Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 31

– Ну, – сказал Клозе.

– Это был наш крейсер, – сказал Юлий.

– Что значат слова «это был наш крейсер»? – спросил Клозе.

Они сидели в открытом кафе на набережной, смотрели на море и заставляли Юлия хоть что-нибудь съесть. Юлий вяло ковырял вилкой в каком-то салате из морских продуктов и громогласно требовал коньяка. Ему столь же громогласно отказывали. Официанты уже начинали коситься на их столик.

– Подумай сам, – сказал Асад. – Где можно взять имперский линейный крейсер с полным боевым оснащением? Ответ очевидный. Только в Империи.

– Но это же глупо, – сказал Клозе. – С чего бы имперскому крейсеру воевать на стороне повстанцев?

– Это политика, – мудро сказал Юлий. – Когда мы узнаем причину, она окажется банальной и гнусной.

– Тебя не спрашивали, – сказал Клозе. – Ешь.

– Изверги. Инквизиторы. Извращенцы.

– Ты знаешь еще много ругательств на «и»?

– Идиоты. Имбецилы. Ишаки. Игуанодонты. Ироды. Иблисы. Иглобрюхие. Игуаны. Иезуиты. Извозчики. Изгои. Изюбри. Имдугуды. Индусы. Индейцы.

– Потрясающий словарный запас, – сказал Клозе. – Некоторых слов даже я не знаю. Кто такие изюбри?

– Это такие олени, – сказал Асад.

– Выходит, он обозвал нас оленями?

– Ага. А также рыбами и динозаврами.

– Гений современной словесности, – сказал Клозе.

– Дай коньяк, – сказал Юлий.

– Жри, – сказал Клозе.

– Есть еще один интересный момент, и, если бы наш общий знакомый не был так поглощен сердечными проблемами, он непременно и сам обратил бы на него внимание, – сказал Асад. – На Эдеме действительно нет уличной преступности, а те считаные подростковые банды, которые все-таки есть, вооружаются кустарным способом. Вибронож – запрещенное на Эдеме оружие, как для продажи, так и для ввоза. Простым хулиганам негде добыть себе такое.

– Они были не подростки, – сказал Юлий.

– Хулиганы не нападают на набережной, – сказал Асад. – Потому что набережная хорошо освещена и патрулируется полисменами. Они выбирают для нападений темные закоулки.

– Значит, это были не просто хулиганы? – уточнил Клозе.

– Если бы вы прожили на Эдеме хотя бы месяц, вы были бы уверены, что это так. Сложите два и два, господа. Днем Юлий встречается со мной, а вечером на него нападают. Кто-то очень не хочет, чтобы он продолжал интересоваться этим крейсером.

– Глупо было бы спрашивать у тебя, кто именно, – сказал Клозе.

– Совершенно верно, – сказал Асад. – Это было бы глупо.

– Выходит, за нами следили?

– Не исключено.

– Я ненавижу армию, – сказал Юлий.

– Может, это и не армия, – сказал Клозе.

– А свиньи умеют дышать вакуумом, – сказал Юлий. – Все гнусности, которые творятся на территории Империи, исходят от армии. Хотя бы самые крупные из них.

– По-моему, ты перегибаешь палку, – сказал Клозе.

– Он точно ее перегибает.

– Он всегда ее перегибает.

– Когда-нибудь он сломает ее к иблисовой матери.

– Спелись, канарейки, – констатировал Юлий.

– Жри! – сказали Клозе и Асад дуэтом.

На то, чтобы домучить салат, ему потребовалось еще сорок минут. После этого Клозе разрешил ему одну порцию коньяка и тщательно следил, чтобы официант не накапал лишнего. Глотнув, Юлий почувствовал некоторое облегчение и закурил.

– Итак, мы обсудили мои проблемы, наши проблемы и армейские проблемы, – сказал Юлий. – Теперь давайте обсудим что-нибудь глобальное. Асад, когда твой долбаный булыжник, который вы по недоразумению называете планетой, войдет в состав нашей великой и могучей Империи? Она, кстати, называется человеческой. Вы что, не люди, что ли?

– Моя свободолюбивая и гордая планета склонит колено перед вашей жалкой кучкой псевдоцивилизованных миров только тогда, когда ты ее возглавишь, о безродный сын шайтана и верблюдицы.

– Никогда так никогда. Но маму не трогай. Про отца, кстати, можешь говорить все, что хочешь.

– Стоп, – сказал Клозе. – Я сейчас не понял. О чем вы говорите?

– Ни о чем, – сказал Юлий.

– Он еще не хвастался? – спросил Асад. – Странно.

– Я таким никогда не хвастаюсь, – сказал Юлий.

– О чем речь?! – взвыл Клозе. Официант от неожиданности чуть не уронил поднос с грязной посудой.

– Ты начал, ты и говори, – сказал Юлий в ответ на вопросительный взгляд Асада.

– Он внесен в официальный список наследования престола, – сказал Асад.

– В него внесены тысячи людей, – сказал Юлий.

– Восемьсот пятьдесят два. Но ты-то входишь в первую сотню.

– Мой прадед был женат на кузине племянника двоюродного внука младшего помощника конюха императора, – объяснил Юлий.

– Представляешь, какое у вас могло бы быть руководство? – спросил Асад у Клозе.

– Я даже не знал, что наследников целый список, – сказал Клозе. – Думал, их три-четыре человека. Дети, братья, внуки… Но восемь сотен, да еще и с твоей фамилией… Это у меня в голове не укладывается. И какой ты по счету?

– Семьдесят пятый, – признался Юлий.

– Ишь ты, – восхитился Клозе.

– Семьдесят шестой. У маркиза Дюваля на днях родился сын, – сказал Асад.

– И слава богу, – сказал Юлий.

– Да, Аллах велик и милостив, – согласился Асад.

– Так со мной за одним столом сидит человек почти императорских кровей?

– Вот именно «почти», – сказал Юлий. – Передо мной семьдесят пять человек, и с каждым годом этот список все увеличивается. К счастью, у меня нет никаких шансов заполучить эту работу, и я бы предпочел, чтобы меня вообще вычеркнули из списка.

– Список велел составить Петр Первый, который не хотел, чтобы после его смерти началась война за престол и Империя бы распалась с гибелью того, кто ее создал, как это часто бывает. По его высочайшему повелению был составлен список, в котором тщательно указывалось, кто, кому и в каком порядке наследует. Но, по сути, шансы иссякают уже для второй части первой десятки, – рассказал имперцам гражданин планеты Хорезм.

– Откуда ты все это знаешь? – восхитился Клозе.

– Он же шпион, забыл? – сказал Юлий.

– Семьдесят пятый! – воскликнул Клозе.

– Семьдесят шестой, – сказал Юлий. – Надеюсь, Гай когда-нибудь женится и передо мной вырастет целая новая ветвь наследников.

– Ты не хочешь стать императором? – удивился Клозе.

– Никто в здравом уме не хочет стать императором, – сказал Юлий.

– Петр Первый хотел стать императором, – напомнил Клозе. – И стал.

– Я же сказал: никто в здравом уме, – сказал Юлий. – И замнем наш разговор на этой крамольной реплике.

– Семьдесят шестой! – восхитился Клозе.

Клозе теперь не отступал от него ни на шаг. Боялся повторения попытки Юлия утопиться в воде и коньяке одновременно.

Клозе был настолько впечатлен дальним родством Юлия с правящей фамилией, что стал считать себя ответственным за столь благородную кровь. Юлий надеялся, что у него это быстро пройдет.

Когда Юлий был молод, глуп и занимал в пресловутом списке наследования шестьдесят восьмое место, он был очень горд тем фактом, что является не просто дворянином, но стоит на верхней ступени иерархической лестницы. А когда он был ребенком и занимал шестьдесят пятую строчку, он даже мечтал, что когда-нибудь сам займет место верховного главнокомандующего и будет править железной рукой. Сначала он научился считать и понял, что этого никогда не случится, а потом он научился думать и остался весьма доволен тем фактом, что этого не случится никогда.

Ему нравилось быть графом. Мелким графом, младшим сыном своего отца, не имеющим прав на основной титул. Это предоставляло ему возможность пользоваться всеми привилегиями дворянства, но избавляло его от большей части дворянских неудобств. Конечно, главной привилегией дворянина было право умереть за императора, но вот как раз без этого Юлий надеялся обойтись.

Армия для него была обязательным и неприятным препятствием на пути к той праздной и приятной жизни, о которой он мечтал во время учебы в академии.