К востоку от Малакки (СИ) - Реган Ричард - Страница 28

Лотер снова крикнул, и из кормовой надстройки выскочили вооруженные китайцы и сомалийцы и склонились над планширем, направив оружие на катер.

Не успели они открыть огонь, как в дверях рулевой рубки появился немецкий унтер с пулеметом и нажал на спуск. По металлу корпуса зазвенели пули, заставив людей Лотера укрыться за фальшбортом. Унтер-офицер пролаял команду, и немецкие моряки продолжили карабкаться наверх. 

— Малый вперед! — крикнул я Мак-Грату, который как раз вбежал в рубку, задыхаясь после спринта по палубе. Звякнул машинный телеграф — я надеялся, что Фрейзер стоит наготове.

Я слышал, как на корме Лотер кричал немцам прекратить абордаж. Для лучшего взаимопонимания он послал очередь в направлении унтер-офицера, который, уклоняясь, нырнул в рулевую рубку рабочего катера.

— Огонь! — дал команду Лотер своим людям, которые прятались за фальшбортом. Те немного поколебались, но затем осыпали градом винтовочных пуль палубу катера. Попаданий не было, но это заставило немецких моряков спрыгнуть и броситься в укрытие. Лотер направил свой пистолет-пулемет на них, приказав матросам рубить швартовы. Блеснули ножи, и швартовы упали вниз в тот момент, как я почувствовал работу винта. 

Катер начал отдаляться от нашего борта. Немецкий унтер-офицер, видя, что возможность абордажа ускользает от него, выскочил из рубки и послал очередь свинца в сторону моего мостика. Я упал на палубу, слыша, как пули впиваются в деревянную обшивку и посылают обломки в разные стороны. Раздалась другая очередь, и, выглянув, я увидел, как Лотер опускает свой "бергманн", а немцы оттаскивают унтера в укрытие.

По мере того как мы набирали скорость, рабочий катер отдалялся все дальше и дальше. Я думал, что они попытаются преследовать нас, но, видимо, угрожающий вид винтовок, нацеленных на них с кормы, заставил их командира — кем бы он ни был — отказаться от этой мысли. Приказав Мак-Грату присматривать за ними, я сосредоточился на "Дортмунде", который продолжал полным ходом приближаться к нам. 

Практически уже рассвело, солнце вот-вот должно появиться из-за горизонта. По трапу прогремели шаги, и в дверном проеме появился Лотер.

— Для того, кто упустил шанс сражаться в морской бригаде, вы довольно ловко обращаетесь с пистолет-пулеметом, — подпустил я шпильку.

— Мне не понравилась пехотная тренировка, но это не значит, что я относился к учебе несерьезно, — возразил Лотер с горящими от возбуждения глазами.

— В любом случае, исполнено прекрасно, Питер. А теперь вернитесь на корму и со своими вояками не подпускайте катер. Думаю, цель Эберхардта — запереть нас в лагуне. Я попытаюсь опередить его. Когда он окажется по корме, сбросьте как можно больше тех бочек в воду, изрешетите их пулями. Возьмите с собой ракетницу. Когда "Дортмунд" приблизится к плавающим бочкам, пустите туда ракету. Если повезет, растекшиеся дизтопливо и бензин воспламенятся — это как-то отвлечет их.

— Есть, сэр, — ответил он, вынул сигнальный пистолет из штатного ящичка и поспешил прочь.

Когда я давал команду "малый вперед", мой пароход смотрел носом на берег. Якорь был еще не выбран, и я намеревался использовать его для быстрого поворота. Это был опасный маневр, но у меня не было ни времени, ни выбора.

Когда скорость подросла, я приказал положить руль лево на борт, заставляя якорь-цепь поворачиваться вправо.

Подождав, когда цепь натянется под прямым углом, я скомандовал:

— Право на борт! Средний вперед!

Под совместным действием пера руля и натянутой до предела якорь-цепи судно начало быстро разворачиваться вправо. Я схватил рупор и крикнул Гриффиту на бак:

— Как только цепь ослабнет, выбирайте. Когда пройдем над якорем, мы его подорвем.

— Будет исполнено, — донесся с бака ответный крик.

Но подорвет ли якорь? Или он лапами зацепится за камень или кусок коралла, пригвоздив нас на месте не хуже, чем бабочку иголкой, если не лопнет якорь-цепь.

