Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит - Мусаниф Сергей Сергеевич - Страница 20

– Если бы ты был умным, то воспользовался бы ранцем.

– Если бы я был умным, то не вернулся бы за тобой.

– Тоже верно, – сказал Клозе.

– Предлагаю составить список имеющегося в нашем распоряжении оборудования, – сказал Юлий.

– Зачем? – спросил Клозе.

– От нечего делать.

– Тогда записывай.

– Я так запомню.

– Отлично, – сказал Клозе и откинулся на спину. – У нас есть один реактивный ранец, два сухпайка, которых нам хватит на неделю, и немного коньяка и виски, которые кончатся гораздо раньше. Наши биологи утверждают, что некоторое время можно без особой опасности пить болотную воду, которой вокруг полно, но мне пока что-то не хочется. Еще у нас есть два «офицерских сороковых», если, конечно, ты свой не потерял, из которых мы можем перестрелять кучу повстанцев, которых тут пока нет и, я надеюсь, не будет. Но, на крайняк, мы можем из них застрелиться. У нас есть два комплекта коммуникаторов, но на этой дурацкой планете с их помощью мы можем переговариваться только друг с другом. Два универсальных ножа, которыми можно резать глотки. И два дворянских титула, которые нужны нам в этом болоте примерно так же, как ребятам с крейсера понадобились бы парашюты.

– Ты всегда был неисправимым оптимистом.

– Уж такой я есть, – сказал Клозе. – А еще у нас есть карта местности. Нам – туда.

Клозе махнул рукой.

– Сейчас докурю – и пойдем, – пообещал Юлий.

– Шел бы ты один, – сказал Клозе. – Я-то, сам понимаешь, в данный момент не в состоянии бегать кроссы по пересеченной местности, а ты меня далеко не унесешь.

– Именно так я и намерен поступить. В смысле выбираться в одиночку, – сказал Юлий. – Спасибо, что облегчил мне жизнь и заговорил об этом первым.

К вечеру Юлий утащил Клозе на пять километров.

Сначала он поддерживал его за талию, а тот прыгал на одной ноге. Такой способ передвижения им не понравился. Клозе то и дело терял равновесие и падал, уходя в болотную жижу с головой, и Юлию приходилось его вытаскивать.

Потом Юлий взгромоздил Клозе себе на закорки и тащил на себе. К вечеру ему стало казаться, что Клозе прибавил в весе несколько центнеров, он совершенно выбился из сил, задыхался и обещал себе, что если и не бросит курить, то значительно снизит никотиновую нагрузку на организм.

На ночлег они остановились на небольшой возвышенности, где была относительно сухая почва. Относительно, потому что абсолютно сухую почву на Сахаре можно было встретить только в музее.

– Ты помнишь что-нибудь относительно местной живности? – спросил Юлий.

– Тут водится нечто среднее между крокодилами и динозаврами, – сказал Клозе.

– Они нападают на людей?

– Только на глупых имперских пилотов, коротающих ночи на болоте.

– «Офицерский сороковой» их возьмет?

– Не знаю, не пробовал.

– Вы не считаете, барон, что нам следовало побольше узнать о планете, на которой нам выпало несчастье повоевать? – чопорно осведомился Юлий.

– Вы правы, граф, – в тон ему ответил Клозе. – Мне стыдно.

– Чем стыдиться, лучше доложи старшему по званию, при каких обстоятельствах ты умудрился потерять ногу.

– Мы с ней разминулись в истребителе. Я хотел катапультироваться, она хотела остаться, вот нам и пришлось сказать друг другу последнее «прости».

– Скучаешь по ней?

– Есть немного. Но наверняка не так сильно, как ты.

– Это точно. Если бы у тебя было две ноги, мы могли бы идти быстрее.

– А что толку? Даже если бы мы делали по двадцать километров в день, а для чертового болота это предел, у нас все равно ушло бы на дорогу десять дней. За это время мы бы по-любому загнулись. Дважды.

– Зато теперь, по твоим же собственным расчетам, мы можем загнуться аж четырежды.

– Вот именно. Посчитай выгоду.

Несмотря на смертельную усталость, спал Юлий плохо.

