Звучание сердец (СИ) - Волчек Дарья - Страница 15

Богдан

Сегодня вся команда была на взводе. Юлька вышагивала вдоль изрисованной граффити кирпичной стены, что-то бормоча себе под нос. Женя пялился на свои крупные ладони, развалившись в кресле. Сёмыч флегматично крутил барабанные палочки, постоянно роняя одну из них на бетонный пол. Я чувствовал волнение, исходившее от друзей, потому что и сам был в таком же состоянии.

Мои руки в сотый раз беспокойно проверили гитарные струны, но они звучали идеально.

— Мы не должны облажаться, — привлёк я внимание всех членов группы. — Не сегодня. Уже не первый раз выходим на сцену. Значит, и с прослушиванием справимся.

Все согласно закивали, на лицо Жеки даже вернулась уверенная улыбка, а сестра перестала мельтешить, пристроившись рядом со мной возле открытого окна.

Рассылки демок в разные звукозаписывающие лейблы и менеджерам клубов не прошли даром, нас все-таки заметили. И не кто-то, а достаточно крупная площадка, пригласив на полноценное прослушивание. Всё-таки этот спонтанный переезд был не такой уж и плохой идеей. Ребята воспрянули духом, а это точно должно пойти нам на пользу.

В последнее время между нами порождалось все больше разногласий, которые я, как негласный лидер, никак не мог принять. Юлька все больше противилась стилю группы и желала сменить направление. Её бунтарские замашки расхолаживали остальных. У Жеки в голове свистел ветер, куда важнее для него было завоевать соседку. Сёме вообще нужны были только палочки и барабан, а что играть абсолютно всё равно. Такая вот нестандартная любовь и преданность инструменту. Из-за этого репетиции превратились в какое-то шоу и выводили из себя.

Но мысли о прослушивании вновь сплотили нас в единый механизм. Репертуар был чётко отрепетирован, а сценический образ, умело подобранный Юлькой, делал нас голливудскими рок-идолами. Чёрная шипастая кожа, массивные украшения, красные нашивки и броский макияж. Настоящая группа в полной боевой готовности.

Дверь гримерки тихо скрипнула, и в проеме показалась кудлатая голова парня, который и пригласил нас сюда. Мы все, как по команде, встрепенулись и уставились на него.

— Эй, аутсайдеры, — весело позвал он. — На сцену.

— Дебильное название, — буркнула Юля, вызывая у меня улыбку. Сестра все никак не могла привыкнуть, что и она теперь тоже − аутсайдер, часть нас.

— Да ладно тебе, крутое название, — Женька приобнял её за плечи своей большой ручищей, подталкивая к выходу. Возражения Юльки мигом притихли.

Заняв место на импровизированной сцене посреди огромной комнаты, я почувствовал бурный приток энергии к конечностям, стоило мне только дотронуться до микрофона. Адреналин забурлил в крови, в глазах зажегся дикий огонь. Всё это было настолько моим, что я не мог представить себя нигде больше. Только сцена и тот драйв, который она давала. Только с музыкой я мог жить и дышать полной грудью.

Я подошел ближе к стойке, ощущая в ладони приятную прохладу металла. Закрыл глаза и прислонился лбом к колючему микрофону, настраивая себя на нужный лад. В ушах зашумело, к драйву присоединилось неведомое ранее чувство — почти парализующий страх. Страх облажаться перед влиятельным продюсером и упустить этот драгоценный шанс.

За спиной услышал, как Сема задал ритм деревянными палочками. Раз, два, три, четыре. Вступил басовый рифф гитары. Женька поочерёдно перебирал четыре повторяющихся аккорда. Мой голос сплёлся с его игрой. Я чувствовал, как приятно напрягаются голосовые связки, выдавая именно тот тембр, который нужен. Сёма ударил по звонким тарелкам, разгоняя темп. Я почти на автомате зажал нужные лады, провел медиатором по струнам, позволяя своей гитаре влиться в общую струю. Мелодия приобретала объём, приятно щекоча барабанные перепонки.

Но Юля взяла свои первые аккорды неуверенно, попадая мимо. Сольная партия поплыла куда-то в сторону, но я отчаянно пытался подстроиться под новые звуки. Бас на пару секунду сбился с нужного ритма, внеся ещё больший диссонанс в общее звучание.

