Хроники вечной жизни. Иезуит (СИ) - Кейн Алекс - Страница 20

— То, что вы будете рядом, святой отец, — весомый довод в пользу вступления в орден. Но не могли бы вы рассказать про обучение поподробнее? Ведь я ничего об этом не знаю.

— Охотно, мой дорогой мальчик. Если вы решитесь, то в нашем новициате будете два года проходить искус. По окончании вы сможете, не принимая обета, стать членом ордена — светским коадьютором, или же, если пожелаете, продолжить обучение богословию и принять сан. В этом случае от вас потребуется дать три обычных обета: целомудрия, послушания и бедности, и еще один, характерный лишь для иезуитов — на верность папе. Территории, на которых мы работаем, разделены на провинции, и, если вы проявите к тому способности, позже сможете дослужиться до главы одной из них — провинциала. Поверьте, это очень высокая должность и огромная власть.

— Боюсь, я не смогу жить в монастыре, — задумчиво промолвил Иштван.

— Друг мой, одна из наших целей — воспитание юношей и наставление невежественных в основах христианского учения, а потому мы не можем жить в отрыве от мира и людей. Иезуиты — не монашеский орден, мы не живем в общине и не отрешаемся от света.

Услышанное весьма понравилось Иштвану. Помолчав немного, он торжественно объявил:

— Обещаю, отец мой, что я самым тщательным образом обдумаю ваше предложение.

После ухода священника Иштван долго ходил из угла в угол, размышляя над услышанным.

«Он прав, здесь меня ничто не держит. Чего мне ожидать в Венгрии? Женитьбы на провинциальной дворянке? Нет, хочется жизни яркой, интересной, как раньше. Если я послушаюсь отца Поля, то наверняка со временем смогу стать кардиналом. А может, даже папой. С моим-то опытом это наверняка будет не так уж и сложно».

Для Иштвана все было решено. На следующий день он дал согласие отцу Полю, и неделей позже оба были уже на пути в Вену.

Эрцгерцогство Австрия, XVII век

Вена полюбилась Иштвану. Ему нравилось бродить по широкой Грабен и слушать веселую болтовню торговок мукой и рыбой, нравилось выбирать фрукты у лавочников на Ам-Хоф. Из всех городов, в которых ему довелось жить за последние сорок лет, Вена больше всего походила на его родной Париж. Гуляя между могилами кладбища на Штефансплац, Иштван улыбался, вспоминая, как опасался таких мест в детстве и как боялся смерти, которую представлял в образе закутанной в черное фигуры. В Соборе святого Штефана он разглядывал захоронения королей и герцогов, а перед его внутренним взором вставала крипта аббатства Сен-Дени, где когда-то над саркофагом Филиппа Красивого он загадал роковое желание.

Новициат располагался в бывшем кармелитском монастыре, подаренном ордену императором Фердинандом Первым. Иштвану отвели просторную, теплую и светлую комнату — иезуиты считали, что ученики должны жить в комфортных условиях.

Ежедневно по пять часов Иштван и еще несколько молодых людей проводили в классах. Им преподавали богословие, теологию и риторику. Отдельной дисциплиной считалось изучение устава ордена, его правил и принципов.

Преподавание велось на немецком и латыни, и, если последнюю Иштван худо-бедно понимал, то немецкий язык пришлось осваивать на ходу. Конечно, он мог бы попросить обучать его на французском или итальянском, но решил, что пока лучше скрыть знание языков.

Остальное время юноша проводил либо в физических упражнениях (иезуиты считали их крайне важными для полноценного развития христианской личности), либо в своей комнате за чтением.

Нередко Иштвана отправляли в монастырский госпиталь, где нужно было ухаживать за больными. Медицину он прекрасно знал, но не показывал виду. Ему хотелось, чтобы руководство новициата считало, что и языки, и врачевание он осваивает на ходу. В библиотеке он набрал множество книг и старательно делал вид, что изучает по ним испанский, итальянский и французский.

«Пусть думают, будто я настолько талантлив, что за год-другой освоил три языка», — мысленно усмехался он.

Отец Поль часто навещал его, вел благочестивые беседы и учил так называемым духовным упражнениям.

