Иллюзия бессмертия (СИ) - Снежная Александра - Страница 28

— На моей памяти только один одарин выделывал что-то подобное. Сармином звали. Кстати, куда он делся? И почему первый одарин теперь ты?

— Не знаю, — пожал плечами Айт. — Когда я попал в Темную Башню, первым одарином был Рэм Дайк. Он и предложил ллайду мою кандидатуру, как только мой уровень силы превысил его. В мое отсутствие он заменяет меня в цитадели.

— Рэм… — кисло фыркнула Урсула. — Он был вторым в ковене стражей, но до Сармина ему как улитке до солнца. Странно…

— Странно, что я никогда не слышал от Рэма этого имени, — задумался Айт.

— Так как ты здесь оказался? — Доммэ наконец вышел из состояния первоначального шока, и прежняя неприязнь к одарину не только вернулась, но и увеличилась вдвое.

— Не твое дело, — грубо осадил его Айт.

— Почему же не мое? А если завтра к тебе переместятся твои темные дружки и вы нападете на нас?

— Доммэ, прекрати, — не выдержала Вайолет.

— Для твоих обвинений нет оснований. Он маг, и у него могут быть свои профессиональные тайны.

— Вот-вот. Ты слушай сестру, — насмешливо бросил оборотню Айт. — Она дело говорит.

— Она мне не сестра, — взбеленился Доммэ. Швырнув рюкзак на пол, он вылетел из пещеры, а Айт, посмотрев на его недобро щурящегося младшего брата, попросил:

— Верни его. Скоро стемнеет, и находиться на улице будет крайне опасно. Нам с Урсулой нужно запечатать вход.

Кин промолчал, окатив Айта волной холодной неприязни, но просьбу все же выполнил, тут же последовав за Доммэ.

— Что значит "запечатать вход"? — раз уж об этом зашел разговор, поинтересовалась Вайолет.

Айт зачерпнул кружкой чай, передал его девушке и только после этого заговорил:

— Магия барьера создала очень странных существ. Вероятно, из-за того, что ледник похоронил вместе с одэйями и Сангуса. Может быть, это его прощальная месть, а может, такой эффект создает взаимодействие светлой и темной магии. Существа убивают людей. Замораживают, превращая в кусок льда.

Вайолет испуганно оглянулась. Совершенно правильно истолковав причину ее беспокойства, одарин иронично произнес:

— Не волнуйся, твой НЕ брат сейчас придет. Чувство самосохранения у него развито лучше, чем упрямство. К тому же он вряд ли оставит тебя надолго с таким чудовищем, как я.

Урсула ехидно фыркнула, и словно подтверждая слова Айта, послышался приближающийся шум, явив вместе с собой хмурых и молчаливых сыновей короля рохров.

Демонстративно усевшись по обе руки от Вайолет, парни достали свои кружки, потянувшись за порцией горячего чая.

— Пожалуйста, — глядя на них, съязвил одарин, и Вайолет стало стыдно за такое поведение братьев. Понятно, что Айт им категорически не нравился, но вежливость при этом никто не отменял. А ведь мужчина подумал обо всех, нагрел воду и раздобыл еду. Она не узнавала Доммэ и Кинна — в них словно вселился какой-то злой дух, толкающий на очень некрасивые поступки.

— Так, говоришь, в лед превращают? — не особо обращая на рохров внимание, вернулась к разговору Урсула. — Интересно…

— Тропа одэй еще опаснее, — поведал ей Айт. — Твоим мертвым подругам крайне нежелательно смотреть в глаза. Понятия не имею, что их духи делают с теми, кто пытается пройти мимо, но там повсюду валяются кости и черепа.

— Ну, извини, темный. Подобной магии до нас не создавал никто, так что предугадать, какими будут последствия, мы не могли. Ледник свое предназначение выполнил, а кости и черепа… Так нечего было соваться, куда не следует. Я вон себе сидела за барьером столько лет спокойно, и еще столько же просидела бы, кабы тебя нелегкая не принесла.

— Я смотрю, ты на редкость милосердная и ответственная светлая, — не скрывая сарказма, усмехнулся Айт.

— Ой, не надо мне на совесть давить. Тоже мне, праведник выискался, — не осталась в долгу Урсула. — По мне, так лучше с рохрами в лесу выть, чем лицезреть день ото дня ваши темные морды.

