Весенняя ловушка (СИ) - Меньшикова Татьяна - Страница 23

— Попробуйте догнать подранка, — уже громко сказал Марат, обращаясь к Алексею. — Мы возвращаемся в деревню.

Вскочив на коня, Марат протянул руку девушке, предлагая ей сесть впереди. Вася безропотно взобралась на лошадь. Она чувствовала, как у нее до сих пор мелко трясутся руки. Адреналин все еще бурлил в ее крови, держа мышцы в напряжении. Мося, вяло переставляя ноги, цепляя копытами снежную порошу, двинулся в обратный путь.

— Как ты здесь оказался? Да еще верхом на Мосе.

— Гулял, — мрачно объявил Марат. — Ты не будешь больше ходить на рыбалку.

— Ты не имеешь права мне приказывать, — ответила Василиса, — Тем более что волков больше нет, и мне ничего не угрожает.

— Не в волках дело…

— В чем же тогда?

— Ты, случайно, дорогу председателю не перебегала?

— Нет, конечно. С чего ты взял?

— А твой дед?

— Они были друзьями. Кстати, Мося — потомок дедовских лошадей. Почему ты задаешь такие вопросы? — попыталась развернуться к нему лицом Василиса.

Все еще возбужденная от противостояния с волком, с сияющими глазами, она неудачно попыталась убрать вылезшие из-под шапки пряди волос. Несколько прядей упорно не поддавались, прилипнув к румяным от ветра и борьбы щекам. Между зубов мелькнул язык, облизывая алые, пересохшие губы.

Марат не раздумывая, вместо ответа склонился и поцеловал ее.

Василиса сердито отпихнула его локтем, отвернулась.

— Ты слишком много себе позволяешь, — пробурчала она, но не стала возражать, когда он крепче обхватил ее руками. А потом и вовсе положил голову ей на плечо, уткнувшись лицом в шею. Езда на лошади имеет свои преимущества — не нужно постоянно смотреть вперед.

— Где ты научился так ездить верхом?

— В школе, — пробурчал Марат, не поднимая головы.

— В интересной школе ты учился. Стрелять без промаха тоже там научили?

— Угу. Это была специальная школа, для особо одаренных, — с иронией ответил он. — Не спрашивай больше. Мне стыдно перед учителями, что с тремя патронами я смог убить только одного волка, а одного ранить.

— А скольких должен был? Всех трех? — улыбнулась Вася.

— Четырех, — буркнул Марат, поднял голову и угрюмо посмотрел на колышущийся бирюзовый помпон перед своим носом. Еще в этой "школе" учили не поддаваться эмоциям и не проявлять ненужную жалость.

— На озеро ни шагу. И постарайся лишний раз не выходить из дома, — повторил свой приказ Марат, ссаживая ее с коня перед воротами, и не слушая возражений, прихрамывая, повел усталого Мосю в сторону площади.

— Марат, — окликнула его Вася.

— Да? — он оглянулся через плечо.

— Спасибо.

— Я уж думал, не дождусь благодарности.

Василиса смущенно улыбнулась.

— Возвращайся в дом. Обещаю, что не буду тебя выгонять.

— Ну уж нет, — с усмешкой ответил он. — Впредь с тобой я буду встречаться на своей территории.

Василиса задумчиво посмотрела ему вслед. Что он имел ввиду? Уж не думает ли он, что она напрашивается к нему в любовницы? Будет униженно ждать его редких звонков, лгать мужу, спеша к нему на свидание?

На земле, перед сельской администрацией образовался круг из брошенных окурков. Черных, пребывая в неизвестности за судьбу любимого коня, нервно огрызался и без того расстроенной Тамаре, обвиняя ее в случившемся. Она первая заметила Мосю. Бросилась к нему, обхватила за шею, забрала поводья у Марата.

— В порядке ваш Мося, — проговорил Марат, провожая его взглядом. — Хороший конь. С ним можно без ружья на стаю ходить.

— Вася? — поинтересовался Черных.

— Тоже в порядке. Я отвез ее домой, — коротко ответил Марат, не сводя взгляда с председателя.