— Заведите себе, сын мой, — сказал он как-то, — памятную книжку, разделите ее на дни и недели и вносите туда все свои грехи. Не перечисляйте, просто обозначайте каким-нибудь знаком, к примеру, точкой. Один грех — одна точка. Подсчитывайте их по воскресеньям и тщательно следите, чтобы раз от раза количество уменьшалось — так вы сможете наблюдать свой духовный рост.

— Вам необходимо пробудить в себе умение к созерцанию, дорогой мальчик, — сообщил он в другой раз. — Представьте себе, к примеру, ад. Хорошенько рассмотрите эту страшную горящую пропасть, услышьте гудение огня, стоны и вопли грешников, ощутите горечь их слез и жар бушующего пламени, почувствуйте запахи серы, тлеющей плоти и гнили, царящие там… Потом таким же образом вызовите в своей голове видения рая. Научитесь созерцать любую картинку, словно она у вас перед глазами. Повторяйте это упражнение пять раз в день по часу, и вскоре сами удивитесь результатам.

— Вы должны научиться отрешаться от всех ощущений, — учил отец Поль. — Сядьте, закройте глаза, постарайтесь ничего не слышать, ни о чем не думать и не ощущать ни тепла, ни холода, ни каких-либо неудобств. Отвлекитесь от всего внешнего, сосредоточьтесь на внутренних ощущениях. Запретите себе мыслить и испытывать какие-либо эмоции. Проводите в таком состоянии час ежедневно, и очень скоро вы поймете, как сильно это вам поможет.

Иштван дивился столь необычным для монахов приемам, но старательно все выполнял. И со временем стал замечать, что может контролировать свои эмоции, по желанию вызывая экзальтацию или полную безучастность. Постепенно он приобретал контроль над своими мыслями и чувствами.

По мере того, как юноша изучал правила ордена, ему становилось понятно, что отец Поль многое преувеличил. Общество иезуитов имело полувоенную организацию с жесточайшей дисциплиной и полным повиновением главе — генералу. О том, чтобы самому выбрать стезю — преподавание, миссионерство, проповедование — не было и речи, все распоряжения давались сверху. Подчинение вышестоящим было безусловным, и тут использовалось «правило трупа», которое гласило, что каждый иезуит должен предоставить своим наставникам управлять собой так, словно он — труп, не имеющий собственной воли и желаний.

Когда Иштван намекнул отцу Полю, что правила ордена отличаются от его обещаний, тот лишь рассмеялся.

— Вы считаете, что я обманул вас, сын мой? Напротив, я указал вам дорогу к могуществу. Поверьте, это именно то, чего вы хотите. Я знаю вас лучше, чем вы — сами себя. Пока многое от вас скрыто, но, став схоластиком, вы, дорогой мальчик, доберетесь до множества тайн и со временем сможете удовлетворить все свои желания. Я обещал, что вы получите то, чего хотите. Так и будет. И в чем же тут обман?

— Простите, святой отец, но вы говорили о возможности выбирать поприще…

— Иезуитская мораль учит нас, что дело не может считаться дурным, если было совершено с добрыми намерениями. А потому мой поступок справедлив и благонравен. Ведь именно цель определяет характер деяния, не так ли?

— Как необычны ваши рассуждения, святой отец, — поразился юноша. — Чувствую, что в них скрыт подвох, но не могу сообразить, где.

— Вскоре вы обучитесь искусству жонглировать понятиями, сын мой. Единственное, что от вас требуется — не сворачивать с выбранного пути. Остальное сделают способности, данные вам Богом, а они у вас, поверьте, немалые.

Иштван задумался. Он, человек, десятки лет интриговавший при французском, испанском, польском королевских дворах, вдруг понял, что сидящий перед ним священник намного изворотливее и хитрее.

«Если я научусь всему, что знает он, то весь мир будет у моих ног».

Отец Поль, словно что-то почувствовав, обнял юношу. Его глаза снова смотрели по-отечески ласково.

— Поверьте, вы достигнете больших высот. Изучите мудрость иезуитов, и сможете управлять самим папой.