Комбинезон был всем хорош, но не был предназначен для постоянной носки и сна на земле. Предполагалось, что пилота подбирают в первые двенадцать часов после аварии. Снять неудобный костюм Юлий не решался – без него ночью было бы слишком холодно.

В два часа ночи капитана Моргана разбудил хлюпающий звук. Сначала он решил, что это Клозе пошел отлить, но хлюпало слишком долго и со стороны болота.

А Клозе лежал рядом.

Юлий разбудил его дружелюбным пинком в бок. Они вооружились «офицерскими сороковыми» и провели остаток ночи без сна. Судя по звукам, хлюпало что-то очень здоровое.

Когда рассвело, ни самого животного, ни его следов они не обнаружили.

– Как ты думаешь, это был тот самый полукрокодил-полудинозавр? – спросил Клозе.

– Наверное, – сказал Юлий. У них оставалось чуть больше двадцати четырех часов до того, как Клозе станет гораздо хуже.

Юлий достал из кармана полевой бинокль, входивший в комплект комбинезона, и обозрел окрестности. В трех километрах к северу-востоку он увидел хлипкую струйку дыма, поднимающуюся к облакам. Передал бинокль Клозе.

– Вижу дым и забор, – сказал тот. – Больше ни хрена не вижу.

– Я хочу разведать, что там.

– Валяй, разведывай, – сказал Клозе. – У нас тут временная демократия, и ты побеждаешь большинством ног.

– Жди меня здесь, – сказал Юлий.

– Возьми. – Клозе протянул ему свой «офицерский сороковой». – Может, и пригодится.

– А ты?

– Если что, сделаю себе харакири. Нож-то у меня останется.

– Отобьешься ты с ножом от крокодила.

– Если ты не вернешься к вечеру, я даже пробовать не буду.

Юлий взял второй «офицерский сороковой» и сунул его за пояс.

– Поаккуратнее там, – посоветовал Клозе. – На данный момент ты мне очень дорог. Медленное, но надежное средство передвижения.

– Я тоже тебя ненавижу, – сказал Юлий и полез в болото.

Если бы Юлия попросили определить, кем именно приходится ему барон Клозе, то он затруднился бы с ответом. Клозе был его хорошим приятелем, собеседником, собутыльником, коллегой, братом по оружию и партнером по покеру, но Юлий никогда не назвал бы его своим другом.

У Юлия вообще не было друзей.

В понимании Юлия друг – слишком интимное понятие. Друг – это человек настолько близкий, что знает о тебе все, это человек, которому ты можешь доверять как самому себе. Но были вещи, которые Юлий никому о себе не хотел рассказывать, и были ситуации, в которых он никому, кроме себя, доверять не мог. Пожалуй, самым близким человеком в его жизни была его младшая сестра. У него были неплохие отношения и со старшим братом, но только с сестрой его родственные чувства выходили на новый уровень.

Но ведь она была женщиной, а значит, не могла быть другом по определению. Настоящие мужчины не дружат с женщинами, даже если эти женщины – их сестры.

Ни в школе, ни в летной академии Юлий ни с кем особо не сближался. Принимал участие в повседневной жизни сокурсников, участвовал в вечеринках, но не больше. Да и те сами не слишком старательно искали его общества.

Он был лучшим. И лучшим не в чем-то одном, а во всем, чем бы он ни занимался.

У него были самые высокие оценки по основным предметам, он первым потерял девственность в возрасте тринадцати лет, никто не мог сравниться с ним в искусстве пилотирования, он почти никогда не проигрывал в покер, плюс, ко всему этому, был умен, хорош собой и принадлежал к знатному и богатому роду. Сам он этого не осознавал, но его однокашники видели в нем идеал, к которому надо было стремиться.

Ему завидовали и его не любили. Никто не хотел находиться с ним рядом, потому что люди просто терялись в той тени, которую он отбрасывал.

Но потом учеба закончилась, и потянулись армейские будни. Возможно, что он по-прежнему в чем-то превосходил остальных, но теперь это уже не имело значения. Он стал одним из серой армейской массы, винтиком в мощной и хорошо отлаженной боевой машине, которой являлись Военно-космические силы Империи. Винтик может быть сколь угодно хорош, но он все равно останется винтиком.