Больно не будет (СИ) - Вечная Ольга - Страница 16

Яр отказался брать меня с собой — почитал, что процедура не слишком приятная, некоторые даже теряют сознание в процессе, и предпочел пройти через нее в одиночестве. Тем более, сразу после этого его ждет профессиональная чистка зубов и еще один осмотр у хирурга.

«Все, мое время, пошел», — пишет мне.

«Держись, я морально с тобой!»

«Главное, чтобы зубы они мне не вытащили вместе с этой железякой».

«Это неважно! Если что, у тебя есть косынка».

«Ха-ха, Катюша».

Все эти несколько дней, что мы узнаем друг друга поближе, Ярослав торчит у меня. Лишь однажды он ужинал у родителей, но потом все равно приперся пожелать приятных снов.

Каждый день он отвозит меня на работу, встречает через четыре часа. Затем мы где-нибудь обедаем — в основном опять же у меня, я готовлю нам разные супы-пюре, ничего сложного, а он радуется, хвалит! Вчера ходили в кино, а потом в новый бар, где он угостил меня каким-то особенным белым вином. Сам не пил, доставил домой до полуночи, получил легкий поцелуй в щеку, затем чмок в губы. Обнял, потерся губами об область за моим левым ухом и прошептал:

— Я поднимусь на утренний кофе? — невинно и томно. Боже, ему хоть раз говорили «нет»?! В длинном списке побед скоро появится еще одна — Катерина Сафонова, без пяти минут Фишер, которая была приличной девушкой… когда-то давно.

— Рано, — процедила сквозь зубы, словно это у меня шины. Иначе не получилось, и так дрожала, тряслась. Как масло плавилась под лучами термоядерного. Пять тысяч восемьсот кельвин на поверхности, любая растает и потечет.

— Понял, — легко смирившись, вызывая у меня искренний смех.

Но как же легко с ним! Никакой недосказанности, обид, надуманных сложностей. Если он хочет подняться, говорит об этом прямо, а получив отказ, не строит из себя обиженного. «Нет так нет, завтра будет новый день и новая попытка».

Его будто и вовсе невозможно обидеть, унизить или оскорбить. Это так странно для меня, привыкшей к общению с более сложными, мнительными мужчинами. Что с папой, что с Юрой зачастую приходится подбирать слова, чтобы случайно не задеть их чувства. Например, во вчерашнем фильме была эротическая сцена с участием известного актера, находящегося в отличной физической форме.

У меня вырвалось: «О, да он горяч!»

Ярослав ответил: «Ага, крутая сцена», — и подмигнул. На этом все. Мне не пришлось его уверять, что Ярик тоже, несомненно, горяч. Привлекательность Ярослава словно в принципе вне конкуренции, и меня, оказывается, манит такая самоуверенность.

День за днем я сдаюсь, позволяю брать себя за руку, обнимать за плечи. Белое платье с красивым кружевом так и висит без последнего подгона по фигуре, мне звонили уже несколько раз из салона, но я снова и снова ищу причину, чтобы отложить это мероприятие. Примерка свадебного платья, несомненно, разбудит мою спящую совесть, я это понимаю — и откладываю.

Не могу надышаться этим человеком! Нашим с ним флиртом, легкостью общения, интересными, новыми для меня темами. Ярослав нехотя, но все же рассказывает кое-что из срочной службы в разведке, делится моментами из работы в ОМОНе и СОБРе, куда перешел всего два года назад. Я так поняла, он сорвался в армию посреди второго курса и доучивался уже заочно.

— Жизнь бывает очень разной, Катюш. Люди меняются, если сами того захотят. Все возможно, было бы желание.

— Тебе нравится твоя работа?

— Да. Я бы хотел этим заниматься всю свою жизнь. В отряде у меня появились настоящие друзья, там своя атмосфера… Это сложно объяснить. И еще… знаешь, это чувство, когда делаешь что-то важное и правильное. Что-то даешь другим людям. Мне это надо.

— Я понимаю, о чем ты.

— Не все упирается в бабло, хотя я осознаю, что деньги важны. Если тебя не тошнит каждый день твоей жизни от того, что ты делаешь, — это достижение. Не все могут этим похвастаться.

Ярослав показывал мне свою другую, на первый взгляд незаметную за дурачеством сторону. Он открывается глубоким и чутким человеком, который многое видел, многое знает и понимает. И мне это в нем нравится еще больше всего остального.

