Возмездие (СИ) - Злобин Михаил - Страница 54

— Как-то слишком уж тихо, — озвучил свои подозрения сержант, когда по броне застучали совсем редкие попадания обычных стрелковых калибров. — У них ведь точно есть оружие потяжелее, зачем они по нам игрушечными пульками бьют?

— Ой, сержант, не сглазил бы ты… — тревожно отозвался кто-то из бойцов, сидящих позади в десантном отсеке, как-то сумевший расслышать этот разговор сквозь шум натужно ревущего дизеля.

Сержант обернулся и увидел, что солдат сидит без противогаза, нарушая один из главных приказов командования.

— Дорохин, обезьяна ты лысая, какого хрена уши тут греешь?! — Завопил командир, играючи перекрывая громом своего голоса шум движка. — А ну-ка живо гондон на башку натянул! Ты у меня за такое будешь машину после боя пальцем чистить, понял?!

— Я если выживу, то тебе весь автопарк дивизии почищу хоть жопой… — буркнул солдат достаточно тихо, чтобы его услышали только соседи в десантном отсеке, но не старший. Однако противогаз на голову послушно надел.

Эшелон прошел еще около полукилометра под вялым обстрелом противника, который не причинял бронированным машинам абсолютно никакого урона. Зато сами экипажи БМП наносили значительный урон врагу, разнося того из дальнобойных крупнокалиберных пушек в кровавые брызги.

Помимо удовольствия от убийства врага… нет, в данном случае именно от устранения, и это даже не было эвфемизмом, ведь нельзя убить того, кто уже должен быть давно мертв. В общем, помимо устранения Нелюди стрелки и наводчики внутренне радовались, глядя как разлетаются пылью и мелким щебнем фешенебельные замки, настроенные тут богатеями всех мастей. Назвать эти вычурные постройки домами посто язык не поворачивался. В них вдруг взыграла извечная классовая ненависть. Не совсем серьезно, как озорное наваждение, но мало кто мог отказать себе в шальном порыве пустить очередь-другую в гигантское панорамное окно, застекленную веранду на верхнем этаже или превратить в решето какую-нибудь витую беломраморную колонну.

Огромные пули прошивали стены, парапеты и изысканные пилястры с той же легкостью, с какой игла проходит сквозь марлю. У скрывающихся за богатыми постройками отродьями не было ни малейшей надежды на то, чтобы уцелеть, и постепенно уличный бой превращался в простой тир. В какой-то момент экипажи настолько увлеклись отстреливанием Нелюди, что позабыли о своей главной цели — Аиде, таинственном кукловоде, который руководил всеми этими тварями.

Бойцы совсем расслабились и били по мелькающим целям словно по мишеням, с удовлетворением отмечая очередного выбывшего врага, но вскоре им напомнили, что противника никогда нельзя недооценивать…

Вдруг по броне загрохотали быстрые удары, словно по бронемашине пробежались чьи-то подкованные копыта.

— …лять! — Испуганно выкрикнул наводчик, отшатываясь от окуляра прицела-прибора. — Это что за херня?!

— Ефрейтор, доклад! — Сержант сразу же приник к командирским приборам наблюдения, пытаясь понять, что произошло, но вскоре тоже отдернул голову. — Еп… какого хрена?!

— Прицел выбили, суки! — Раздосадовано стукнул по приборной панели кулаком солдат. — И дублера тоже! Как так-то?!

— Мою оптику тоже всю в щи разбили, — отозвался сержант, — и мне показалось, что я видел какую-то странную тварь. То ли лысую собаку на двух ногах, то ли гигантскую летучую мышь без крыльев…

— Ма-а-ать… а я надеялся, что мне показалось…

В следующую секунду эфир взорвался от десятков беспокойных докладов о том, что их перископы тоже пострадали, и экипажи не могут эффективно выполнять боевые задачи. И только несколько машин доложили, что тоже успели заметить какие-то уродские смазанные силуэты, которые двигались с умопомрачительной скоростью.

Дальнейший приказ командования стал, пожалуй, самой фатальной ошибкой, которая поставила под угрозу судьбу всей операции. Начальство посчитало, что ослепленные машины бесполезны, поэтому по радиосвязи пришел указ лезть стрелкам на башенные пулеметы. Они должны были поддержать идущую в атаку пехоту и другие БМП, которые еще не успели пострадать и лишиться «зрения».