— Постараюсь надоедать тебе своей темной рожей как можно реже, — торжественно пообещал Айт.

— А что это ты свой хвост темный распушил? — придирчиво уставилась на одарина старуха. — Ишь, какой разговорчивый стал.

Слова Урсулы подействовали на Айта, как выплеснутое на голову после крепкого сна ведро холодной воды. Он действительно так много не разговаривал с тех пор, когда был обычным человеком. Компания светлых плохо на него влияла — вытаскивала наружу и оживляла то, что Айт давно похоронил где-то глубоко у себя внутри.

— Зубы тебе заговариваю, — резко поменяв тон и настрой, в привычно-мрачной для него манере ответил мужчина. — Вот перейдем барьер, и, не задумываясь, прибью вас всех.

Доммэ и Кин поперхнулись чаем, Вайолет потрясенно уставилась на Айта, а Урсула начала заразительно смеяться:

— Хорошая шутка, темный. Смотри, как бы пупок не развязался.

Айт поднялся на ноги и, не обращая внимания на веселье волшебницы, напомнил:

— Темнеет.

Пора запечатывать вход.

Оторвав от тушки зарумянившегося кеклика лапку, одэйя восхищенно замурчала, явно предпочитая безопасности чревоугодие. Мясо как-то незаметно исчезло с тонкой косточки, смачно облизав которую, Урсула решительно кивнула:

— А теперь можно и за дело. Ну не идет у меня волшба на голодный желудок, — снизошла она до объяснений недоверчиво взирающему на нее одарину.

Тот лишь иронично-сочувственно покачал головой и пошел вперед.

— Вставай, — махнула на Вайолет птичьей косточкой Урсула. — Буду тебя учить устанавливать защитный контур.

Рвению, с каким ринулась Вайолет за Урсулой, могли позавидовать и улепетывающие зайцы. Урок волшебницы, конечно, был ей интересен, но еще больше хотела девушка понаблюдать за тем, как творит свою магию темный одарин.

Самое странное, что в какой-то момент девушка вдруг начала понимать, как он делает сцепки и плетет призрачную темную сеть. Это настолько ошеломило Вайолет, что она даже побоялась сказать об этом Урсуле, и когда та взялась за работу, делала вид, что внимательно следит за каждым ее движением, впитывая науку, как губка. На самом деле Вайолет точно знала, почему линии магии, созданные Урсулой, переплетаются с магией одарина в том, а не ином месте, и где они усиливают конструкцию, а где просто являются равномерно распределенной нагрузкой.

— А зачем нужна двойная сеть? — когда Айт и Урсула закончили, поинтересовалась девушка. — Почему нельзя было создать контур кому-то одному из вас? Ты же обходился без светлой магии, когда в прошлый раз был в этом месте? — посмотрела на Айта она.

— Это простая предосторожность, — снизошел до пояснений одарин. — Если существа, рожденные магией барьера, имеют темную составляющую, то их не пропустит моя сеть, если светлую, то Урсулы.

— Раз ты справился с ними в прошлый раз, то логично предположить, что существа — темные.

— Логично, — ровно и спокойно согласился Айт, — но не исключено, что есть еще и светлые, и они в этот момент были где-то в другом месте.

— А если они обладают обеими сторонами магии? — не унималась Вайолет.

— Это невозможно, — встряла Урсула.

— Почему? — удивилась девушка.

— Потому что черное — это всегда только черное, а белое — белое, — менторским тоном пояснил Айт.

— А как же кошки? — улыбнулась ему Вайолет.

— Какие еще кошки? — Айт вытаращился на девушку, совершенно не понимая, что за глупость она несет.

— Обыкновенные — черно-белые или бело-черные. Как тебе больше нравится. У них белый цвет очень даже мирно сосуществует с черным. И никакого конфликта. Если изначально искра инглии нейтральна, а темная или светлая составляющая появляется только тогда, когда обладатель дара делает выбор, то почему не предположить, что первичная магия, лежащая в основе всего, имеет две стороны?

Заявление девушки было совершенно нелепым и противоречило всему, чему Айта учили в башне: темными и светлыми волшебники становятся только после того, как присягают на верность Темной Матери или Светлому Отцу. Именно они окрашивают искру инглии частью своей силы. Но если в порядке бреда предположить, что версия юной Хранительницы имела право на жизнь, то это разрушило бы все представления о светлой и темной магии в целом.