Клинком и сердцем. Том 3 - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 30

«Ну что вы, грандсиньор, – постарался выразить Лучано и ответным взглядом, и ещё одним прощальным поклоном, почтительно отступая спиной к дверям. – Я знаю своё место! Где-то на коврике рядом с Перлюреном, не извольте сомневаться!»

Серые глаза, удивительно тёмные для такого бледного лица, снова стали равнодушными, и Лучано вышел в коридор, закрыв за собой дверь. А там, пользуясь, что его никто не видит, всё-таки передёрнулся. Саймон и Дарра… Герои весёлых рассказов синьорины магессы. Саймон, значит, это который с нефритовой флейтой… Очаровательная парочка.

Один, попадись ему на дороге, прибьёт безмятежно, словно муху, искренне не понимая, что кому-то ещё, кроме него, может быть больно. Ребёнок с чудовищным могуществом опытного мага, играющий заклятиями, словно Перлюрен веточками. Второй даже слишком взрослый для своего возраста. Этот, если ему помешаешь, взвесит тебя, словно опытный меняла подозрительную монету. Вычислит все убытки и выгоды, а потом бесстрастно разотрёт в порошок любого, у кого хватит глупости вызвать его недовольство.

«Любимый братец и несчастливый влюблённый, молчаливый и тоскующий… Но как Айлин этого не видит?! Она же смотрит на грандсиньора Дарру без тени кокетства, сочувствия или неловкости…»

В коридоре Лучано устроился на низкой скамеечке между двух больших кадок с лимонными деревьями, ухоженными и пышными. Спустил Перлюрена с рук, и енот мгновенно исчез в густой блестящей листве, а Лучано откинулся на стенку и вытянул ноги, на которые положил футляр Ласточки.

Из палаты слышались приглушённые голоса, и вполне можно было подслушать, о чём Айлин говорит с благородными синьорами, но Лучано так устал от постоянной необходимости быть настороже, что позволил себе расслабиться. И очень быстро об этом пожалел. Айлин что-то воскликнула резко, тревожно. Лучано встрепенулся, но голоса мигом стали тише.

Он уже хотел подобраться к двери, как та распахнулась, и юные синьоры вышли из палаты. Саймон имел вид сконфуженный и виноватый, а Дарра излучал холодное неодобрение так явственно, что Лучано сам едва не устыдился непонятно чего. Великий талант! Грандсиньора Дарру ждёт блестящая карьера, где бы он ни решил применить свои способности управления людьми.

Он ожидал, что юные маги уйдут, но те остановились в дюжине шагов от Лучано возле открытого окна, выходящего в сад. Саймон понурил голову, а Дарра принялся тихо и монотонно отчитывать его за что-то. Лучано попытался превратиться в слух, но тут с другой стороны коридора застучали каблуки, и показалась такая восхитительная дама, что он окинул её восторженным взглядом.

Пожалуй, именно так, только лет на пятнадцать моложе, Лучано представлял себе саму Айлин до того, как впервые её увидел, по одному лишь описанию Беатрис. Лицо дамы трудно было назвать красивым – во всяком случае, по дорвенантским меркам, – но оно было столь изысканным, тонким и умным, что мгновенно западало в душу. И это не говоря уже о глазах, голубых, как Льяметта в полдень, и роскошных тяжёлых косах цвета чистейшего золота!

«Мастер Ларци пришёл бы в восторг, – подумал Лучано. – Мастер Лоренцо тоже… Да что там, будь я сам на десяток лет старше! Так выглядела бы рапира из лучшей стали, если бы кто-то вздумал дать ей человеческий облик».

Единственным, что никак не портило впечатление, но, напротив, усиливало эффект от её вида, было то, что дама носила глубокий траур. Глухое чёрное платье без единой оборки или ленточки, туго заплетённые и ничем не украшенные волосы, руки в чёрных перчатках… Дама прошла мимо скамьи, равнодушно глянув на Лучано, и скрылась за дверью палаты Айлин.

«Неужели матушка?»

Сладко замирая от любопытства, Лучано посмотрел на синьоров, увлечённых беседой, встал и шагнул к двери, делая вид, что манит к себе Перлюрена.

– Айлин, милая! – воскликнула гостья с такой бесконечной нежностью и облегчением, что Лучано уверился в своём предположении.

– Тётушка Элоиза! – воскликнула Айлин, и Лучано замер, поражённый.

Тётушка? Тётушка?! Нет, следовало признать, о тётушках он знает… ровно столько же, сколько и о матерях, если быть честным. Но готов был поклясться, что таким тоном может говорить только мать, причём искренне любящая!

Послышалось шуршание шёлка, и Лучано понял, что в палате обнимаются. Воображение нарисовало картину так явно, что он устыдился, словно подсмотрел за чем-то сокровенно личным и святым.

– Тётушка, но… почему вы в трауре? – поражённо спросила Айлин несколькими мгновениями позже.

Он не слышал, что ответила дама. Элоиза, какое изящное имя, такое же прекрасное, как его обладательница. Но ещё через пару вздохов послышался всхлип, и Айлин простонала:

– Претемнейшая, как же это… Дядюшка Тимоти…

Сердце Лучано резанула боль. То есть отзвук чужой боли, как он внезапно понял с полной уверенностью. Совсем рядом, в нескольких шагах от него, Айлин плакала, уткнувшись лицом в плечо, обтянутое чёрным траурным шёлком, а тётушка Элоиза гладила её по спине и просила не расстраиваться…

– Я так надеялась… – всхлипывала Айлин, пока Лучано замер, стискивая кулаки и точно зная, что он там сейчас лишний. – Что у вас всё хорошо… Что дядя Тимоти… Он ведь так мечтал увидеть меня у алтаря…

– Я знаю, милая, – ответила Элоиза. – И очень за тебя рада. Ну что ты так удивлённо смотришь? Конечно, Дункан всё рассказал, мы ведь дружим столько лет. Кстати, надеюсь, ты не собираешься отменить свадьбу?

Айлин что-то тихо промолвила, но Лучано не расслышал, как ни пытался. Зато изумительная тётушка немного повысила голос, уверенно сказав:

– Даже не думай! Тимоти мечтал увидеть тебя счастливой невестой. Он беспокоился о тебе, как переживал бы о собственной дочери, будь она у нас. И я точно знаю, что он бы не обрадовался этой отсрочке. Да, я в трауре, и что? Я не собираюсь его нарушать, но ничто не помешает мне отвести тебя к алтарю. Если, конечно, ты мне это позволишь…

– Тётушка… – снова зарыдала Айлин, а Лучано поспешно юркнул в проём между лимонными кадками, потому что в коридоре появилось новое лицо.

Грандсиньор Дункан! В ослепительно-белой мантии, которая шла ему так, что у Лучано быстрее застучало сердце, разумник шёл по коридору с той же стороны, откуда пришла тётушка Айлин. Увидев его, юный грандсиньор Дарра смолк, прекратив отчитывать Саймона, и пошёл навстречу. Они встретились в нескольких шагах от убежища Лучано, где он притаился, как мышь рядом с двумя матёрыми котами, изо всех сил изображая, что интересуется лишь енотом.

– Милорд Дункан?

Лучано второй раз за день изумился. Голос Ледяной Глыбы звучал совершенно по-человечески. Больше того, Дарра говорил почтительно, как сам Лучано обращался бы к мастеру Ларци.

– Здравствуйте, мальчик мой, – откликнулся разумник с мягкой сердечностью. – Вы навещали Айлин?

– Да, милорд магистр, – сказал Дарра. Помолчал, а потом уронил снова с пугающей бесстрастностью: – Милорд, мы соперники?

Лучано отвёл в сторону веточку лимонной кроны, понимая, что не может этого упустить, даже если его проклянут с двух сторон.

Двое мужчин стояли посреди коридора. Одинаково высокие, но черноволосый смуглый Дункан, одетый в белое, в плечах был чуть ли не в два раза шире Дарры, тонкого и удивительно бледного в своей чёрной мантии. Невероятный контраст. Прекрасный и смертельно опасный. Лучано чувствовал, как в воздухе висит грозовое напряжение, и вот-вот ударит молния.

Однако Дункан покачал головой, глядя на Дарру с явным сочувствием. А потом сказал так ласково, словно обращался к ребёнку:

– Нет, мой мальчик.

Лучано с немым восторгом оценил изящество этого ответа. А грандсиньор Дарра понял всё безупречно верно, потому что его изумительно красивое лицо исказилось болезненной гримасой, но тут же снова вернулось к спокойному совершенству. А потом Дарра отступил на шаг, почтительно поклонился, как младший старшему, и сказал с безупречной бесстрастной чёткостью:

– Благодарю за правду, милорд. Мы ведь можем остаться друзьями?