Снова и снова (СИ) - Мишина Анна - Страница 17

— Боишься? — дразню ее ароматом, исходящим из коробочки с пастой, дуя на пар, поднимающийся от еды, и усаживаюсь рядом с ней.

— Да, боюсь всего мучного, — с тоской в глазах смотрит в мою сторону. — Включай давай, — опять пульт оказывается в моих руках.

Никогда не думал, что в свои двадцать три буду дурачиться с девчонкой, что когда-то практически призналась мне в любви. И смотреть мультик с говорящим снеговиком и уморительным северным оленем, который обожает хрустеть морковкой, стараясь спереть при первом удобном случае нос у снеговика.

Пока я плаваю в своих мыслях, Женина вилка оказывается в моей еде, пытаясь выловить креветку.

— Эй, это моё, — деланно возмущаюсь я и бью своей вилкой по ее. И у нас начинается бой на вилках за морепродукт. При этом девушка закатывается смехом, от которого я млею. И делая вид, что не могу с ней бороться, уступаю в бою, сдаваясь.

— М-м-м, — сладко протягивает она, откусывая кусочек. — Очень вкусно, — дразнит меня.

— С тебя поцелуй, — обиженно говорю я, на что у девушки брови взлетают вверх.

— За что это? — возмущается она. — У тебя этих креветок и мидий полно там, жадина.

— Ты наглым образом сперла у меня ее, — продолжаю стоять на своем. — Целуй, — подставляю щеку.

— Вот, блин, — пыхтит себе под нос и все-таки тянется ко мне, слегка чмокая в щеку.

— Вот так, — довольно ухмыляюсь я, — нечего тырить мою еду. — Но и Женя тихонько улыбается.

Закончив с едой, отставляем все на стол, договорившись, что после мультика все уберем, продолжаем просмотр, сопровождая его легкими тычками под ребра, щекотанием.

Вскоре оба умаялись. Сытый ужин и дурачество сделали свое дело. Девушка заснула, положив голову мне на плечо. Так сладко посапывала, что я, как идиот, пялился минут десять на нее, не в силах отвести взгляд. Густые ресницы слегка подрагивали. Губы чуть приоткрылись. Как же хотелось дотронуться до них в нежном поцелуе! Как хочется повторить то, что случилось между нами на кухне!

Мультик уже закончился, и экран телевизора погас. Комнату освещает тусклый свет одинокого бра.

Джек посапывает в ногах, не желая оставлять нас одних, явно давая понять, что он третий и совсем не лишний.

Я сползаю со спинки дивана, принимая горизонтальное положение, укладываю девушку удобнее. Притягиваю к себе максимально близко, утыкаюсь носом в макушку и вдыхаю полной грудью, стараясь успокоить сумасшедший ритм сердца.

Утро начинается неожиданно резко. Закопошился Джек, тыкаясь влажным носом мне в лицо.

— Джек, — одергиваю его, но тот и не собирается слушаться.

От этой возни зашевелилась Женя.

— Доброе утро, — протягивает сонным голосом, утыкаясь носиком мне в шею.

Боги, я же могу взорваться от такой пытки, стараясь не обращать внимания на приличный стояк в джинсах.

— Доброе, — отвечаю я, желая, чтобы она не отстранялась от меня.

— Сколько времени? — нащупывает часы на моей руке и тянет ближе к себе, вглядываясь в цифры. — Черт! — вскакивает она так быстро, что я еле успеваю прикрыться, чтобы не выдать себя и своих мыслей. — Опоздала на тренировку! Устинова меня прибьет.

Перелазит через меня и убегает из комнаты, прямиком направляясь в душевую.

— Спасибо, что разбудил, дружище, — чешу пса за ухом, а тот довольно машет хвостом.

Чтобы не терять времени, грею чайник, нарезаю бутерброды. Собираю остатки ужина, выкидывая в мусорное ведро.

Женя упорхнула в свою комнату и уже минут через пять появляется в полной боевой готовности. Даже я так быстро не собираюсь, когда времени нет.

— У меня игра вечером, — заговариваю в тишине салона автомобиля, пока едем на арену.

— Во сколько? — удивленно спрашивает она.

— В пять, — стараюсь не смотреть в ее сторону, сосредоточившись на дороге.

— У меня тренировка закончится в три, — словно отчитывается она.

— Можем пересечься до игры, — предлагаю я.

