Хроники вечной жизни. Иезуит (СИ) - Кейн Алекс - Страница 44

— Похоже, надо соглашаться. Глядишь, и я кардиналом стану.

— Ну вот и отлично! — вздрогнув, воскликнул Лоренцо. Он так увлекся своими мыслями, что забыл о присутствии брата.

— Прямо сейчас и отпишу ему. — Он махнул рукой в сторону двери и попросил: — Велите задержать обед на полчаса.

Весной 1632 года Стефанио получил подарок от Галилея — его новый трактат «Диалог о двух главнейших системах мира». Зная задиристость ученого, открыл его епископ не без робости.

Книга была написана не на общепринятой для подобной литературы латыни, а на итальянском, и отображала спор трех любителей науки — Сальвиати, сторонника системы Коперника, простака Симпличио, приверженца учения Птолемея, и неопределившегося Сагредо. В глупом, доверчивом Симпличио без труда узнавался оппонент Галилея, преподаватель Падуанского университета Чезаре Кремонини. Всей Италии были известны их беспощадные научные перепалки.

И хотя во вступительном слове Галилей утверждал, что книга написана для развенчания теории Коперника, аргументы, которые приводил в дискуссии Сальвиати, неопровержимо свидетельствовали о его правоте.

Читая, епископ сокрушенно качал головой: этот труд был фактически вызовом Папе и инквизиции. Галилей откровенно пренебрегал церковными запретами и подспудно поддерживал «ересь» Коперника.

«Страшно подумать, что теперь будет, — удрученно думал Стефанио. — Впрочем, и сомневаться нечего, инквизиционный трибунал».

Он тут же сел за письма нескольким кардиналам, пытаясь сгладить в них вину Галилея, хотя прекрасно понимал, что это вряд ли поможет.

Спустя несколько месяцев состоялась роскошная свадьба Элеоноры и Марио. Венчание проходило в одной из главных римских базилик, Санта-Мария-Маджоре. Храм поражал своими размерами и великолепием. Два десятка белоснежных мраморных колонн отделяли центральный неф от боковых. Высокий потолок, выложенный деревянными кессонами, мозаичный пол, яркие фрески на Евангельские сюжеты вдоль стен… И огромное количество позолоты везде, где только можно.

В присутствии тысячи гостей церемонию проводил глава Священной конгрегации обрядов кардинал Джованни Дэти. Стефанио сидел на первом ряду и влажными от умиления глазами смотрел на Марио. Тому шел шестнадцатый год, он был довольно высок, блестящие темные кудри волнами падали на белоснежный кружевной воротник, черные глаза светились счастьем.

«Я живу на свете сто тридцать восемь лет, и впервые мой сын женится», — думал взволнованный Стефанио. И вспоминал крошку Катрин, маленького Франсуа, смелую, мужественную Бланку, нерожденного ребенка от Анны де Вре…

Очнулся он, когда кардинал Дэти произнес:

— Ego conjungo vos in matrimonium in nomine Patris, et Filii, et Spiriti Sancti.

Стефанио потряс головой, отгоняя воспоминания, и вместе с другими гостями двинулся к выходу. На улице, вырвавшись из толпы гостей, Марио подскочил к нему и горячо обняв, прошептал:

— Дядюшка, благодарю! Если б вы знали, как я счастлив!

Десятки карет направились во Фраскати, к Вилле Винчини. Там, под золочеными потолками банкирского особняка, несколько дней продолжались свадебные торжества. С утра до позднего вечера играли музыканты, ежедневно проходили балы, гости съели сотни фунтов мяса, яиц, риса, топленого сала, миндаля и выпили около двухсот бочек вина.

Стефанио, постоянно окруженный то друзьями, то представителями семейства Винчини, частенько поглядывал на красавицу Элеонору и Марио. Те нежно смотрели друг на друга и выглядели бесконечно счастливыми.

«Похоже, она и правда его любит», — удовлетворенно думал епископ.