Вопреки прогнозам Черных, через два дня переправу не открыли. Только на третий день начали взрывать лед. С реки целый день доносились глухие взрывы, заставляя содрогаться стекла в старых деревянных рамах. Саперы, в спасательных жилетах, бурили во льду лунки и закладывали в образовавшиеся отверстия тротил. Опасная работа продвигалась медленно.

В этот день, по телефону Василисе сообщили новость, что она больше не работает заместителем начальника отдела. Никита, узнав об этом, подозрительно обрадовался. Услышав, что она под подозрением в убийстве дяди Славы, радость его сменилась тревогой и он пообещал подыскать ей на всякий случай хорошего адвоката.

Вася разговаривала с ним с каким-то преувеличенным энтузиазмом, сама поражаясь своему натянутому голосу и неестественному смеху в невпопад. Рассказывать о волчьей стае она не стала. Не смогла придумать, как вычеркнуть из истории Марата. Говорить же о нем с мужем ей было невыносимо стыдно. Никита ничего не замечал, быть может, списывал ее состояние на стресс из-за смерти дяди.

Для себя Вася твердо решила не думать пока о дальнейшей судьбе их брака, а принять окончательное решение только после личной встречи с мужем. Она изменила своему мужу, и как с этим дальше жить, она не знала, чувствуя себя предательницей.

Марат из машины перебрался в медчать. Захаров выделил ему продавленную койку в пустующей двухместной карантинной палате. На людях Марат продолжал отчаянно хромать и опять взялся за костыль, охотно объясняя всем желающим, что нога вновь разболелась от скачки на гнедом жеребце. Завтракать, обедать и ужинать он по-прежнему предпочитал у Василисы.

Он шумно заваливался к ней в дом со свежими Маришкиными булочками. Они ели, разговаривали, потом он уезжал, не делая и намека на совместную ночь. Василиса совсем перестала тревожиться в его присутствии и неожиданно для себя стала находить эти визиты приятными. Его чувство юмора делало его привлекательным собеседником. Они болтали о лошадях, оказалось, он неплохо в них разбирался. Болтали о прочитаных книгах и о фильмах. Болтали о рыбалке, точнее, она рассказывала — он слушал. Он вообще по большей части слушал, почти ничего не сообщая о себе. Она же тщательно лавировала меж слов, старательно избегая любого упоминания о своем муже.

При свете солнца Марат уже не казался ей злым разбойником, хотя иногда, когда она ловила на себе его странный, задумчивый взгляд, ей все еще делалось не по себе. На озеро ходить она перестала.

После очередного затянувшегося ужина Марат уехал ночевать в медчасть. Вася убрала со стола, и собиралась уж было лечь спать, когда в дверь постучали. Грузный как медведь, Черных вперевалку прошествовал к столу.

— Для меня чай найдется? — поинтересовался он. — Или устала от гостей уже?

— Вам, Роман Сергеевич, я всегда рада.

Она вновь поставила чайник на плиту, достала печенье, мед. Села напротив, ожидая пока закипит чайник.

— Съехал твой хромоногий, — удовлетворенно проговорил Роман Сергеевич. — Пусть теперь в больнице полежит, как все нормальные люди. Можно подумать, Мишке больше делать нечего, как бегать к нему на дом, уколы ставить.

— Он сам себе ставил, — сказала Вася.

— Неважно! — рубанул Роман Сергеич. — Если лечишься, то и лечись где положено, нечего по чужим домам шастать.

— Он не шастал, он у меня жил, потому что ходить не мог, — принялась защищать его Василиса. — В медчасти вашей, скорее уши отморозишь, чем вылечишься.

— Зато ездит неплохо, что на машине, что на коне, — недовольно поговорил Черных. — Говорят, он так от тебя и не отвязался, каждый день у тебя бывает. Может, мне стоит с ним поговорить, как старшему? Разъяснить человеку, что хватит пользоваться твоей добротой, пора и честь знать.

— Не надо, Роман Сергеевич, я сама с ним поговорю, если потребуется, — ответила Вася. — Кстати, как Мося? С ним все в порядке?

— Все хорошо, слава богу, по прежнему портит все, до чего дотянется. Третий раз уже перегородки меняю в стойле. Разносит все к чертовой матери, — то ли восхищенно, то ли зло высказал Роман Сергеевич.

— Вам надо больше с ним заниматься, ему силы девать некуда.