Клинком и сердцем. Том 3 - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 34

– Нет, милорд магистр, – удивлённо отозвалась Айлин.

Аластор, который вчера лично убирал злополучные бутылки в корзинку на высокий шкаф, деликатно промолчал.

– Удивительно… – протянул целитель, показывая глубокое знание натуры адептов. – Что ж, Дункан, не будем вам мешать. Синьор Фарелли отправится прогулять своего енота, а Ревенгар…

– Я загляну к Иоланде, – торопливо сказала Айлин. – С вашего позволения, милорды!

– Кстати, у меня для вас приятная новость, – улыбнулся разумник. – Мэтр Гельсингфорц, заместитель магистра Девериана, тоже отдал должное вашим стараниям на благо Дорвенанта. Сегодня утром он кое-кого привёл и сообщил, что его работа…

– Пушок! – воскликнула Айлин, радостно распахивая глаза.

В дверь со стороны коридора яростно заскреблись, будто ждали именно этого.

Улыбающийся разумник открыл дверь, и огромный белый ком влетел в палату. С разбегу кинулся в объятия Айлин, поставив лапы ей на плечи, мгновенно облизал лицо замшевым языком, а потом звонко гавкнул.

– Пушок! – снова ахнула Айлин. – Ты… ты лаешь!

– Мэтр Гельсингфорц в полном недоумении, – развёл руками Дункан. – Он уверял меня, что ваш пёс никак не мог выть, равно как издавать любые звуки, кроме хрипа. Строение горла не позволяло… Но ему пришлось поверить мне на слово, что Пушок на холме именно это и делал. А теперь Синяя гильдия в лице мэтра Гельсингфорца улучшила своё творение. Прошу!

– Пушок… – прошептала Айлин, обнимая волкодава и зарываясь лицом в густую шерсть.

Пёс негромко, но выразительно проскулил, будто жалуясь, что его разлучили с любимой хозяйкой.

– Шкуру тоже зашили, – негромко добавил магистр разумников. – А местами заменили полностью. Там, где ему… слишком досталось. Пушок честно выдержал свой бой.

– Синьор Собака исключительно прекрасен, – дрогнувшим голосом подтвердил Лучано, прижимая к себе енота. – И гораздо живее многих так называемых живых. Простите, синьоры, синьорина, я вас оставлю.

Фарелли поднялся и торопливо вышел, Аластору даже показалось, что глаза итлийца как-то особенно влажно сверкнули, но он сам был последним, кто осудил бы Лучано за это. Пушок – верный товарищ, который бился рядом и не раз их спасал от голода и холода. А что мёртвый… Так Лу прав, настоящая жизнь не всегда соответствует представлениям о ней.

– Я тоже пойду, – чистым и словно просветлевшим голосом сказала Айлин. – Погуляю в саду. Пушку там нравится!

Не отпуская холку волкодава, глубоко запутавшись пальцами в белом мехе, она соскользнула с кровати и вышла из палаты, причём Пушок, проходя мимо магистра Роверстана, немного замедлил величественный шаг и лизнул руку разумника, вильнув хвостом. Роверстан учтиво кивнул ему, улыбаясь одними глазами, и дверь за Айлин с Пушком закрылась. Аластор остался с двумя магистрами, которые поглядели на него с хищным интересом, как Долгий Мартин на заковыристый механизм, принесённый для ремонта. Внутренне поёжившись, Аластор выпрямился ещё сильнее и попросил:

– Если можно, давайте займёмся этим побыстрее, милорды. Стыдно признаться, но не люблю я всякие… лечебные процедуры.

Магистр Роверстан кивнул, покрутил мажеский перстень с крупным белым камнем, и Аластор почувствовал, что его неумолимо клонит в сон. Перед глазами замелькали кроваво-красные гранатовые деревья, беломраморные статуи с лукавой улыбкой Айлин, потом где-то в кустах замелькали Пушок с Перлюреном, за которыми гонялся кот Паскуда с котелком в одной лапе и арбалетом в другой. Что ж, главное, что там не было демонов, и Аластор спокойно отдался этому сну, всё время чувствуя присутствие друзей, будто связанных с ним невидимой, но очень прочной нитью.

Пробуждение оказалось не таким приятным. У него болела голова, и во рту пересохло, словно после карвейна. Аластор открыл глаза, обнаружил себя лежащим на постели и попытался проморгаться.

– Вот, выпейте, – сочувственно сказал магистр Роверстан и подал ему стакан, в котором оказалась вода с лимонным соком. – Вам не очень хорошо, но это вскоре пройдёт. Голова кружится?

– Да, – сознался Аластор. – И болит.

– Изумительная способность к ментальному сопротивлению, – то ли одобрил, то ли упрекнул его магистр. – Проще говоря, поразительное упрямство. Но всё-таки мы определённым образом продвинулись, нащупав нужные ключи к дверям сознания. Процедуру придётся повторить ещё не раз, однако… определённые подвижки имеются. Дорогой Бреннан, не могли бы вы снять юноше спазм сосудов?

– Да-да, конечно! – отозвался тот. Сел на край кровати Аластора и положил приятно тёплую руку ему на лоб. Через несколько мгновений стало гораздо легче, и Аластор выдохнул:

– Благодарю.

– О, не стоит, – хмыкнул пожилой целитель. – Прекрасные сосуды, одно удовольствие с ними работать. И общее состояние здоровья великолепное. Полагаю, вы не увлекаетесь всякими… излишествами? Карвейн, бессонные ночи за картами, женщины?

Его голубые глаза под устало набрякшими веками блеснули весело и пытливо.

– Я почти всю жизнь провёл в деревенской усадьбе, – сообщил ему Аластор. – Какие бессонные ночи, милорд? У нас принято вставать на рассвете, и пока все дела переделаешь, до кровати доползти бы. А карвейн не люблю.

О женщинах он умолчал, полагая, что те пять посещений борделя милорда магистра никоим образом не касаются. И несколько приятных встреч с хорошенькой дочкой мельника – тоже. Притом она уже давно вышла замуж, Аластор даже был почётным гостем на свадьбе, и молодые кланялись ему в ноги за щедрый подарок на хозяйство. В общем, вряд ли целитель, говоря о женщинах, имел в виду такие мелочи.

– Не могу не одобрить! – Магистр Бреннан пружинисто встал и обратился к Дункану: – Коллега, вы ещё немного побудете с нашим дорогим пациентом? Я сделал, что мог, остальное исключительно по вашей части.

– С огромным удовольствием, – кивнул разумник, и Бреннан упругим мячиком выкатился из палаты.

Роверстан же прошёлся по комнате, рассеянно тронул венчики цветов на столике Айлин, глянул на верх шкафа со злополучной корзинкой и с совершенным равнодушием заметил:

– Я, конечно, всем сердцем верю в исключительное послушание господ боевиков и в то, что они ревностно соблюдают правила больничного крыла. Но на всякий случай должен предупредить, что карвейн вам всем в ближайшие дни строго противопоказан. Самое большее, немного столового вина за обедом.

– Милорд магистр! – запротестовал Аластор, чувствуя себя исключительно глупо. – Мы не собирались!

– Вот и славно, – отозвался разумник. – Потому что в противном случае головная боль вам обеспечена, а магистр Бреннан принципиально не лечит подобные последствия.

– Полностью с ним согласен, – буркнул Аластор. – За собственную глупость нужно уметь отвечать. Скажите, милорд, а когда мне разрешат посещения? Хотелось бы увидеть родителей. Можно хотя бы известить их о моём возвращении?

– В этом нет нужды, – спокойно ответил Роверстан. – В особняк Вальдеронов уже послали письмо сегодня утром, и ваши почтенные родители приедут сюда после обеда. Вы как раз успеете принять очередные процедуры и отдохнуть.

Отец! Матушка! А может, и месьор д’Альбрэ! Наконец-то он увидит их и сможет успокоить! Сказать, что вернулся почти невредимым, и теперь всё будет по-прежнему!

«По-прежнему? – язвительно переспросил его внутренний голос. – Не обманывай сам себя. Тебе никто не позволит просто вернуться к обычной жизни. Невидимое клеймо королевского бастарда не сведёшь, в отличие от лошадиного. Ты всегда будешь окружён жадным вниманием сплетников и просто любопытных. Косые взгляды, шепотки… Никто больше не увидит в тебе наследника Вальдеронов, обычного юного дворянина со своими мечтами и желаниями. От тени Дорвеннов за спиной ты уже никогда не избавишься. И твоим родителям, между прочим, придётся ещё хуже, чем тебе. Позор-то ляжет на них!»

– Вы не рады? – проницательно поинтересовался Роверстан. – Этот визит всегда можно перенести, пока вы окончательно не поправитесь.

– Что? Нет, я очень рад! – заверил его Аластор. – Дело совершенно в другом.