Маленький дьявол - Оловянная Ирина - Страница 24

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая

Из тайного бункера меня выпустили на безлюдный пустырь. Заблокировав по возможности все болевые ощущения — а то ни одна птичка на руку не сядет, — я позвал какого-нибудь храброго голубя. Объяснить, как я это делаю, невозможно. Но это работает, и работает неплохо. Хотя на этот раз мне пришлось ждать больше часа, прежде чем на зов откликнулся голубь, который мне понравился.

Расцветка у него была самая обычная. Но гонор, желание похулиганить — то, что нужно, настоящий авантюрист. На зов являются либо такие, либо те, кто стремится прислониться к сильному — для работы они не годятся. Если бы я их всех привечал, мог бы зоопарк организовать. Но те, что хотят сидеть в клетке, мне не нравятся.

Забрав Авантюриста, я вернулся в бункер. Геракла пришлось убрать подальше: незачем моим партнерам пока встречаться.

Феромоны[30] привезли через час, за это время мы с Авантюристом успели познакомиться и поворковать.

Все, пора за работу. И сделать ее лежа на животе не получится. Ну почему этого чертового мини-робота не могли послать в другой день?! Проф, правда, постарался устроить меня поудобнее. Ладно, хватит себя жалеть, ничего хорошего из этого не выйдет.

Авантюристу повесили на шею легкий мешочек на тонкой ниточке: надо, чтобы он сумел ее порвать.

Голубь сел на руку нашего начальника охраны (до сих пор человек на меня сердится) и был вынесен на поверхность. Взмахнув крыльями, Авантюрист умчался в темнеющее небо.

До места мы добрались спокойно, хищных птиц в городах почти не бывает. Вот она — крыша, которая нам нужна. А теперь лапой… Оп, ниточку порвали, и еще надо мешочек раздавить. Это удается сделать только клювом. Авантюрист на меня обиделся: такая гадость, а я его туда носом! Спасибо тебе, голубь сизокрылый.

Через час я сам отнес Авантюриста обратно наверх, и мы простились.

Теперь самый ответственный этап, а времени на него — всего три часа. Геракл неохотно прихватил пластмассовый ключик и отправился в дорогу. Примерно за километр до цели кот заволновался и резко ускорил шаг.

«Не спеши, Геракл, пусть охране надоест проверять всяких там кошек. И впереди тебя ожидает одно разочарование».

Хвостатый мне не совсем поверил, однако почти послушался. А вот и линия кордонов — почти незаметных. Грамотно, войсковая операция не помогла бы. Было бы много шума и взрыв как апофеоз. А так здесь немного постреляли по кошкам, но это развлечение быстро приелось, так что мы с Гераклом проскочили… Нет, не проскочили, сейчас его тоже застрелят. Бегом! Ф-фух, хотели только напугать. Но нам от этого не легче, потому что, удирая, кот выронил ключ. И как, интересно, мы теперь его заберем? А делать это надо срочно.

«Не упрямься, котяра. Страшно, и застрелить могут, но очень, очень нужно».

Кот внял. И предложил решение. Сейчас мы с ним будем охотиться вон за той птичкой. Охранники должны проявить солидарность с охотником, а не дичью. (Интересно, где этот усатый тип изучал психологию?) А спугнуть птичку вовремя Геракл сумеет. Так и вышло — к тому же один из охранников издал поощряющий возглас, спугнувший воробья. Ключ в пасть — и вперед.

И вот тут Геракл словно с цепи сорвался. Пока это не страшно: бежит он куда надо, — но потом его придется как-то остановить.

На месте нас ожидал великий кошачий кошмар: все хвостатое население Фоссано собралось здесь. Между котами велась настоящая война за внимание дам. Геракл чуть было в нее не включился, но тут мне повезло: пытаясь его образумить, я потерял контроль над собой, и бедный котяра прочувствовал все то, что чувствую я. Он сдержанно взвыл, но ключ не выпустил — умница.

«На обратном пути порадуешься жизни, — обещал я Гераклу, — а сначала дело».

Кот проскользнул внутрь. На бомбочке дрались два кота, а в полуметре совокуплялась какая-то парочка. Этого нам только не хватало.

Хорошо, что коты такие индивидуалисты и не могут объединиться против общего врага. Геракл справился с ними поодиночке.

