Регент. Право сильного (СИ) - Кос Анни - Страница 2

А вот спину Ульфа жгли чужие взгляды. На новоявленного регента глазели оценивающе и опасливо, строя предположения о том, как он проявит себя в будущем. Что мог понимать северянин из мятежного герцогства в политике империи? Даже внешность его казалась слишком чуждой: чуть вьющиеся черные волосы, сине-зеленые глаза, светлая кожа — непривычное сочетание для смуглых и темноглазых жителей юга. Он был высок, широк в плечах, строен и силен. Воин и властитель, непонятный и непроницаемый, рядом с которым многие ощущали себя неуютно.

Наконец погребение было завершено, и регент с чистой совестью помог вдове императора покинуть родовую усыпальницу. Теперь им двоим предстояло выслушать соболезнования от знатных подданных.

Наверное, именно в тот момент Ульф понял, насколько бездонна та трясина, в которую ему по милости судьбы пришлось влезть не одной, а обеими ногами. Вереница придворных просителей и лизоблюдов, почуявших в северянине реальную силу, тянулась бесконечно. Эти люди выражали сдержанную скорбь по случаю гибели императора, не преминув, впрочем, отпустить замечание в духе “я никогда его не поддерживал” или “Сабир пал жертвой безумия и собственных амбиций”. А затем следовали витиеватые уверения в верности и преданности ему, регенту, при малолетнем Адиле из рода Фаррит.

К середине церемонии Ульф поймал себя на желании сбежать отсюда, а к концу — едва сдерживался, чтобы не ударить очередного говорившего. И тут надо отдать должное императрице, именно ее такт и умение сгладить острые углы, удержали регента от позорной драки. В какой-то момент, безошибочно определив ту грань, за которой гнев затмевает разум, Арселия весьма правдоподобно посетовала на усталость, порожденную скорбью утраты, и попросила лорда регента лично проводить ее до покоев.

Ульф этот жест помощи оценил, мимоходом удивившись тому, как прекрасно императрица владеет своими чувствами. Какой бы мягкой внешне ни выглядела эта женщина, остроте ее ума и выдержке можно было только позавидовать. Даже странно, что всего несколько дней назад она готова была совершить непоправимое, а от шага за грань удержал ее именно северянин.

— Вы освоитесь, — шепнула ему Арселия. — Дайте себе время. Жизнь в столице слишком сильно отличается от той, к которой вы привыкли на севере, верно?

— Вы не представляете, насколько, — улыбнулся регент.

— Все еще считаете свое решение остаться тут правильным?

— Боюсь, это мой долг. И, признаться, я рассчитываю на вашу поддержку.

— Как и я на вашу. Значит наш договор остается в силе?

— Я дал вам слово, что буду беречь жизнь наследника. Надеюсь, что и вы не откажетесь от своего обещания.

— Поддерживать вас, как главу регентского совета? Вы спасли жизнь мне и сыну, подарили надежду на будущее. Моя благодарность огромна, поверьте. Да, я сделаю все, что в моих силах.

***

Ночь укрыла город бархатным пологом и принесла с собой долгожданную прохладу. Жизнь, казалось бы, остановившаяся в часы обеденного зноя, зазвенела и наполнила улицы Дармсуда человеческими голосами, шумом и движением. Порыв ветра донес до покоев императрицы отзвуки далекого барабанного боя и пения флейт — где-то в торговых кварталах начинался праздник. Скорее всего, музыкой возвещали о появлении на свет долгожданного ребенка, а может — о создании новой семьи.

— Лорд регент просит разрешения переговорить с вами.

Императрица Арселия оторвалась от чтения книги и с удивлением бросила взгляд в окно — за тонкими занавесями темнело небо, усеянное звездами.

— В такой час? Ну что ж, проси.

Ульф Ньорд вошел решительно, как и всегда. Поклонился, со всем возможным почтением.

— Я должен извиниться за столь позднее вторжение. Знаю, время уже не для разговоров, но вынужден просить вашего совета.

— Буду рада оказать вам услугу, к тому же я привыкла ложиться поздно. Что случилось?

— Боюсь, мне нужны некоторые пояснения о традициях Золотого двора. Похоже, я знаю о них непростительно мало.

— Судя по времени вашего визита, ваш покой был нарушен одной из девушек гарема? — мягко улыбнулась она. — Садитесь.

— Вы верно угадали. Или следили?

— Я не слежу за вами, — она качнула головой. — Вряд ли у меня получилось бы сделать это хорошо, а делать что-либо заведомо плохо — дурной тон. Однако события, происходящие на женской половине дворца, так или иначе становятся мне известны: женщины редко хранят в тайне то, чем по-настоящему гордятся. Возможность войти в ваши покои — немалая привилегия.

— Об этом я говорил: слишком велика разница между севером и югом. Там, где я жил раньше, считалось отвратительным отправлять ребенка в постель незнакомому мужчине, — в его голосе звенели нотки раздражения. — Ей пятнадцать, и она уверена, что если я прогоню ее, то ее ждет наказание. Неужели и это правда?

— Увы. Таков печальный обычай для всех женщин гарема. Мы не более чем развлечение на один вечер. Нам не положено выбирать или решать самим, лишь с покорностью принимать волю мужчин. И, к сожалению, девушка права, ее ждут не только насмешки, но и кое-что похуже. Если не от вас, так от старшего евнуха. На первый раз ее запрут на день без еды и воды. А провинится повторно — выпорют и продадут на рынке.

Ульф не выдержал и встал, прошелся по комнате, стараясь унять тот вихрь эмоций, который бушевал сейчас внутри.

— Это мерзко, — наконец сказал он.

— Согласна. Но таковы наши правила.

— Ваш супруг, император Сабир, придерживался этого обычая?

— Как и все его предки, насколько мне известно.

— И как часто случалось подобное?

— Раз или два, возможно. Император любил проводить вечера в чьих-нибудь объятиях.

— А как же вы? — искренне изумился регент.

— Моя роль была иной. И я выполняла ее так, как умела, — в темных глазах Арселии мелькнула затаенная боль.

— Простите меня, — одернул себя Ульф, поклонился, постарался смягчить повисшее в воздухе напряжение. — Не поймите мои слова превратно, я не хотел вас обидеть. Но император был дважды безумен, если не оценил свою удачу в браке.

— Вы не должны извиняться, — она вздохнула и тоже поднялась на ноги. — Это реальность Золотого двора, поменять ее я не в силах: законы в империи пишут мужчины, а не женщины. Но вы — совсем другое дело. Сейчас ваше слово — закон.

— Мне бы вашу уверенность, но, пожалуй, в чем-то вы правы, — он задумчиво кивнул, и тут же спросил снова: — Скажите, а если бы решали вы, то с чего бы начали?

Глаза императрицы удивленно расширились, книга в ее руках дрогнула и, соскользнув на пол, захлопнулась с громким стуком. Однако Арселия даже не сделала попытки поднять ее.

— Прежде никто не спрашивал моего мнения о подобном. Но для такого разговора двух минут будет мало, — наконец ответила она. — Если вам и в самом деле интересно, то мы можем обсудить это в любой другой день. А сейчас время позднее, вам пора уходить, иначе я окажусь в центре сплетен и пересудов.

— И, конечно же, источником этих сплетен станет женская половина дворца?

— Вот видите, — легко рассмеялась она. — Наши традиции не так уж сложны для вас.

— Я быстро учусь, — он изобразил самый изысканный поклон из тех, что увидел за последнее время. Получилось нарочито неловко и совсем непохоже, Арселия прыснула, прикрыв рот ладонью. И ужасно смутилась своей бестактности.

— Пожалуй, пока я буду придерживаться привычной мне манере поведения, — в его зеленых глазах вспыхнули задорные искорки, а улыбка сделала лицо гораздо привлекательнее. — Впрочем, рад, что мне удалось услышать ваш смех. Доброй ночи, сиятельная госпожа!

Регент покинул покои императрицы, и Гайда, личная служанка Арселии, тихо заметила:

— Он очень красив, вы не находите? — она мечтательно вздохнула. — Стать, осанка, грация! Истинный воин. А глаза-то какие! Словно море в шторм! Хотела бы я оказаться на месте этой дурочки Сурии.

— Думаешь, быть подле такого человека — легкая задача?