Крылатый лев и лилия (СИ) - "May Catelyn" - Страница 29

- Виттория — позвал он, — Виттория!

Наконец его терпению пришел конец, и он отдернул балдахин. Но постель была также пуста и нетронута, как и их вчерашнее брачное ложе.

Сердце Веньера тревожно забилось Он не медля ни минуты оставил комнату и сам обошел старинное палаццо, которое только что пробудилось от ночного сна. Слуги обеспокоенно глазели на хозяина, который появлялся словно обезумевший призрак, в тех местах фамильного дома, где его не видели уже много лет. Расспросы как и поиски не дали никакого результата. Виттория будто растворилась в тумане рассветной Лагуны, подобно тем неземным существам, о которых так любила читать в своих любимых книгах.

Походный шатер пропитался едкими мазями и порошками, которыми полевой лекарь пытался облегчить боль своего подопечного. Время от времени он проверял тугую повязку на голове раненого и сокрушенно вздыхал. За тонкими матерчатыми стенами слышались лязг оружия, ржание коней, суета военного лагеря, готовящегося к обратной дороге. Непокоренный Руан будет оставлен на рассвете следующего дня, как и десятки могил с наспех погребёнными сторонниками Бурбона, павшими при его неудачной осаде[17].

В вязкой тишине лекарь неожиданно услышал шепот человека, за чью жизнь боролся вот уже вторые сутки, и сегодня опытному врачевателю стало понятно- битва проиграна. Он склонился над умирающим, внимательно выслушав его просьбу, а затем подозвал своего помощника и отдал ему краткое распоряжение.

— Передай Его Величеству, что господин д Англере просит последней аудиенции. Медлить нельзя, — добавил он, пристально глядя в глаза юноши, давая ему понять, что на счету каждая минута.

Долго ждать не пришлось. Не прошло и четверти часа, под сводами импровизированного лазарета появился Генрих IV,когда-то король Наварры, ныне — король Франции, чья власть все еще оспаривалась непримиримой Лигой.

Опустившись на предложенный слугой табурет около постели, Генрих не без содрогания вгляделся в мертвенно бледное, вытянувшееся лицо легендарного Шико.

- Ты неважно выглядишь, друг мой…И зачем тебе понадобилось играть с судьбой, оставляя шпагу плененному де Шалиньи? Конечно он дворянин, и ты поступил благородно, но зачем было после этого придумывать столь дерзкую выходку[18]?

— Да, признаю, это была моя самая неудачная шутка. Но как было удержаться? Согласитесь, Ваше Величество, она того стоила! Вид его физиономии в тот момент, когда я привел его в ваш шатер с дарственной речью, будет развлекать меня и на том свете.

Генрих невольно усмехнулся, но в его словах слышалась неподдельная горечь.

- При дворе больше не будет человека столь острого ума, языка и шпаги, как у тебя, Шико …

- Мне искренне жаль, мой король. Но видимо Фортуна устала терпеть меня и мои шутки. Я итак ей обязан.

- Возможно, но все же… — Генрих осекся, не зная что добавить. Слова утешения выглядели бы фарсом в этот трагический момент. Они оба знали, что Шико не переживет грядущей ночи.

— Могу ли я озвучить вам просьбу обреченного? Голос умирающего стал немного громче и как будто придал ему сил.

— Тебе незачем спрашивать Шико. Клянусь, ты показал в этом бою, что колпак с бубенцами может венчать не меньше отваги, чем короны знати.

Генрих сделал знак лекарю и слугам, чтобы его оставили наедине с умирающим.

— Прошу, прочтите вот это послание. Оно от моего человека, что служит при дворе дожа Венеции. — Шико, поморщившись от боли, протянул королю маленький конверт, полученный им незадолго до похода на Руан.

Генрих задумчиво пробежался по строкам секретного донесения, знакомая тревожная складка между его бровей стала еще заметнее.

- Что это значит? Какое мне дело до женитьбы советника дожа?

- Это значит, мой король, что та давняя неприятная история, о которой мы с Вами хорошо знаем, больше не угрожает Вашему трону.

- Говори прямо, Шико.

