Возмездие (СИ) - Злобин Михаил - Страница 38

Майор тяжко вздохнул, выглядя так, словно он уже начал жалеть, что пришел сюда, но муки совести, написанные на его лице, не позволяли ему уйти просто так. Он видел, как страдала эта девушка, и пусть он не мог рассказать ей всей правды, но хотя бы поведать о своей невольной роли во всем произошедшем был обязан. А там, будь что будет…

За минувшую ночь я подорвал семьдесят единиц техники, расчищая дорогу для своих армий, сумев в большинстве случаев уничтожить и сам транспорт, и экипажи. С помощью некоторых весьма специфичных знаний бойцов спецназа и боевиков, мне удалось собрать больше сотни самодельных бомб, основой которых стали тротил и гексоген. А вернувшиеся с охоты марионетки, притащили мне из недр канализации сотни трупиков аккуратно придушенных крыс.

Эти-то мертвые грызуны и понесли заряды к военному транспорту, оставаясь незамеченными для солдат противника, а потом, спрятавшись за колесами или под днищем брони, подрывали капсюль-детонаторы. Их передние четырехпалые лапки легко справлялись с этой задачей. Правда кто бы знал, сколько же мне стоило усилий, чтобы тупые хвостатые зомби поняли, что от них требуется…

Все попытки установить мысленную связь между нашими разными видами безнадежно проваливались. Не знаю, что тому виной, прошедшее с момента смерти время, или все-таки физиологические различия в строении наших мозгов. А слушать и исполнять мои приказы тушки крыс были способны только на расстоянии пятнадцати-двадцати метров, что меня совершенно не устраивало. Не устраивало, потому что требовало моего личного присутствия возле каждого военного заслона, в опасной близости от крупнокалиберных пулеметов. Да шло бы к черту такое счастье!

И я уже готов был плюнуть на эту затею, когда обнаружил, что мозг мертвого грызуна оказался достаточно развит для того, чтобы принять и осознать последовательность простых действий. И эту последовательность, как выяснилось, он будет выполнять, даже если рядом нет меня. Узнал я это совершенно случайно, когдаразозленный очередной неудачей приказал кучке крыс пожрать друг друга, и надолго покинул комнату, где проводил свои эксперименты.

Вернулся я только спустя часа полтора, обнаружив вместо своих подопытных только клочки шерсти и разгрызенные косточки. Помимо этого на месте эксперимента я обнаружил еще и неопрятного вида бурый фарш, в котором угадывались пережеванные фрагменты крысиных тел. Вывод напрашивался сам собой — оставленные без присмотра грызуны честно бросились исполнять мое пожелание, превратив себя и своих сородичей в горстку пожеванного мяса.

И дальше, методом проб и ошибок, я сумел-таки заложить в хвостатые трупики нужные алгоритмы, которые заставляли их бежать к бронетехнике, пробираться в наименее защищенные её места, и уже там подрывать самодельные взрывные устройства.

А еще за несколько часов до наступления ночи я сумел провезти на территорию одной военной части в цистерне с топливом десяток Измененных, которые за считанные минуты под корень вырезали всю охрану на объекте. К месту дислокации военных тут же ринулись десятки автомобилей, за рулем которых сидели мои легионеры. Они почти беспрепятственно проехали по пробитому крысами-камикадзе коридору, ворвавшись прямо на территорию охраняемого объекта.

Потом у нас было целых несколько часов, чтобы опустошить комнату хранения оружия и все склады с боеприпасами, очень солидно пополнив собственный арсенал пусть не самыми передовыми, но вполне исправными видами вооружения.

Некоторое время мне даже удавалось дурить вышестоящее командование, приказывая марионеткам делать ежечасные доклады по телефону и рации, но меня все же быстро раскусили. Если бы я приехал туда лично и поднял тела убитых дежурных, то у меня было бы гораздо больше времени, и вряд ли бы этот обман вообще бы смогли раскусить. Но я не стал рисковать понапрасну, целиком доверив выполнение этой задачи мертвецам. Так что, не зная ни позывных, ни фамилий, ни даже званий собеседников, мы вызвали подозрения уже на третьем сеансе связи.

