Весенняя ловушка (СИ) - Меньшикова Татьяна - Страница 12

— Мама, ну а я? Я как буду жить? Коля вырастет, выучится, у него будет профессия и любимое дело, а что будет у меня? Если я поступлю, я тоже получу профессию, смогу найти достойную работу, помогать вам.

— Не говори ерунды, — сказал отец. — Зачем тебе учиться в институте? Все равно через пару лет ты выскочишь замуж и осядешь дома с детьми. Я считаю, что после окончания школы ты должна сразу устроиться на работу. Существует много рабочих мест, не требующих квалификации. Это сейчас лучшее, что ты можешь сделать для семьи. Высшее образование тебе ни к чему. Ты совсем не приспособлена к карьерному росту и к руководящим должностям. У тебя нет ни твердого характера, ни стремления к достижению цели, без чего не возможно реализовать себя в благородной профессии, — отец махнул рукой, подводя черту. — А пока ты не выскочила замуж и продолжаешь жить в нашем доме, тебе стоит проявлять побольше уважения к собственным родителям и выполнять все наши просьбы. И не забывай, что ты живешь за наш счет!

Отец ошибся насчет твердого характер. Он так мало обращал внимания на свою дочь, так мало с ней разговаривал, что знал о ней меньше, чем знает первоклассник о способах добычи огня у австралийских аборигенов. Живя в, казалось бы, полноценной семье, по сути, Василиса была одиноким подростком, и только небезразличие деда спасало ее порой от мрачных размышлений и необратимых поступков.

Вася не оставила мысль об институте. Еще раз все тщательно обдумав, и обсудив с дедом возможные последствия, она только укрепилась в своем желании. Каждая свободная минутка была использована для подготовки к экзаменам. От природы отличная память и пытливый ум с легкостью усваивали как формулы из алгебры, так и правила русского языка.

Как ни странно, Коля оказался на ее стороне. Вступающий в подростковый период, когда все переворачивается с ног на голову, он захотел попробовать вкус свободы, и поставил родителям ультиматум: или он самостоятельно посещает свои занятия или ноги его не будет на конкурсе юных дарований. Родители сдались. Василиса полностью смогла посвятить себя учебе.

ЕГЭ Василиса сдала успешно. После было еще много бесед с родителями. Были и задушевные разговоры с мамой, и воспитательные монологи отца. Были уговоры, намеки, слезы. Вася уперлась и подала документы в ТЭГИ. Ее приняли. В семье наступила затяжная холодная война.

В день, когда ей исполнилось восемнадцать, состоялся печальный для всех разговор и последняя попытка навязать ей придуманную жизнь.

— Ты поступила по-своему, не спрашивая нашего согласия. Мы скрепя сердце признали твой выбор. Прошел месяц после твоего совершеннолетия. Мы решили, что более не обязаны финансировать твои прихоти. Можешь остаться жить в квартире, но все денежные затраты, как-то проезды, обеды, канцелярия и все прочее связанное с институтом, ты будешь оплачивать из своего кармана.

— Но у меня нет денег! — Василиса была в смятении от таких условий.

— Ты в любой момент можешь бросить институт, устроится на работу и вернуться в семью, — заявил отец.

— Васенька, милая, в конце концов, ты можешь закончить какие-нибудь курсы повара или швеи. Такие знания всегда пригодятся в жизни, — умоляюще произнесла мама, выглядывая из-за плеча отца.

Тогда Василиса Волкова, сославшись в институте на осеннюю простуду и предупредив Коленьку, поехала в Крутояр попросить совета у единственного близкого человека, по-настоящему желающего ей добра.

Дед внучку выслушал. А потом попросил у нее прощения за себя и своего сына.

В свое время, Прохор Игнатьевич, будучи властным человеком, не простил сыну собственного мнения в выборе своей судьбы и разорвал с ним связь, когда тот посмел настоять на своем. Сейчас же, спустя много лет, Андрей, являясь точной копией отца, повторял его чудовищную ошибку.

Василиса деда простила, простила и отца с матерью, вернулась в город и перевелась на заочное отделение. Одновременно устроившись работать курьером в страховую компанию.

