Последствия (ЛП) - Ди Кара - Страница 23

И вместо коричневых поросячьих глазок Остин теперь смотрел прямо в дуло пистолета.

— Слезь. С меня, — прорычал сумасшедший.

***

— Кэм, — выдавил Остин и согнулся в кресле пополам. Раз за разом хватая ртом воздух, он пытался наполнить лёгкие. Фоном Остин слышал, что Кэм ему что-то быстро говорил, но совершенно не мог понять, что именно. Всё, что он видел, слышал и чувствовал, находилось в той металлической клетке. Запах смерти и отчаяния, вся боль и скорбь, гнев и безысходность…

Если в человека выстрелили, то ты, как правило, реагируешь. Звонишь 911, пытаешься помочь, уделяешь этому человеку максимум внимания. Но Остин и Кэм дошли уже до точки, когда хорошее здоровье не имело значения. Сломанные кости, кровоподтёки и резня… всё это ничего не значило, пока существовала возможность выбраться отсюда живым. В теории всё казалось вполне правдоподобным, но на самом деле опуститься до предела, когда такой способ мышления становился вполне естественным и люди превращались в дикарей… тогда что странного в том, что только Кэм мог понять Остина? Чёрт, и что странного в том, что он не мог найти общий язык с Джейд?

Остин до сих пор частично оставался дикарём. Он до сих пор изо всех сил старался снова стать человеком. Обращайся с человеком как с животным, и он им станет. Но в отличие от Кэма, Остин умел прилично притворяться. Не мастерски, но прилично. Когда в действительности он хотел только одного: залезть в какую-нибудь глухую нору и остаться там разваливаться на части.

— Остин!

Остин чувствовал ладони Кэма на теле, на щеках, на лбу, но не мог сфокусироваться. Голова кружилась, тошнило и невозможно было дышать. Лёгкие горели.

— Приди в себя. Поговори со мной, детка. — Кто-то его удерживал и тряс. — Остин! Ну же!

***

Как и предполагалось, Остин оказался на первом этаже в комнате, знакомой по описаниям Кэма. Но его не посадили за стол, как Кэма. Вместо этого он обнаружил, что прикован к цепи, свисавшей с крюка в потолке. Обеими ногами Остин по-прежнему крепко стоял на полу, а руки были скованы наручниками за спиной, но двигаться он не мог.

Толстая двухдюймовая цепь словно змея опутывала всё тело. Она окольцевала ноги, талию, грудь, руки и даже чёртову шею. Как только Остин пытался шевелиться, цепь защемляла кожу, и стоило ему лишь слегка наклонить голову, как появлялось ощущение, что он дышит через соломинку.

— Сэм, я считал тебя своим другом.

От боли Остин застонал и попытался сфокусироваться.

— Ме… меня зовут Остин, — задыхаясь, произнёс он. Господи, звенья буквально врезались в тело и выкручивали руки — цепь стягивала слишком туго. — Остин Хантли. Не Сэм.

— Молчать! — послышался пронзительный окрик. — Сейчас, — глубокий вдох, — я говорю. — Я считал тебя своим другом, Сэм. — Мужчина медленно направился к Остину, в руке у него был нож. — Потом ты стал мистером Звезда бейсбола и забыл обо мне. Из-за тебя мои годы в старшей школе превратились в ад. — Он плюнул Остину в лицо. — Ты не обращал на меня внимания в коридорах, ты смеялся, когда Кирк и другие прикалывались надо мной, и ты…

— Я не Сэм, больной ты ублюдок!

За эту фразу Остин заработал удар кулаком в живот, и это было только начало. Его избили, не пропустив на теле ни одного дюйма. Нож рассёк кожу в нескольких местах — глубоко, но не настолько, чтобы Остин умер.

Это была пытка. Буквально.

Кровь стекала по рукам Остина, подбородку, ногам и волосам.

Он закричал: горячая ослепляющая боль пульсирующими волнами разошлась по телу, когда, резко дёрнув вверх, ему выкрутили руки и вывихнули левое плечо.

Затем с места выдернули и второй плечевой сустав.