Но это было уже малозначимо, поскольку к этому времени большая часть оружия уже была загружена и вывезена. Мы успели даже забрать с собой растерзанные Измененными тела караульных, оставив военным следователям одни только кровавые пятна на мокром асфальте.

Смею надеяться, что я провернул все достаточно тихо и незаметно, так что не думаю, что кто-нибудь вообще сможет догадаться, что именно там произошло, и каким образом чужаки проникли на территорию воинской части, подчистую ограбив ее арсеналы.

И этот щелчок по носу военные восприняли очень болезненно, и теперь вместо блокпостов в столице спешно возводились целые укрепрайоны, куда посторонние не подпускались и на пушечный выстрел. Мои спецназовцы считали, что делается это для того, чтобы поделить столицу на секторы, которые впоследствии начнут методично вычищать. Но даже по самым оптимистичным прогнозам времени на это должно уйти немало, даже если я сяду, сложа руки и не стану ничего предпринимать. В общем, в ближайшей перспективе с их стороны я проблем мог не опасаться.

Военные… если честно, я не успел уловить в себе той перемены, которая заставила меня воспринимать простых солдат как своих врагов. Раньше, насколько я помнил, мое отношение было совсем иным, и к ним, и к рядовым полицейским. Я воспринимал их простыми подневольными людьми, заложниками своего долга, которые не имеют возможности поступить как-то иначе. Их жизнь проста и понятна — есть командиры и их приказы, а есть они, простые вояки, которые эти приказы обязаны исполнять. Только и всего. Но теперь… теперь для меня стерлись все эти границы и условности, окрашивая мир в черно-белые тона. Все чаще я воспринимал жизнь как шахматную партию, где на одной стороне доски стоял я, в окружении своих покорных пешек, а все остальные противостояли мне.

А если так, то какой смысл жалеть врага? Зачем щадить того, кто с огромной охотой проедется по мне и моим легионерам гусеницами БМП или разорвет очередью из тяжелого пулемета? Того, кто ради этой цели вообще прибыл в Москву. Выходило, что незачем. Не по моей вине началась эта война, и не я сделал в ней первый выстрел. Но меня поставили перед выбором, либо я, либо они, и свой выбор я уже сделал.

Это старый генерал МВД посчитал себя достаточно большой фигурой, чтобы распорядиться моей судьбой, и наверняка сделал это с одобрения своих покровителей и начальников. Но теперь за его ошибки расплачиваться будут другие. Расплачиваться больно, расплачиваться кроваво, и в какой-то степени даже несправедливо. Но таков наш мир, и всегда таким был, не изменившись за тысячелетия существования человечества.

Так что я очень надеюсь, что каждая новая смерть в этом конфликте ложится тяжким грузом на совесть Сухова, и тянет его все глубже в утробу огненного ада, где ему предстоит тлеть до скончания времен. Этот старый мудак заслужил свое сполна…

Эх, черт. Кажется, я слишком мало времени стал проводить с живыми людьми, и теперь становлюсь излишне многословным. Ни за что бы не подумал, что когда-нибудь стану испытывать тоску по общению. Из мертвецов, как вы понимаете, собеседники весьма паршивые — это все равно что болтать с перчаточной куклой, надетой на собственную руку. Ты всегда будешь знать, что она тебе ответит.

Ладно, бог с этим, пора бы заняться и делами насущными…

Отбросив от себя посторонние мысли, я принялся планировать маршрут, который собирался проложить до могилки полковника Демина. Не смотря на то, что военные за прошедшую ночь сильно присмирели и особо не мешали работать, сосредоточившись на том, чтобы как можно быстрее окопаться в городе, свой путь я строил с осторожностью сапера на минном поле. Жизнь уже не один раз показала мне, что я далеко не самый умный и всего предусмотреть попросту не способен, поэтому я пытался себя обезопасить от максимального количества неурядиц.

Прямо сейчас вооруженные мертвецы лезли на крыши и чердаки, таились в автомобилях и подвалах, укрывались на десятках квартир с одной единственной целью: обеспечить мне безопасный проезд и возвращение. Пожалуй, с таким тщанием и рвением даже президента не перевозят, но оно и понятно. Против президента не спускают сотни тысяч солдат, так что мне нельзя на него равняться.