— Отлично, — соглашается она, отворачиваясь к окну.

Припарковав машину, помогаю донести ее вещи. В фойе мы останавливаемся друг напротив друга, не решаясь что-либо сказать. Для меня в новинку такие «отношения» и для Жени, кажется, тоже. Она берет из моих рук сумку и неловко переступает с ноги на ногу.

— Дай свой телефон, — протягиваю руку, ожидая получить аппарат.

Она безропотно дает его, и я тут же вбиваю свой номер, сразу же прозвонив себе.

— Как освободишься, напиши, — отдаю его.

— Хорошо, — щеки девушки покрываются румянцем.

— Тогда до встречи, — наклоняюсь к ней и слегка касаюсь губ.

— До встречи, — улыбается она и уходит, оставляя меня среди гудящей толпы спортсменов и зрителей.

В раздевалку залетаю с опозданием больше, чем на пять минут. Быстро скидываю куртку, ботинки и достаю коньки из сумки. Нужно не забыть после тренировки отдать на заточку, а то с моими розовыми облачками в голове и глупой улыбкой на губах чувствую, что разум ушел, помахав ручкой.

Вчерашний вечер нет-нет да всплывает в голове красочными картинками. Кто же мог подумать, что в таком большом и грозном Кире живет столько нежности? Сердце до сих пор щемит, а щеки пылают, стоит только вспомнить его искреннюю улыбку и проникновенный шепот. Ох…

— Ковальчук. Жень, — выдергивает меня из мыслей голос Люды, помощницы Ольги Павловны.

— Да.

— Ты чего копаешься? Тренировка уже десять минут как идет.

— Я, да… бегу.

— Сначала давай к Устиной. Она в тренерской ждет тебя.

— Ух… — вздыхаю, понимая, что попала, — ругаться будет, да?

— Если еще минут десять будешь тут в облаках витать, то да.

Люда выходит, громко хлопнув дверью. Я зашнуровываю со скоростью, близкой к световой, коньки и выбегаю из раздевалки. Ладно, Женя. Включай мозг, отключай сердце. Личная жизнь — это хорошо, но мало того, что пока ничего не понятно в отношениях с Дёминым, так не стоит еще и ситуацию на льду усугублять. Европа, мир, Олимпиада — прокручиваю в голове раз за разом, повторяя как священную мантру. Настраиваю себя на рабочий лад.

До тренерской дохожу в считанные секунды. Робко стучу в дверь и после уверенного «Входи» готовлюсь получить нагоняй и дергаю за ручку. Первое, что понимаю, когда захожу в тренерскую, — наказание Устиновой не самое страшное, что может быть.

— Здравствуй, Евгения.

— Здравствуй, мам.

Неожиданно. Из всех возможных сценариев «встречи с матерью после ссоры» этот самый неожиданный. Уходя из дома, я была уверена, что у меня есть, как минимум, пара недель, прежде чем мама решится прийти к Устиновой. Дело в том, что у них давняя и взаимная нелюбовь. Думаю, личная неприязнь женщин тоже была одним из поводов для матери, чтобы устроить переезд.

— Привет, Женя. Проходи, присаживайся, — машет рукой мой тренер. По лицу вижу всю степень ее недовольства от такой визитерши.

— Добрый день, Ольга Павловна.

Делаю неуверенный шаг в сторону предложенного места, но садиться не собираюсь.

— А что происходит? — решаюсь спросить, ежась под тяжелым и злым взглядом матери.

— Ирина пришла забрать твои документы.

— Что?!

— Я тебе уже говорила, — поднимается из кресла мама, — мы уезжаем из этого города. Ты пойдешь к новому тренеру. Вавилов, несмотря на твои выпады, готов принять тебя в свою группу…

— Господи, да о чем ты говоришь? — перебиваю поток слов матери. — Я уже сказала тебе, что не поеду. Что ты сделаешь? Насильно заставишь?

— Если придется, заставлю! Я все еще твоя мать.

— Но и мне уже не восемнадцать. Я имею право сама решать, где и с кем тренироваться. Это моя жизнь, мам!

— И на что ты жить собралась, а? Если я уеду и продам квартиру, ты останешься на улице, Евгения. Или ты думаешь, что твой благородный Дёмин будет тебя содержать? Покупать форму, коньки, кормить тебя и одевать? Ты же без моей финансовой поддержки никто, родная моя! И прошу это не забывать.