Я опустил взгляд на свои руки, почувствовав, что они крепко сжаты в кулаки. Теперь, когда я видел врага воочию, покалывания в кончиках пальцев прекратилось. Но "Дортмунд" настигал нас, и даже если я смогу вывести судно из лагуны, он догонит нас, пользуясь преимуществом в скорости.

Мы, завершив разворот, смотрели носом западнее рифа, за которым стояли на якоре. С бака доносилось медлительное позвякивание звеньев цепи на звездочке брашпиля, который с трудом вытягивал волочащийся по грунту якорь. Я молился, чтобы не было задержки, и чуть не подскочил от облегчения, когда с бака доложили, что якорь встал.

— Полный вперед! Так держать! — скомандовал я.

"Дортмунд" быстро приближался слева по носу, Эберхардт, вероятно, понял, что я хочу ускользнуть через вход в лагуну, и намеревался отрезать мне путь. Я лежал на курсе, ведущем к столкновению, и если я хоть что-то в нем понимаю, он не уступит.

Расстояние между судами уменьшалось стремительно; я кинул еще один оценивающий взгляд и крикнул:

— Право на борт!

Схватив рупор, я проорал на корму:

— Пора! Бочки за борт!

Мое судно разворачивалось прямо на курсе "Дортмунда", и он с его скоростью должен настигнуть нас в течении нескольких минут.

— Одерживай! Так держать! — кричал я рулевому, следя за тем, чтобы немец оказался у нас точно за кормой.

С крыла мостика, вцепившись в поручни так сильно, что стало больно пальцам, я наблюдал, как боцман с матросами, стараясь изо всех сил, переваливали бочки через фальшборт. Часть бочек уже плясала в кильватерной струе — синие с дизельным топливом, красные с бензином — как веселенькие цветочки в бело-пенном обрамлении. Лотер стоял у гакаборта, стреляя из "бергманна". До мостика доносился треск попаданий пуль по бочкам.

Я сжал зубы, чтобы не закричать от отчаяния: неужели я повернул слишком поздно, неужели бензин не вспыхнет.

Большинство бочек были уже за бортом, и Лотер продолжал расстреливать их.

— Ну же, Питер, давай, — кричал я, зная, что он не услышит меня из-за своей стрельбы.

Лотер положил пистолет-пулемет и достал ракетницу. Он взвел курок, прицелился в центр флотилии бочек и выстрелил. Горящая сигнальная ракета попала в пятно разлившейся смеси и продолжала гореть, но распространения пламени не наблюдалось. Я в отчаянии ударил кулаком по планширю.

Но затем появилась вспышка голубоватого пламени. Это загорелся бензин, и пламя стало быстро распространяться по поверхности, охватывая все бочки, из которых продолжали истекать бензин и дизелька.

Я задержал дыхание и мысленно произнес молитву святому Варне, покровителю корнуэлльских береговых грабителей.

Тут одна из бочек взорвалась с оглушающим грохотом, и языки пламени стали желтеть по мере того, как горящий бензин подогревал и воспламенял дизельное топливо.  В середине все уменьшавшегося пространства между кормой "Ориентал Венчура" и форштевнем "Дортмунда" разливалось озеро огня и дыма.

Курс "Дортмунда" вел прямо в центр этого огненного ада. Я с мрачным удовлетворением следил за тем, что выберет Эберхардт — рискнуть пройти через пламя или отвернуть.

Я не знал, насколько внимательно он изучил глубины в лагуне перед тем, как атаковать нас. Сам я перед дачей хода бросил взгляд на карту, чтобы проверить, насколько близко я могу пройти от островка, чтобы не напороться на риф. "Дортмунд" был более крупным судном и имел осадку на несколько футов больше, чем у нас. Я надеялся, что поджигание топлива отвлечет его от осознания того, что преследование моего судна будет проходить на опасных глубинах.

Я мог чувствовать усиление вибрации от работы винта, связанное с выходом на мелководье. Если я неправильно провел свой маневр и оказался немного севернее, то сам напорюсь на рифы. Я мог видеть верхушки рифов чуть слева от курса, и сжимал зубы в ожидании, но судно продолжало идти. Сзади форштевень "Дортмунда" вошел в языки пламени, и люди на его баке отшатывались от жара и дыма.