Снова и снова (СИ) - Мишина Анна - Страница 46

— Самым счастливым.

Бодаемся с этим принципиальным мужиком взглядами, как два барана. Похоже, уже и кулаками готовы начать махать от злости, но положение спасает появившийся в тренерской Алексеев.

— Добрейший денёк! Мистер Джонсон, Кирюх…

— Мих, твою ж за ногу, ты где шляешься?! — выдыхаю я. Тяжелая артиллерия прибыла, дело должно пойти быстрей.

— Не рычи, Пингвин, — хлопает друг меня по плечу, явно выпроваживая из кабинета. — Вали давай, сумку собирай, фату пакуй.

— Куда пакуй? Тут вот этот… — тихо шиплю, кивая в сторону тренера.

— Иди, говорю. Твое счастье, что у тебя такой охеренный менеджер, как я! У меня на руках разрешение от вышестоящего руководства. Так что у тебя есть ровно четверо суток.

— Шутишь?!

— Не шучу, Ромео! Гендиректор клуба — семьянин до мозга костей. Так что ты у нас фартовый парень!

— Черт, Мих, спасибо! — обнимаю друга и хватаю сумку с амуницией, уже почти вылетая из кабинета, когда Алексеев «добивает» хорошими новостями. — Кир! Через пару часов чартерный рейс в Сочи. Летишь ты и еще пара ребят. Завтра, послезавтра ты там, а в четверг вечером тем же рейсом обратно. К игре с Оттавой чтобы был, как огурец, понял меня?!

— Да, Алексеев, все будет.

— А, и Кирюх!

— Да?

— Привези уже госпожу Дёмину с собой, а то жалко на тебя смотреть, — ржет друг. Я усмехаюсь и спешу домой.

Даже не верится, словно сама судьба мне помогает. Еще чуть-чуть, и я увижу свою фигуристку. Обниму, крепко-крепко прижимая к себе, и услышу наконец-то ответ на мой новогодний вопрос. Сердце колотится от притока адреналина, а по телу огонь от волнительного ожидания скорой встречи.

Адские месяцы подходят к концу.

Все расписание построено так, что ни одной свободной минуты. Лед расписан чуть ли не посекундно. Не верится, что уже завтра мне надо откатать короткую программу. Без права на ошибку. От этих результатов будет зависеть следующее выступление. Я не имею права подвести Устинову.

Программа одна из сильнейших. И завалить ее — значит завалить все. Потому что ошибка скинет меня вниз в турнирной таблице. А мне этого не надо. И за две минуты и примерно сорок секунд нужно выложиться по полной. Сюда включены и несколько разных типов вращений, пара дорожек, тройной Аксель, комбинация прыжков и четверной прыжок. Но каждый элемент отточен до автоматизма. Все остальное зависит от меня.

Поэтому всю ночь я провела в наушниках с композицией, под которую должна откатать эту программу. Спала и видела каждый прыжок, каждый элемент. А може, и не спала. Жуткое сердцебиение, которое ощущается в горле. В какой-то момент от страха слезы подступают к глазам, но я вспоминаю тут же улыбку Кира и выдыхаю с облегчением. Вот оно, средство от страха и волнения. Я справлюсь.

А утром началась суматоха. Ранний подъем, костюм, коньки, сценический грим. Руки тут же леденеют. Волнение. Автобусом попадаем на ледовую арену. Нам указывают, где ожидать. Девочки из сборной волнуются так же, как и я. Мы друг друга поддерживаем. Кто-то шуточки рассказывает и случаи на соревнованиях. У меня же зуб на зуб не попадает.

— Женя, мы следующие, — подходит Ольга Павловна. — Пойдем, — тянет меня в сторону трибун.

Все, отключаю все чувства и эмоции. Только лед, только программа.

Каток освобождают и называют мою фамилию. Выхожу на лед, делаю приветственный круг и занимаю стартовую позицию. На арене воцаряется звенящая тишина. И, сделав глубокий вдох, слышу, как начинает играть музыка…

Ни грамма страха. Он весь остался за пределами льда. Я уверенно выполняю намеченную программу. Движения плавные и четкие. Внутри временная пустота, а в голове тихий счет.

Все выходит гладко. Прыжки с точным приземлением, дорожки…

Почти три минуты кажутся вечностью. Вечностью, которая заканчивается аплодисментами, когда я, наконец, замираю. Тяжело дыша, кланяюсь зрителям и понимаю, что стала еще на шаг ближе к своей мечте. Окидываю трибуны поверхностным взглядом и направляюсь к тренеру, где теперь нужно ожидать результатов.