Поэтому сегодняшняя его реакция на ситуацию меня дезориентирует, вышибает из привычной зоны комфорта. Но обо всем по порядку.

Яр приезжает вечером похвастаться идеальной улыбкой. Купил бутылку вина, чизкейк. Заходит в квартиру, окидывает меня взглядом — я тоже принарядилась: надела новый розовый сарафан, в котором плечи и ноги ниже колен оголены. Волосы распустила, немного подкрасила губы, чтобы быть поярче для него.

— Ну что? — спрашиваю я, от волнения потирая ладони. Смотрю на него во все глаза.

— Стало хуже! Рот все время открывается сам собой, Кать, — округляет он глаза, в которых мелькает паника.

— Это нормально, мышцы расслабились за две недели. Потренируемся, вернем им тонус. Я помогу, — киваю с готовностью.

— Писец, какая ты охренительная. Все, не могу больше, — отсекает он, глядя на меня. Рот его и правда приоткрывается то ли из-за слабости мышц, то ли от восхищения. Быстро закрывает дверь на ключ, опускает покупки прямо на пол, скидывает как попало кеды, подходит вплотную и обнимает.

Я не успеваю пикнуть, как оказываюсь придавленной к стене. Он не лапает, просто вжимает меня в себя. Послушно обнимаю его за плечи, провожу подушечками пальцев по лопаткам, затем между ними. Он немного вспотел, на улице душно.

— Покажи, покажи мне, что получилось, — прошу. Он чуть отстраняется и широко улыбается, демонстрируя два ряда практически идеально ровных зубов, десны немного воспалены, но в целом — все хорошо. Он машинально облизывает губы. Язык легко скользит по краю нижней губы, будто не был все это время заперт.

— Катя, Катенька, — шепчет Ярослав, продолжая прижимать к себе. Улыбка медленно сползает с его лица, Яр серьезнеет. Он пропускает мои волосы сквозь пальцы, обхватывает мой затылок. — Катя-я-я-я, — наклоняется и тянет прямо на ухо. — С ума схожу, девочка моя хорошая. Нежная, заботливая. Такая сладкая, — и ведет языком по коже за ухом.

У меня земля уходит из-под ног, пульс зашкаливает, я почти умираю от этой простой ласки. Внизу живота простреливает, так хочется, аж больно! Я отчаянно нуждаюсь в нем. Уже влажная, уже его.

От неожиданности и обескураживающей гаммы ощущений замираю и зажмуриваюсь, понимая, что все случится именно сейчас. Он не будет спрашивать, а я не стану отбиваться. Не могу, не обладаю такой выдержкой. Он для меня во всем слишком, я не могу ему сопротивляться. Слабовольная, легко доступная.

Зажмуриваюсь крепче. Сам же, наверное, обо мне плохо подумает. Он военный, они такое поведение не приемлют. Замуж выхожу, обручена, а он четыре дня назад приехал — и сегодня возьмет меня в квартире моего жениха как захочет. Прямо в коридоре. Разве он сам после этого на мне женится?

Изменившая с ним, изменит и ему…

Шлюха.

Я все это понимаю, но обнимаю крепче. Жмусь к нему, задыхаюсь, еще немного — и начну стонать, умоляя трогать. Пусть сделает, как хочет. Пусть же… все для него, я вся только для него одного.

Он не отлипает от меня. На мои щеки, виски, закрытые глаза щедро сыпятся быстрые поцелуи. Хаотичные, будто болезненные. Зараженные нетерпением такой силы, что стираются границы и ломаются установленные холодной головой правила. В губы — пока комплексует, рот его по-прежнему не слушается. Но это хорошо, если бы и в губы тоже — я бы не выдержала эмоционального накала.

Меня колотит будто от холода, когда берусь за край его майки и тяну ткань вверх. Он отпускает меня лишь для того, чтобы избавиться от футболки и бросить ее к ногам. Я тут же льну к его голой груди, жадно втягиваю в себя аромат его кожи, словно больше мне вообще ничего не нужно в этой жизни. Нерешительно веду языком от соска и выше, поглаживаю волоски на его животе пальцами. Он совершает глубокий рваный вдох, чуть шире расставляет ноги, давая себе больше опоры.