- Некая юная сирота по имени Виттория Франко, в последнее воскресенье перед Великим постом, станет законной женой венецианского сенатора Марко Веньера… На секунду Генрих задумался, восстанавливая в памяти все обстоятельства дела, которое не давало ему покоя несколько лет. С тех самых пор, когда он узнал о существовании незаконнорожденного ребенка своего предшественника — Валуа, опыт подсказал ему единственно правильное решение, хоть и грозившее муками Ада. И вот теперь стало ясно — проблему не решить столь простым способом, все осложнилось во сто крат.

— Как это стало возможным? Я уверен, что здесь не обошлось без твоего участия.

— Вы правы, если бы я не стоял одной ногой в могиле, это послание никогда не попало бы в Ваши руки, я нашел бы другой способ намекнуть об исходе венецианского дела. Но, как видите, мое время плести интриги закончилось.

- Ну что же, я немало удивлен…не будь ты… — Генрих осекся, так и не сказав — «на смертном одре»-.Я был бы крайне недоволен таким поворотом дела. Каков твой интерес во всей этой истории?

- Буду откровенен, Ваше величество…Назовите это чудачеством или сентиментальностью старого шута, но я смел считать покойного Генриха своим близким другом, а потому жизнь его единственной, пусть и незаконнорожденной дочери дорога мне как память о нем…

- У твоей памяти слишком высокая цена…Она может стоить мне головы.

— Поверьте мне, мой король, война с Лигой скоро закончится. Я всегда говорил, что вода и время — два могущественнейших растворителя. Нужно только выждать походящий момент. Вы объедините страну, а Ваш трон укрепится наследниками. Призраки прошлого не смогут причинить Вам вред.

- Как я могу быть уверен.

— Девушка станет замужней венецианкой, ее дети, которые, я смею заметить, не заставят себя долго ждать, не будут иметь никакого, даже мифического права на «наследство своего деда». — Мне было бы спокойнее, если бы мой план удался.

— Я знаю. Но примите последнее слово шута. Стоит ли Вам отягчать свою душу пролитием королевской крови? Если в этом уже нет никакого прока? Генрих замолчал, обдумывая услышанное. Внезапно лицо Шико исказила судорога, на лбу выступили капли пота. — Кажется, пришло время отправиться к другому суверену, правда он будет немножко костлявее, чем предыдущие. Надеюсь, я придумаю для него хорошую шутку…

— Я не сомневаюсь в этом месье д Англере… — ответил Генрих, взгляд которого тут же наполнился глубокой печалью.

Страшные мысли о судьбе Виттории не покидали Марко Веньера ни днем, ни ночью, с тех пор, как девушка исчезла. Если она попадет в беду, в этом будет лишь его вина. Сотни раз он успел пожалеть о том, что позволил себе поддаться глупой неоправданной ревности, запутаться в собственных чувствах. Виттория пережила слишком много унижений за свою недолгую жизнь, чтобы безропотно вынести еще одно.

Беатрис почти не покидала маленькой молельни при палаццо, обращая свои слова и мысли Всевышнему, чтобы отчаянный поступок девушки не обернулся трагедией.

Весь город был тщательно и скрытно прочесан людьми сенатора, но им не удалось найти следов его молодой жены. Веньер позаботился о том, чтобы слухи об этом происшествии не достигли любопытных ушей. Разыскать ее нужно было как можно скорее, ведь наемники короля Франции наверняка ждали удобного случая для выполнения своей черной миссии. Виттория была также и прекрасным трофеем для сторонников Лиги. Выдав ее за подходящего родовитого французского дворянина, они могут требовать в дальнейшем прав на французский престол для внуков последнего короля из рода Валуа.

Визит сенатора в семейство Канотти еще раз подтвердил, какую жестокую ошибку допустил Марко, посчитав, что Виттория питает нежные чувства к своему сводному брату Джованни.

Юноша был найден им в моряцком трактире Риальто, в обществе двух ловких чаровниц, сумевших изрядно опустошить его карманы. Придя в себя после многодневных возлияний, он клятвенно заверил Веньера, что несмотря на все старания, так и не добился от Виттории взаимности, но не терял надежды вплоть до того дня, когда ему стало известно о ее помолвке. Полуночный концерт под окнами палаццо был лишь пьяной выходкой разочарованного юнца. А теперь он и знать не знает, где может находиться его названная сестра.