Теперь самое главное. Осторожно — ключевое слово этой операции. Я отобрал у Геракла управление и нажал на нужные кнопки. Надеваем ключ на взрыватель, отвинчиваем.

«Геракл, зубами за этот выступ хватайся и вниз тащи. Молодец, теперь еще раз и еще».

Отвинтили. Все!

Теперь пора выполнять обещанное. Я вернул Гераклу управление и остался с ним — интересно. Э-э, нет, интересно-то оно интересно, но я тоже не железный и не вуайерист.

Великую кошачью свадьбу, на мое счастье, разогнал боевой катер со знакомой эмблемой на борту. «Синие ястребы» во второй раз оказались моими ангелами-хранителями. Теперь наконец можно возвращаться, потому что Геракл со страху угомонился.

На обратном пути, уже в катере, я понял, что заболел. Впервые в жизни. Следующая неделя состояла из лекарств, уколов, звона в ушах и больной головы. Еще меня зачем-то уговаривали поесть. С ума сошли! Это же жевать надо! И глотать!

Говорят, все хорошее имеет конец. Все плохое, по крайней мере болезни, наверное, тоже — правда, не всегда такой, на который рассчитываешь.

Через неделю — или больше, или меньше, не знаю — я понял, что, скорее всего, не умру. А еще на свете оказалась такая прекрасная вещь — много-много еды. Почему нельзя дать мне ее всю сразу? Придется смириться, все равно нет сил отобрать.

Еще через три дня я стал понимать разумные доводы. А еще через неделю самостоятельно поднялся и пошел умываться. В зеркале я увидел коротко стриженную «бедную сиротку» — добрался-таки проф до моих волос. Я их нарочно отращивал, чтобы ничто не напоминало мне о приюте, благо ровесников поблизости не наблюдалось и смеяться надо мной было некому. А в последнее время, когда я начал общаться с другими ребятами, смеяться надо мной и моими привычками уже стало небезопасно. Но проф вечно точил зубы на мои кудри: мешали они ему налеплять на меня десятки датчиков.

Кроме отсутствующих волос меня беспокоило что-то ещё. Тишина. Как будто в десяти метрах нет ни Мыша, ни Геракла. Но они там, Геракла сегодня утром пустили поздороваться. Я напрягся и попытался войти с ним в Контакт. Ничего. На дрожащих ногах и с бешено колотящимся сердцем я вернулся в постель.

— Это пройдет, просто я еще слишком слаб, — утешал я себя, — успокойся, все будет в порядке.

Успокоился я потому, что на волнения просто не было сил.

Дар не вернулся — ни через день, ни через два, ни через неделю. В отличие от способности размышлять. Проклятие. Что со мной теперь будет?

Некоторое время я, конечно, смогу скрывать свою новоприобретенную обыкновенность. Но не вечно же.

По ночам меня мучили кошмары из моего прошлого. Днём я тоже просто не мог его не вспоминать. «Я ничего не боюсь!» Вместе со старым девизом всплыли все связанные с ним воспоминания.

Никто не знает, кто были мои родители. Меня просто анонимно родили и анонимно оставили в роддоме. Так что свое несуразное имя я получил потому, что какой-то клерк недонабрал одну букву, а обратить его внимание на эту ошибку оказалось некому. Сейчас мне мое имя даже нравится, но раньше оно было источником многих неприятностей.

Первые шесть лет своей жизни я провел в самом кошмарном приюте во всем Палермо. Потом решил сбежать. Но я такой был не первый. Сбежавшие мальчишки, не умея выживать на улице в одиночку, обычно возвращались, поджав хвост, и, вынеся положенное количество розог (совершенно невероятное), всю оставшуюся жизнь вздрагивали от громкого голоса или начальственной интонации. Один из них, к тому времени уже взрослый мужчина, работал в нашем приюте кухонным мужиком, И я каждый день видел, как он втягивает голову в плечи, стоит директрисе пройти мимо него. Мне это не подходит. Я не так глуп. Я уйду отсюда так, чтобы никогда не вернуться.

Во-первых, я сбежал не ночью, а утром, с прогулки, во-вторых, прихватил с собой кредитную карточку директрисы, в-третьих, заранее выяснил, где находится ближайшая свалка, на которой обитают беспризорники, и узнал, что их главарь, парень лет пятнадцати, совсем не злой и умеет держать слово.

• Предыдущая
• 24/84
• Следующая