Карманник. Королевство - Накамура Фуминори - Страница 12

— Был ещё один чудак, который крал кошельки, вкладывал туда собственные визитки, а затем возвращал обратно. Известный американский вор-карманник Доусон. Ещё невероятный вор Анджелило, который, говорят, украл сто тысяч кошельков. А ещё была женщина Эмилия, её арестовали, а во время суда она стащила футляр для очков у судьи. Весь суд покатывался со смеху.

Выражение лица мальчишки немного изменилось.

— А в Японии?

— Была воровка по имени Кохару. Раньше использовали кошельки с фермуаром, такой защёлкой на рамке. Некоторые продевали шнурок и вешали их на шею. Она могла расстегнуть пальто и вытащить только содержимое кошелька. Такой приём называли «воровство без кошелька». Даже болтают, после этого она застёгивала и кошелёк, и пуговицы на пальто обворованного. Вот это мастерство!

— Правда?

— Они были бедны, но смеялись судьбе в лицо.

Компания детей, посмотрев на часы, убрала приставки и удалилась из парка. Мимо нас прошла молодая пара с собакой. Маленькая девочка, которую за руку вела мама, что-то болтала и смотрела на нас.

— Был даже один вор, который украл десять миллионов за один день.

— Десять миллионов?!

— Да, мой знакомый. Он умер. Наверное…

Мальчик посмотрел на меня. Я вспомнил лицо Исикавы, когда тот последний раз кивнул мне в машине, а затем удаляющиеся красные габаритные огни.

— Почти все они плохо кончили. Поэтому не надо им подражать. Ничего хорошего это не сулит.

Я показал мальчишке те двести двадцать тысяч, которые украл у старика после концерта.

— Я дам их тебе. Если тебе опять скажут что-то принести из магазина, купишь. И больше не приходи ко мне.

— Но почему?

— Я занят.

Я встал со скамейки. Мальчик молча шёл за мной, то отставая, то догоняя. Когда мы расставались, он ничего не сказал. Я вернулся в квартиру, почувствовал озноб. Даже под одеялом дрожь не проходила, я решил, что простудился. Я вышел за лекарством, ещё больше замёрз, вернувшись, выпил таблетки и лёг спать. Два дня я пролежал в кровати. Мне снилась Саэко, когда позвонили в дверь. Я не подошёл, но звонок не стихал. Не понимая, вечер или ночь, я закурил сигарету, но не почувствовал её вкуса. Открыв дверь, я увидел перед собой мать мальчика.

На ней была мини-юбка и чёрные колготки с рисунком. С подозрением она посмотрела на меня, затем перевела взгляд на комнату, недоверчиво шаря по ней взглядом. Её правый глаз дёргался от тика, периодически плотно закрываясь. Она коснулась кнопки на своей сумке, а затем выжидающе посмотрела на меня. Я подумал, что этот взгляд напоминает её сына.

— Что тебе надо?

— М…

Глаз дёрнулся ещё раз.

— Ты здесь живёшь?

— Что?!

У неё в руке я заметил зонтик: на улице шёл дождь. Иностранец в промокшей рабочей одежде переходил тёмный переулок и курил сигарету.

— Он сказал, это ты дал ему деньги. Сто тысяч.

Мне уже всё это надоело.

— Ты пришла вернуть?

— Я не верну. С чего мне возвращать. Но почему?

— Да какая разница.

— Это же странно!

Может, и так, но неужели только из-за одного этого она здесь?

— Разговор закончен, уходи.

— Пусти меня внутрь, иначе закричу!

С этими словами она изобразила подобие улыбки. Я вернулся в комнату; женщина, что-то бормоча под нос, сняла сапоги. То, как дёргался её правый глаз, то, с каким напряжением она его закрывала, напомнило мне Саэко. Женщина сняла белое полупальто, под которым был надет белый свитер в обтяжку, подчёркивающий грудь.

Не успел я ногой разгрести разбросанную одежду, чтобы сесть, как она, не дожидаясь приглашения, заняла это место. На гладильной доске среди разных бумажек валялись купюры. Я сел на кровать.

— Чем ты занимаешься?

Она продолжала осматривать комнату.

— Не твоё дело. Что ты хочешь?

— Почему ты дал ему столько денег? За что?

— В смысле?

— Ты что-то с ним сделал? Если я пойду в полицию, тебе крышка!