Что уже наступил вечер, Василиса догадалась по тому, как трудно стало различать цвета шерсти. Кошка уже давно спустилась в подполье на ночную охоту, а баба Надя заваривала очередной чайник с мятой.

— Как там твой постоялец-то? Целый день один, беспомощный, а вдруг ему что понадобиться, а помочь некому, — проговорила баба Надя.

— Надоела я вам, выгоняете? — улыбнулась Вася.

— Что ты, Васенька, можешь хоть до утра сидеть, — всплеснула руками Надежда Алексеевна. — Я про приятеля твоего вспомнила, голодный, поди сидит, не жалко?

— Не мой он. Да и не приятель он мне вовсе, — ответила девушка. — И он вполне может сам себе что-нибудь приготовить. С руками у него все в порядке.

Баба Надя щелкнула выключателем. Комнату тут же залил желтый электрический свет, за окошком в одно мгновенье сгустилась тьма. Уходить не хотелось, аромат мяты наполнил кухню, и Вася перебралась из кресла за круглый стол, поближе к хрустальной вазочке с конфетами и печеньем.

— Баб Надь, а чего вы с моим дедом так и не поженились?

— Да ты что? Мы и не думали. Людей смешить? Кому надо и так знали, а кто не знал, до того и нам дела не было. Да и сыновья дедовы не больно радовались нашим отношениям. Пока мы по разным избам ночевали, они терпели, а ежели сошлись бы, то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Мать то свою, твою бабушку, они хорошо помнили, другая им не нужна была. Уж очень сильно они переживали, когда мамка их умерла. Андрей, отец твой, даже обвинял деда в смерти матери.

— Причем тут дед? — удивилась Вася. — Мне рассказывали, что бабушка болела.

— Ну да, болела. Андрей после похорон на деда накинулся, что тот не отвез ее в город лечиться, — вздохнула Надежда Алексеевна. — А как ее увезешь? Если она уперлась. Никуда не поеду и все тут! Отлежусь, травки целебные попью. За пару дней сгорела. Потом сказали, что быстротечная пневмония была. Можно было бы спасти, если бы в первые дни болезни в больницу доставили. Вот Андрей и затаил обиду на отца. Только мне думается, на себя он злился. Тоже уже не маленький был, восемнадцать ему стукнуло. Мог и сам решение принять.

— Так вот почему он после армии от отца подальше надумал уехать, — грустно предположила Вася.

— Все может быть, — подтвердила баба Надя. — В душу не заглянешь, на лбу не написано…

Новый телефонный разговор с Никитой не добавил бодрости и в без того паршивое настроение. Муж с оптимизмом порывался приехать и поддержать Василису, отлично зная, что до деревни добраться невозможно. Такое лицемерие слушать было неприятно, Вася поскорее закончила разговор.

Уже точно стало известно, что мост восстановлению не подлежал и Черных метался по кабинету чернее тучи.

— Гады какие, ни стыда, ни совести. Не могут они к нам пробраться, — пыхтел Черных, ходя по кабинету. — Я им говорю — у нас человек умер, а они мне — мертвый не больной, скорая помощь не поможет.

Василиса рассеянно слушала громогласные возмущения председателя, следя глазами за его передвижениями и кивала головой, соглашаясь в нужных местах. Она прекрасно понимала его гнев. И дело не только в погибшем Славе. Ему то, как раз и не нужен был мост. Но несколько десятков человек остались отрезаны от мира. И в случае опасности для их жизни помощи ждать было не откуда.

— Чего расшумелся, старый медведь? — голос Захарова пробился сквозь монолог Черных. — А, вот ты где, а то твой раненный говорит, убежала девица раным-рано, бросила без женской ласки и заботы добра молодца, — увидел он Василису.

— Не мой он, — досадливо сморщив нос, пробормотала Василиса. Сговорились они все что ли?

— Твой, не твой. Живет у тебя — тебе о нем и волноваться, — уже серьезно произнес Захаров. — Нам с Сергеичем перетереть надо, ты не уходи пока, посиди в приемной. Дело к тебе есть.

— Может позже? Я домой сбегаю — позавтракаю и вернусь.

— Василиса, не уходи. Так надо, — строго повторил свою просьбу Захаров и вошел в кабинет.