— Женька, молодец, — обнимает меня Устинова.

— Еще ничего не известно, — пожимаю плечами и стараюсь не обращать внимания на устремившиеся на меня камеры. Сижу, пытаясь немного прийти в себя, натягиваю на лицо легкую улыбку и скрепляю вспотевшие ладошки в замок.

Две минуты, и мой результат показывается на экране.

— Да! — довольно произносит Устинова. — Будем бороться за медаль, — обнимает меня и целует. Трясет за плечи, возвращая в реальность, которая до сих пор кажется сказкой. Еще шаг. Остался всего один и самый важный.

И только за пределами катка я выдыхаю, оседаю в раздевалке. Оказывается, все это время, казалось бы, каких-то пятнадцать минут, но я была в жутчайшем напряжении. Натянута, как струна.

Вечером тренировка и завтра произвольная программа. И все, а может, и нет. Может, это только начало будет. Начало чего-то нового. Но главное теперь — завтрашний прокат.

Где мой Кир? Я отчаянно нуждаюсь в нем завтра.

Самолет с дозаправкой мчит нас в Сочи почти двенадцать часов. Телефон я выключил, борясь с искушением позвонить Жене. Нельзя! Я обещал ей, что эти дни буду молчать. Сам спортсмен и знаю, как это важно: правильно настроиться на соревнования. Сейчас не время разговоров, она должна быть сосредоточена и думать только об идеальном выполнении короткой и произвольной программы.

Город Сочи встречает ярким солнцем и соленым морским воздухом. Выхожу из аэропорта и мчу на стоянку такси, попутно набирая «команду поддержки» Женьки.

— Дёмин, ты уже тут? — с места в карьер начинает Метлицкий.

— Только прилетел. Сейчас в отель, заселиться нужно, а потом мчу на арену. Билеты у тебя?

— Отлично. Да, билеты готовы. Мы все в сборе, ждем тебя.

— Мать Женьки?.. — спрашиваю в надежде на то, что женщина опомнилась и поддержит единственную и любимую дочь в такой ответственный момент.

— Завтра на произвольной будет. С моей матерью приедут.

— Это хорошо. Хоть так. Ладно, Димыч. Скоро буду.

Заселение, благодаря заблаговременной брони, проходит быстро и без проблем. Успеваю залететь в номер, принять душ и привести себя в человеческий вид.

К ледовой арене, где проходит фигурное катание, подъезжаю за час до начала выступлений. Вышагивая по площади перед дворцом, высматриваю в толпе своих.

— Кирюша! — слышу родной голос со спины и оборачиваюсь, встречаясь взглядом с матерью. А рядом с ней батя и Метлицкий со своей девушкой. Вся четверка бодро направляется ко мне. — Сыночек мой! — улыбается родная женщина и крепко обнимает, прижимая к себе.

— Мамуль, пап, — первым делом сгребаю в охапку родителей, по которым жутко успел соскучиться за это время, что жил в Штатах.

— Кирюх, привет! — обнимаемся с Димычем и знакомлюсь с его миленькой подругой, Дарьей. Эх, а моя где-то там, в этом огромном здании и трясется, наверное, от волнения и страха перед первым днем соревнований и прокатом короткой программы.

— Как проблемы с клубом уладил? — интересуется Метлицкий, пока проходим рамки и занимаем свои места на трибунах.

— Алексеев помог. Связи у него, оказывается, есть неплохие. Кстати, нашептал мне Миха по секрету новости хорошие, — улыбаюсь, хлопнув по плечу присевшего рядом друга.

— Растрепал уже, да? Вот гад! — нарочито обиженно машет головой Женькин брат и тут же расплывается в улыбке.

— Да ладно, я его измором брал, — смеюсь, припоминая, как долго я уламывал своего менеджера, чтобы он мне конфиденциальную информацию слил. — Что, можно тебя поздравить, будущий одноклубник?

— Один лед изрезать будем, Дёмин.

— Дмитрий, вы тоже в Питтсбург переезжаете? — интересуется моя мама.

— Да, со следующего года тоже буду за Пингвинов выступать, — кивает Димыч, и мать расплывается в улыбке. — Кто бы мог подумать, да, Дёмин? — бьет меня парень по плечу. — Два заклятых врага становятся заклятыми друзьями и вступают в ряды одного из самых топовых клубов самой крутой хоккейной лиги.