— Ты… ты… — Остин закашлялся и зашипел: он прокусил язык, и кровь медленно наполняла рот, забивая рецепторы медным привкусом. — …чёртов т-трус! — Он метнул свирепый взгляд на коротышку. — Тебе не хватает смелости драться честно. Ты д-даже прячешь своё лицо!

С одной стороны, Остину нужно было перестать провоцировать ублюдка.

Но, с другой стороны, если ты считаешь, что пришло время умирать, то перед уходом хочешь сохранить хоть немного чёртовой гордости, так? А Остин верил, что его конец совсем близок — вот он. В памяти всплыли воспоминания, жизненные моменты, которые Остин больше всего лелеял. День, когда родилась дочь, день, когда он окончил школу и родители сияли от гордости, момент, когда Джейд объявила о своей беременности…

— Сэм, тебя я убью последним. И знаешь почему? Хочу продлить удовольствие. Потому что считаю, что предательство — самое тяжкое преступление.

Глава 11

Время, что Остин приходил в себя, для Кэма показалось целой вечностью. Если во время панических атак он был таким же, то вообще непонятно, как его семья — включая Остина — с этим справлялась. Потому что видеть бывшего сокамерника в настолько подавленном и отстранённом состоянии было офигеть как больно.

Интересно, воспринимал ли Остин своё окружение: знал ли он, что оба сейчас находились на земле в патио? Остин практически упал, и Кэм, поддержав, оказался вместе с ним внизу. Сейчас Кэм сидел, привалившись спиной к стене дома. Между ног полулежал Остин, припав головой к его обнажённой груди. Раз за разом Кэм бормотал слова, которые для Остина ничего не значили, но надеялся, что тот его слышит. Они не вернулись в ад. Они были здесь. В безопасности. Вместе. Никто не будет их пытать.

Кэм не понимал, восхищён ли он Остином или разочарован в нём. Даже в самый разгар приступа паники и тревоги Остин молчал. Он плакал, но не издавал ни звука. Рвано и поверхностно дышал, но о помощи не просил.

— Ты в безопасности, — прошептал Кэм и поцеловал Остина в макушку. Затем, дотянувшись до его ладони, переплёл их пальцы вместе. — Если слышишь, сожми, пожалуйста, мою ладонь или сделай что-нибудь. — Кэм чувствовал необходимость, чтобы Остин был в порядке, чёрт бы всё подрал. Прямо сейчас. Ждать он не собирался.

Ещё Кэм бесился, что жена Остина — настоящая сука, которая вряд ли поможет. Нельзя сказать, что Кэм сильно хотел её помощи, но фактически… это была её обязанность. Да, Кэму нравилось ощущать себя полезным — особенно с этим мужчиной, — и ещё он испытывал странное удовлетворение, что Остин обратился именно к нему. Но Кэму ужасно не нравилось, что у Остина не было других вариантов.

— Слава богу, — пробормотал он, когда Остин слабо сжал его ладонь. Слёзы продолжали увлажнять его грудь, но сейчас Кэм чувствовал только облегчение. Видимо, это было нужно Остину, так что Кэм настроился до конца оставаться сильным. — Я здесь, — пробормотал он, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Не из-за Остина, просто проявление нежности не относилось к его сильным сторонам. Он хотел иметь чёткие указания, как помочь, а сейчас приходилось действовать вслепую, не зная, что работает, а что нет.

— П-прости, — прохрипел Остин спустя несколько минут.

Кэм закатил глаза — подумаешь, тоже мне, большая проблема. Причин для извинений не было.

— Заткнись и плачь дальше, или что ты там делаешь. — Он поморщился, сожалея, что выбрал такие слова. — Я серьёзно. — Он прочистил горло. — Я здесь… для тебя. И хм… тебе не нужно оставаться сильным всё время. — Фуф. Он выдохнул. Так немного лучше. Он на это надеялся. Потом в памяти всплыли слова мозгоправши о том, что всё нужно отпускать, что это нормально и полезно для здоровья. И, кстати, Остин тоже заставлял Кэма это делать. — Тебе нужно выговориться, — произнёс он тихо. — Что ты вспомнил? — Остин прерывисто выдохнул и начал садиться, но Кэм не отпустил. — Похрен. Оставайся на месте. — Он обнял Остина за плечи. — Если не ради себя, то тогда хотя бы ради меня.