Темные, за прозрачными стеклами очков, глаза мужчины, что прослушивал нас, недовольно сверкнули. Он что-то прошептал лохматому, и, больше не удостоив нас и взгляда, неторопливо ушёл. Я скрипнул зубами, гася в себе стон разочарования.

Музыка стихла. Повисла гробовая тишина. Парень пожал плечами, разводя руками в стороны:

— Сорян, ребята. Сами все видели.

— Да уж, видели, — яростно прорычал я, одним рывком срывая с шеи тонкую цепь.

— Вам, ребятки, стоит поработать над материалом, он ни о чём, — агент призадумался. — Басы — скучные и бездушные. — Он указал на Женьку, который в этот момент мрачно ковырял царапину на гитаре. — Соло-гитара звучала невпопад, лучше бы вообще не вступала.

Юля, как ни в чем не бывало, поправила и без того идеальную прическу, словно не слыша его слов.

— Ударные звучали хорошо, но не хватило драйва, — продолжил третировать парень, а Сёма заметно сник, — солист сфальшивил. Ты, друг мой, неуверенно как-то ушёл на экстрим. Результат вышел плачевным.

— И как это понимать? — задал вопрос басист, закипая.

— А что тут понимать, — откликнулась Юля, поднимая на него взгляд таких же, как у меня голубых глаз. — Забрили нас, Женька.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И не подскажешь мне из-за кого? — нарочито вежливо спросил я у нее, подходя ближе. — Не откроешь секрет?

— Точно не из-за меня, — фыркнула сестра.

— Точно, говоришь? Прям уверена?

— Не пищи, Белинский, — поморщилась Юля, делая шаг назад. — Что ты как девка? Не я одна косячила, к вам тоже претензии есть. Подумаешь, здесь не получилось, в другом месте повезёт.

— В каком другом, Юля? — прошипел ей в лицо, чувствуя, как мне срывает башню. — Ты что, видишь позади меня очередь из людей, желающих предложить нам работу? Вот и я не вижу!

— А я тебе говорила, что не нужно уезжать из нашего города, — в ответ зарычала сестра. — Мало тебе показалось? Славы захотелось? Тогда слабо замахнулся, надо было сразу рвануть в Голливуд!

Я почувствовал, как по рукам пошла дрожь, отдавая в пальцы. Наверное, сейчас я бы не задумываясь придушил сестру. И никакие родственные связи, и тем более тот факт, что мы двойняшки, меня бы не остановили.

— Эй, ну вы чего? — вклинился между нами Женька, плечом отодвигая меня от Юли. — Совсем что ли спятили? Ну, давайте еще разругаемся из-за этого. Подумаешь, отказали. Проходили уже и не раз.

Я смерил презрительным взглядом сестру, на лице которой не было ни единой эмоции, и резко стянув с себя гитару, с грохотом поставил ее на дощатый пол:

— Да пошли вы.

Развернувшись, я быстрым шагом направился прочь из душного помещения студии. Скорее, на воздух, иначе взрыва не миновать.

— Эй, а инструменты мы сами потащим, что ли?

Остановившись на секунду, я нервно дернул плечом и пробкой вылетел за двери.

Пришел в себя я только на набережной. Опираясь обеими руками о парапет, я жадно глотал свежий воздух с запахом рыбы, что доносился с Невы. За спиной жил огромный город, и никому не было дела до того, что происходило сейчас у меня внутри. Ярость и гнев переполняли все мое нутро, желая выплеснуться наружу, затопить небольшую набережную концентрированной желчью. Я не понимал, где мы свернули не туда. Как так вышло, что ранее слаженная группа теперь играла как впервые?

Ответ пришёл сам. В голове всплыла Ева. В последнее время я стал очень часто ее вспоминать. Но почему-то не те дни, в которых мы были счастливы, а наш последний разговор. Когда она презрительно кривила пухлые губы, выстреливая в лицо острые, как пики, слова.

«Поумерь амбиции, Белинский! Из тебя такая же звезда, как из меня балерина. А без Ромы ты вообще никто».

Руки сжались в кулаки. Сильный ветер трепал отросшую челку, нежными прикосновениями пытаясь остудить мой пыл. Но его влияние было столь слабым, как капля в море. В голове, словно пчёлы, жужжали все страхи.