и расселись по своим местам. Падма дрожащей рукой нашла бокал с соком и осушила его до дна. На мой скептический взгляд она ответила раздражением.

— Ты — чужачка! Не понимаешь, что такое потерять амита. Он контролировал и выслеживал кладки. Пока нет нового амита, пустыня будет опасна. Амитан закроет границы, торговые пути иссякнут на месяцы... не уверена точно, сколько это продлится, пока один из Великих не пройдет испытания и не станет новым амитом. Не получит силу Сердца.

Сердце, сердце, сердце. за последние дни мне это слово набило оскомину. Я ведь тоже своего рода “сердце”... только по факту рабыня. Красивая, ухоженная рабыня.