Она напряглась и посмотрела на меня так строго, как только могла. От этой нелепой ситуации я рассмеялся. Для того, чтобы припугнуть кого-либо, она была слишком взволнованна.

— С чего бы мне что-то с ним делать?!

— Но ведь должна быть какая-то причина. Не валяй дурака.

— Он похож на моего погибшего сына, — соврал я. На мгновение её глаз забегал, словно она была в замешательстве. Я продолжал сочинять на ходу: — Он похож на моего умершего сына. Деньги у меня водятся, а живу я здесь потому, что мне совершенно наплевать, где жить. Я снимаю уйму квартир по всей Японии. Для меня сто тысяч — куча бумажек. Я увидел мальчишку, который воровал в магазине, и просто дал ему денег, как на благотворительность. К тому же был пьяный. А если пойдёшь в полицию, проблемы будут скорее у тебя.

— Но…

Казалось, она что-то обдумывает. Женщина посмотрела на небрежно брошенные на гладильную доску деньги, затем перевела взгляд на шкаф с одеждой.

— Значит, ничего не было?

— Ничего.

— Но… Хм, я тоже не была абсолютна уверена, что ты ему что-то сделал.

С этими словами она посмотрела вниз, а затем резко подняла глаза, словно на что-то решилась.

— Тогда будь моим клиентом. Последнее время совсем туго стало. Мой дружок спускает деньги на ветер, я и правда вляпалась. Мне нужны деньги завтра. Прошлый раз я сказала, что согласна за десять тысяч, но сейчас мне нужно пятьдесят. Он же похож на твоего умершего сына?

— Я пас.

Почему-то в моих словах было какое-то пренебрежение. Женщина посмотрела на меня, не фокусируя взгляд; правый глаз крепко закрылся, затем распахнулся. Она тяжело дышала.

— Ты что, издеваешься надо мной?! — вдруг закричала она. Я удивился, но не подал вида. На её лице появились какие-то неестественные морщины. Она словно больше не могла себя контролировать, стала бить по полу ногами и бормотать что-то невразумительное. Её эмоции казались совершенно непредсказуемыми. Приглядевшись внимательнее, я заметил, что плечи и подбородок были слишком узкими, непропорциональными по отношению ко всему телу, на руках и шее виднелись красные полосы, словно она расцарапала себя.

— Ты смеёшься надо мной, да! Не хочешь трахаться с проституткой, да? Я тоже не в восторге от того, чем занимаюсь. Но я совсем не виновата. Чёрт!

Слушая её, я почувствовал, как во мне что-то дрогнуло. Почему-то дыхание участилось.

— Нет… Я вовсе не думал так. Да и вообще, я сам карманник. С чего бы карманнику смеяться над проституткой? Слушай, я…

Женщина с удивлением посмотрела на меня. Я решил, что веду себя странно, закурил сигарету и медленно затянулся.

— Я правда карманник. Поэтому знаю, о чём говорю. Твоего сына поймают, если он будет и дальше этим заниматься. Тогда полиция придёт к тебе. Будут проблемы. Не надо его больше заставлять.

— Но ведь…

— Если речь о деньгах, я дам тебе те, что у меня здесь. Примерно двести тысяч. При везении я могу заполучить их за день. Поэтому не надо его больше заставлять.

— Правда?

В этот момент в её уставших глазах что-то блеснуло, она медленно перевела взгляд на деньги, словно опасалась, что кто-то за ней следит. В этот момент мне показалось, что её осветили прожектором. Худые плечи, изгибы тела, глаза, озарившиеся на мгновение вспышкой… От всего этого у меня в душе что-то дрогнуло.

— Раздевайся. Я передумал. Пусть это будет оплатой.

В этот момент она улыбнулась, словно что-то поняла. Затем посмотрела мне в лицо.

— Хорошо. Я больше не буду заставлять. Я позабочусь, чтобы он как следует питался.

Она без раздумий стянула с себя свитер и, расстёгивая крючок на юбке, подошла ко мне. Засунув руку в сумочку, она вытащила таблетки.

— Это отличная штука, — сказала она, но я показал жестом, что мне не надо. Она посмотрела на меня, словно собираясь что-то сказать, поэтому я вновь солгал:

— Карманники не могут принимать наркотики.

Завалив её в постель, я думал о Саэко. Мы часто встречались года четыре назад. Она была замужем, с ребёнком, но часто приходила ко мне. У неё была присказка: «Не стоило мне выходить замуж». Занимаясь сексом, Саэко плакала.