Сержант продублировал приказ, и оба его стрелка дернули ручки люков и полезли на броню. Но не успели они выбраться и до половины, как их тела судорожно дернулись, а затем рухнули с минимальным интервалом обратно в салон… только уже обезглавленные.

Вид окровавленных тел сослуживцев посеял настоящую панику среди солдат, и кое-кто из них уже бросился к распахнутым люкам, чтобы не позволить тому, что сделало это попасть внутрь машины.

Но было уже слишком поздно, ведь ближайшие к дверям десантного отсека не заметили гибели своих товарищей, и уже выпрыгнули наружу из замедлившего ход транспорта.

Они умерли несколькими секундами позже, разорванные едва ли не пополам какой-то смазанной тенью, которая скрылась из виду раньше, чем ее смогли вообще рассмотреть, не говоря уже о том, чтобы выстрелить в нее. Она вообще оказалась слишком быстрой по сравнению с такими медлительными людьми. Никто еще не успевал реагировать на ее появление, а она уже уносилась прочь, прихватывая с собой какую-нибудь часть тела у подвернувшегося под лапу бойца…

Командир не успел еще даже понять, что происходит внутри его бронемашины, как слева, где сидел наводчик, на стекло его противогаза попало что-то густое, перекрывая обзор. Сержант рефлекторно провел по линзе рукой, облаченной в толстую резиновую перчатку, но увидел лишь красные разводы, делающие мир вокруг мутным и неразборчивым.

Это уже совсем погано…

Медленно поворачивая голову и уже боясь того, что он там может увидеть, военный посмотрел на соседнее кресло и на то, что осталось от его напарника. Бесформенная груда мяса и крови с торчащими обломками костей, словно голубец завернутая в разодранный ОЗК. Она побуждала лишь два низменных желания — проблеваться прямо себе в противогаз и сбежать отсюда как можно скорее, наплевав на все. На свой долг, на приказы командования, на свою совесть…

Сержант не успел осознать, как он выскочил из салона и оказался на улице. Он так торопился убраться из консервной банки, которая стала братской могилой для всего его экипажа, что даже забыл где-то внутри свое оружие. Но вернуться в бронемашину за ним он не смог, потому что от одной только подобной мысли военного бросало в холодный пот. Нет, он лучше выйдет против всей Нелюди с голыми руками, чем сунется обратно…

И вдруг солдат обратил внимание, что обстановка вокруг него не сильно-то уступает той кровавой бане, что развернулась внутри брони… отовсюду неслись неразборчивые команды, крики, беспорядочная стрельба и нечеловеческие вопли бойцов, умирающих в ужасных муках.

Мимо остолбеневшего военного пролетело чье-то тело, задев его по касательной, и гулко врезалось в толстый металл БМП. Сержант встряхнулся, заставляя себя сбросить оцепенение, и сразу же припал к гусенице, укрываясь за бортом транспорта от пуль.

Преодолевая брезгливость, он начал стягивать через голову автоматный ремень с переломанного бедолаги, что своим полетом привел командира в чувство. Спасибо тебе за это, друг, и покойся с миром. Пусть твои душа и тело не достанутся этой твари…

Завладев оружием, боец почувствовал себя намного уверенней, и только сейчас вспомнил, что под противогазом на него надета радиогарнитура, динамики которой надрываются от беспорядочных и малопонятных воплей. В эфире сейчас царила полная каша, и пытаться докричаться до командования было задачей совершенно невыполнимой. Оставался единственный способ связи с вышестоящими — это выделенный канал, предназначенный для…

И тут сердце единственного выжившего из всего экипажа БМП судорожно сократилось и пропустило несколько ударов. Сержант увидел его. Вроде простая человеческая фигура, облаченная в классическую сорочку с закатанными рукавами и простые брюки, не шла, а словно плыла по полю боя. А подле нее стелились, припадая к земле две совершенно непередаваемо уродливые твари, от внешнего вида которых содрогнулся бы и пугливо отвел взгляд абсолютно любой человек. Даже самый стойкий и смелый.