Папа Урбан VIII теперь постоянно пребывал в скверном настроении. Неприятности сыпались одна за другой. Едва Томаззо Кампанелла отвел от него угрозу смерти (а сколько пришлось понервничать по этому поводу!), как европейская война подступила к самому порогу Папских владений. Старый герцог Мантуи умер, и Филипп Испанский возжелал посадить на его место своего ставленника. Франция выдвинула другого претендента, и началась свара. Что прикажете делать в такой ситуации? Испания владеет Неаполитанским королевством, граница с ним проходит чуть южнее Рима, так пустить алчного до земель Филиппа еще и на Север? Конечно, Папа поддержал Людовика и его первого министра, кардинала Ришелье, а те возьми да вступи в войну на стороне протестантской Швеции. И теперь испанцы кричат, что глава католической церкви заодно с еретиками. Очень красиво!

А горожане? Все, как один, ставят ему в вину непотизм. Да, он возвел в кардиналы брата и двух племянников, дал им доходные земли и должности, ну и что? Все понтифики так делали, но никто не подвергался столь сильному осуждению, как он, несчастный Урбан VIII.

А теперь еще и Галилей со своим «Диалогом»… Мало того, что в богомерзкой книжонке каждое слово пропитано ересью, так еще и в дурачке Симпличио профессор, как уверяют иезуиты, изобразил его, Папу. И этого человека он считал другом?

Когда Галилей издал прошлую работу, «Пробирных дел мастер», где в оскорбительном тоне полемизировал с иезуитом Сарси, Урбан VIII запретил ордену спорить с ученым, защитил его от дальнейших нападок. И чем Галилей ему отплатил?

Нет уж, теперь ни снисхождения, ни прощения не будет. Суд над своевольным профессором покажет всем, что католическая церковь сильна и умеет отстаивать догматы Священного Писания. Упрямец поплатится за ересь и, главное, за оскорбление. Впредь не будет в своих дурацких книжках называть Папу простачком!

Винчини купили молодоженам роскошный особняк в Риме, и вскоре влюбленные переехали туда.

Марио, к большому сожалению синьора Гвидо, по-прежнему посещал Академию и старательно учился живописи. Его картины теперь отбирали для каждой выставки, и большинство из них сразу же продавалось. Три работы он написал для собственного особняка и еще две — для дома «дядюшки» в Треви.

Стефанио бесконечно гордился сыном: его художественным талантом, красотой, смелостью суждений и добрым сердцем. Марио отвечал ему искренней любовью.

Сразу после свадьбы сына Стефанио узнал, что «Диалог» Галилея внесен в Индекс запрещенных книг. На ученого, которому было уже под семьдесят, пало обвинение в ереси. Папа рвал и метал, требуя, чтобы Галилей немедленно явился на суд инквизиции. Профессор, живший в Тоскане, попытался отговориться нездоровьем, но Папа категорично ответил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Приезжайте, иначе вас притащат сюда в кандалах!

Пришлось Галилею подчиниться. Весной 1633 года он предстал перед инквизицией. После первого же допроса старого ученого арестовали, и почти три недели он провел в заключении в одном из служебных помещений трибунала.

Узнав об этом, Стефанио срочно приехал в Рим, испросил аудиенцию у Папы и попытался вымолить его снисхождение. Но Урбан VIII был непреклонен.

— Галилей, за которого вы, монсеньор, просите, своей книгой нанес большой вред нашей вере, — отрезал понтифик. — И вам, как католическому епископу, не следует его защищать. По крайней мере, если вы желаете когда-нибудь стать кардиналом.

С этими словами Папа властно махнул рукой, приказывая Стефанио удалиться.

Стефанио медлил с отъездом из Рима, все еще надеясь, что ему удастся что-то сделать. Он остановился в доме кардинала Джованни Дэти, здесь его и нашел неутомимый отец Бернардо. Епископ удивился визиту — всего несколько дней назад они виделись на свадьбе Марио — и приготовился к неприятностям.

— Брат мой, — осторожно начал старик, — я имел вчера разговор с генералом, и он весьма недоволен вашим своеволием.

Похлопав глазами, Стефанио удивленно спросил: