Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра - Страница 54

Комнату вновь наполнила гнетущая тишина, а потом Ивори заговорила:

— Я ведь была уверена, что у меня родится девочка, а когда вместо нее появился Айт, испугалась пуще прежнего. Мне казалось, что Сангус обязательно это почувствует и найдет нас, где бы мы ни прятались. Ведь он так хотел сына. Я шарахалась от каждого шороха и боялась собственной тени, но больше всего — того, что кто-то случайно может забрести в эту глушь, увидеть моего мальчика и понять, на кого он похож.

Видя мои метания, Вирр предложил мне назваться его женой, чтобы скрыть тайну рождения Айта. В тот день небесные покровители, наверное, решили, что с меня достаточно страданий. Потому что Вирр оказался очень хорошим и надежным мужчиной. И он любил меня. По-настоящему. Без всяких амулетов и заклинаний. И Айта любил. Родных детей так не любят.

Чтобы мы ни в чем не нуждались, Вирр подрабатывал лесным проводником и ловчим, а когда Айт подрос, стал брать его с собой. Тогда-то мой сын и встретил свою Скайли.

Милях в двадцати к югу отсюда в лесу живет племя триктов. Лесные люди поклоняются Ойлину — зеленому хранителю леса, и верят, что души их после смерти переселяются в деревья.

Трикты чисты сердцем, бескорыстны и щедры. Скайли была именно такой… Чистой, как вода в горных реках, яркой, как алеющая на ветру осенняя листва кленов…

Годы шли, детская дружба Айта и Скайли переросла в глубокую привязанность, а затем и в настоящее чувство. Они ждали, когда наступит рамхат, чтобы сыграть свадьбу, но…

Ивори запнулась, и по щеке женщины поползла прозрачная соленая капля.

— Это я виновата, — бессильно прошептала она, отчаянно борясь со слезами. — То, что Айт родился с невероятной по силе искрой инглии, было понятно сразу. Мои изделия в его руках превращались в мощнейшие артефакты. Неважно — играл он со связанной мною куклой или плетеным браслетом-погремушкой. В четыре года он взглядом мог потушить огонь и щелчком пальцев разжечь его до пожара. Я ругала его и запрещала пользоваться даром. Айт недоумевал, расстраивался и все спрашивал: "Почему?", а меня трясло от страха, что кто-нибудь увидит, как мальчик силен, и догадается, чей он сын. Я всю жизнь боялась, что Сангус найдет нас и заберет у меня моего Айта, а в итоге из-за этого чуть не потеряла своего сына.

В тот год, когда это произошло, мы узнали, что Сангус Эйд мертв, а империей правит его дочь — Моргана. Айту только исполнилось двадцать, и они с Вирром вернулись из Морхема, куда ходили продавать пушнину и янтарь. Сын толком и не поел с дороги — сразу умчался в поселение триктов, так хотел увидеть Скайли, в разлуке с которой был целый месяц.

Когда он до ночи не вернулся домой, мы с Вирром пошли его искать…

Мы нашли Айта в разграбленной и полуразрушенной деревне лесного народа, израненного, истекающего кровью, но еще живого.

Это позже мы узнали, что еще засветло мужчины-трикты отправились на охоту, а на хозяйстве остались только женщины и дети. Каким образом дриммы нашли деревню и что им там понадобилось, теперь, наверное, уже никто и не узнает. Айт примчался туда, когда эти звери вовсю бесчинствовали, и стал с ними драться. Но дриммов была сотня, а Айт один. Они переломали ему руки и ноги, а потом заставили смотреть на то, что делали с его Скайли. Когда слуги Морганы наигрались с девушкой, они просто убили ее. Убили бы и Айта. Сына спас мой амулет. Ни одна рана, нанесенная дриммами, не оказалась смертельной.

В себя он пришел спустя две недели, но это уже был другой Айт.

Он не разговаривал ни со мной, ни с Вирром, только смотрел в потолок пустым безжизненным взглядом. На ноги Айт встал только через несколько месяцев, и все, что я от него услышала — это его решение отправиться в темную цитадель, чтобы учиться управлять своим даром. Мы тогда впервые в жизни ужасно поругались. Сын обвинил меня в том, что если бы я в детстве отдала его на обучение магам, то он смог бы спасти Скайли.

Нам с мужем пришлось рассказать Айту всю правду о нем, и почему мы всю жизнь пытались спрятать его от магов. Только это не помогло. Однажды утром я не обнаружила в комнате Айта ни его, ни его вещей. Прошло три года, прежде чем мы с Вирром увидели сына снова. Уже в качестве ученика стражей Темных Врат. Он выпросил у них неделю, чтобы повидать семью.

Я просила его только об одном: чтобы он не становился одарином, но через год тяжело заболел Вирр. Как об этом узнал Айт, я не знаю. Он вернулся домой, когда муж еще был в сознании. Сын поклялся ему, что будет защищать меня так, как это всю жизнь делал Вирр, потом взял меня за руку, и на ней появилось вот это…

Ивори раскрыла сжатую в кулак ладонь, и слезы полились из ее глаз сплошным потоком.

— Лучше бы я умерла вместе с Вирром, чем получила долгую и безопасную жизнь такой ценой…

— Мама, что случилось, почему в сенях еда на полу валяется? — сначала в комнату ворвался рокочущий голос Айта, а затем появился и он сам — слегка взъерошенный и взмокший от долгого махания топором.

Взгляд его скользнул по заплаканному материнскому лицу, потемнев, переместился на Урсулу, которая тут же виновато отвела глаза. Подозрительно хмурясь, одарин посмотрел на глотающую слезы жалости Вайолет и помрачнел, словно грозовая туча.

— Что здесь происходит? — от его тона повеяло зимней стужей.

— Ничего, сынок, — изобразила улыбку Ивори. — Глупости… взгрустнулось немного. Я и забыла, когда вот так гостей принимала да и просто с людьми разговаривала. Ты завтра уйдешь, а я опять останусь. Когда в следующий раз увидимся?

— Дров тебе накололи, — хмуро сообщил матери Айт. — До зимы должно хватить…

— Спасибо, сынок. И за дрова, и за то, что трикты по твоей просьбе нам с Лин все необходимое для жизни приносят. Не волнуйся, мы ни в чем не нуждаемся.

Вайолет удивленно покосилась на мать Айта, и в этот миг покой дома нарушил звонкий детский визг.

Шлепая по полу маленькими босыми ступнями, мелькающими из-под длинной ночной рубашки, в комнату влетела девочка лет шести. Щуря от яркого света заспанные глаза, она вычленила взглядом Айта и, тряхнув тоненькими растрепанными косичками, помчалась к нему со всех ног.

— Ты почему не спишь? — одарин подхватил ребенка на руки, и девочка, крепко обвив руками его шею, счастливо выдохнула:

— Я проснулась и твой голос услышала. Где ты ходил так долго?

— Занят был, — тихо обронил Айт.

— А меня пчела укусила за палец, — малышка поводила перед носом одарина опухшим пальчиком. — Совенок, которого ты в лесу подобрал, вырос и улетел. Еще Сорт сгрыз мою куклу, бабушка связала мне новую, а потом научила меня плести бусики, — щедро делилась всеми своими новостями с Айтом она.

— Давай я уложу Лин, — протянула к девочке руки Ивори.

— Я сам, — качнул головой одарин и, прижав к себе малышку, быстро покинул светлицу.

Вайолет и Урсула в неловком молчании смотрели им вслед, пока одэйя, наконец, не спросила Ивори:

— Это его дочь?

— Дочь, — утвердительно кивнула женщина. — Айт так решил. Он всегда таскал в дом выпавших из гнезда птиц и раненых животных, вот и Лини нашу, словно птенчика желторотого, подобрал. Айт принес ее сюда совсем маленькой. Девочку выбросили в городе на мусорную кучу, там сын ее и нашел. Хорошо, что она плакать начала и Айт услышал, а иначе малышка до утра замерзла бы.

— Как можно было выбросить ребенка? — ужаснулась Вайолет.

— В этом мире столько несправедливости и зла, милая, — тяжело вздохнула Ивори. — Мы думали, что после смерти Сангуса в Тэнэйбре все изменится, но стало еще хуже. А с тех пор, как погибла светлая Хранительница, дриммы безнаказанно бесчинствуют, и управы на них никакой нет. Люди ни во что не верят и всего боятся.

— А что же маги? — угрюмо поинтересовалась Урсула, видимо, уже зная, что услышит в ответ.

— А что они могут противопоставить Моргане, когда на ее стороне сила и власть? Она без сожаления расправляется с теми, кто становится у нее на пути, и не важно, служат они на стороне Света или Тьмы. Не по зубам ей только темные стражи. Они единственные, кто еще сопротивляется жестокой правительнице Тэнэйбры.